Сингл и Сингл - ле Карре Джон - Страница 60

• Предыдущая
• 60/79
• Следующая

— Мой отец взял деньги наличными?

— Наличными, — подтвердил герр Штампфли. Он лично помогал Тайгеру укладывать деньги в его дорожную сумку.

— В какой валюте?

— Швейцарские франки, доллары, турецкие лиры, — ответил герр Штампфли, точный, как швейцарские часы, и гордо добавил: — Я сам их принес.

— А мне вы тоже можете принести деньги?

Вопрос, который удивил самого Оливера, спровоцировали два внешних фактора. Во-первых, он наткнулся на свой номерной счет, на котором лежало больше трех миллионов фунтов. Во-вторых, Оливера возмущало решение Брока лишить его наличных в этой поездке за границу, с намеком на то, что иначе он попытается вырваться на свободу… о чем он, кстати, постоянно думал в последние три дня.

Герр Штампфли не имел права оставить Оливера наедине с банковской документацией. Однако тут же позвонил ночному кассиру и от лица Оливера заказал тридцать тысяч долларов США сотенными купюрами, пару тысяч швейцарских франков и немного турецких лир. Прибыл курьер, вооруженный пачками денег и расходным ордером. Оливер расписался на нем, рассовал деньги по просторным карманам костюма от «Хэйуэрда». Ни одному фокуснику не удалось бы сделать это так ловко. Чтобы отпраздновать свой успех, он воспользовался открыткой с крестьянином, размахивающим флагом, написал на ней короткое послание Сэмми и тоже сунул в карман. Потом вернулся к числам. Когда часы пробили семь, его запал иссяк.

— Я не могу допустить, чтобы вы приехали домой позже Иветт, — со смешком признался Оливер герру Штампфли. Осторожно вырвал из блокнота исписанные страницы.

Герр Штампфли нашел большой конверт и держал раскрытым, пока Оливер засовывал в него листочки. Потом герр Штампфли по лестнице проводил Оливера до дверей.

— Мой отец не упомянул, куда он собирается поехать?

Герр Штампфли покачал головой.

— С лирами, возможно, в Турцию? — предположил он. Снаружи в сумерках Оливера дожидался Дерек.

— Вы меняете фамилию, — объявил Дерек, пока они шли к припаркованному такси. — Приказ Нэта.

Теперь вы — мистер и миссис Уэст и живете в любовном гнездышке для небогатых туристов на другом конце города.

— Почему?

— Ищейки.

— Какие ищейки?

— Неизвестно. Может, швейцарские, может, Хобэна, может, «Гидры». Возможно, тебя сдал Конрад.

— И что они делали?

— Следили за Агги, шныряли по отелю, обнюхивали ваше исподнее. Это приказ. Сидеть тихо, под яркий свет не соваться, утром первым же самолетом вернуться домой.

— В Лондон?

— Нэт считает, что иначе нельзя. А на что ты рассчитывал? Что он привяжет тебя к дереву и будет ждать появления волков?

Сидя в такси рядом с Дереком, Оливер смотрел на фонари, горящие на набережной. В вестибюле скромного отеля пахло старым мылом. Дерек говорил по телефону с номером 509, тогда как Пэт и Мик изучали доску объявлений. Улучив момент, Оливер достал из кармана открытку, адресованную Сэмми, написал: «На счет 509» на месте марки и бросил в почтовый ящик.

— Она тебя ждет, — прошептал Дерек, указывая Оливеру на лифт. — Надеюсь, у тебя получится лучше, чем у меня, приятель.

В крошечной комнате стояла двуспальная кровать. Маленькая даже для любовников скромных габаритов и уж совершенно неподходящая для двух высоких едва знакомых людей, которые не собирались касаться друг друга. Обстановку дополняли мини-бар и телевизор. Двум миниатюрным креслам едва нашлось место между стеной и изножьем кровати, в изголовье имелась щель, куда следовало опустить два франка, если у постояльцев возникало желание посмотреть кабельный канал для взрослых. Агги распаковала вещи. Его второй костюм уже висел в шкафу. Она надушилась очень приятными духами. Он никогда не ассоциировал ее с запахом духов, скорее с дикой природой. Обо всем этом он подумал, прежде чем примоститься на краешке кровати спиной к ней, тогда как Агги стояла у зеркала над раковиной в ванной, заканчивая краситься. Он привез с собой Рокко, механического енота, и теперь тот бегал у него по плечам. Пиджак Оливер не снял, поскольку в карманах лежали деньги.

— Мы можем тут говорить? — спросил он.

— Да, если только ты не параноик, — ответила она через открытую дверь. Он же осторожно достал пачки денег из карманов пиджака, расстегнул рубашку и начал засовывать их за ремень.

— Все на него ополчились. Только Евгений оставался на его стороне. Я — нет, — жаловался он, засовывая пачку сотенных под ремень на пояснице.

— И что?

— Я у него в долгу.

— И что ты ему должен? — Должно быть, она занималась с помадой, потому что говорила совсем как Хитер. — Оливер, мы не можем одалживаться перед всеми.

— Ты одалживаешься. — Запрятав деньги под рубашку, он снял пиджак и вновь пустил Рокко на плечи. — Я тебя видел. Ты — словно медсестра в палате. И все — твои пациенты.

— Это полнейшая чушь, — но последнее слово она наполовину съела, поскольку красила губы. — И перестань возиться с этим зверьком, потому что вгоняешь себя в тоску, а меня это злит.

«Наш первый семейный закон», — думал Оливер, потирая мордочку Рокко и строя ему рожи. Она вышла из ванной, он — вошел, закрыл и запер за собой дверь.

Вытащил деньги из-под ремня, спрятал за бачком. Спустил воду, открыл краны. Вернулся в комнату, огляделся в поисках чистой рубашки. Агги выдвинула ящик, протянула новую, в тон галстуку, купленному в Хитроу.

— Где ты ее взяла?

— А что еще я могла делать весь день? Он вспомнил про ищеек и предположил, что именно они — причина ее раздражительности.

— Так кто за тобой следил? — спросил он.

— Я не знаю, Оливер, я их не видела, вот и не спросила. Их засекла группа наружного наблюдения. Мне полагалось изображать ничего не подозревающую жену.

— Само собой. Да. Конечно. Извини. — Смысла вновь уходить в ванную, чтобы надеть новую рубашку не было. А кроме того, зрители должны знать, что в рукаве у тебя ничего нет. Оливер снял старую рубашку и втянул живот, вынимая новую из целлофана и вытаскивая булавки, удерживающие рубашку на картонке.

— Они должны указывать на упаковке, сколько там булавок, — пробурчал Оливер, когда Агги взяла у него рубашку и довершила начатое. — Можно ведь уколоться, надевая ее через голову.

— Рукава с пуговицами. Как ты любишь.

— Я просто не в восторге от запонок, — объяснил он.

Он надел рубашку, повернулся спиной к Агги, расстегнул «молнию», чтобы заправить полы в брюки. С галстуками он всегда мучился и вспомнил, как Хитер ловко завязывала виндзорский узел, а вот ему, великому фокуснику, этот подвиг повторить так и не удалось. Потом вдруг спросил себя, какой мужчина по счету сумел научить Хитер этому фокусу, завязывала ли галстук Тайгеру Надя или Кэт, в галстуке ли он сейчас, повесился ли на галстуке, задушили его галстуком, был ли на нем галстук, когда выстрелом ему разнесли голову. Вопросы эти роились в голове Оливера, и он абсолютно ничего не мог поделать, кроме как держаться естественно, излучать природное обаяние и попытаться каким-то образом добыть один из листков с расписанием самолетов и поездов, которые лежали на полке рядом с регистрационной стойкой.

Их столик стоял в нише. За другими столиками сидели в основном неприметные мужчины, как один, в серых костюмах, лица их отсутствием эмоций напоминали маски. Пэт и Мик расположились у стены. Голодные мужские взгляды раздели их не один десяток раз. Агги заказала американский стейк и жареный картофель. «Мне то же самое, пожалуйста». Закажи она требуху с луком, он бы и тут присоединился к ней. Решения по мелочам давались ему с огромным трудом. Он заказал пол-литра красного вина, Агги пила только минеральную воду.

— С газом, пожалуйста, — сказала она официанту. — Но ты на меня не смотри, Оливер.

— Все потому, что ты при исполнении? — спросил он.

— Потому — что?

— Ходишь в трезвенниках.

Она что-то ответила, но он ее не услышал. «Ты прекрасна, — говорил он ей взглядом. — Даже при этом неприятном белом свете ты ослепительно красива».

• Предыдущая
• 60/79
• Следующая