Последние похождения Арсена Люпэна. Часть I: Двойная жизнь Арсена Люпэна - Леблан Морис - Страница 23

• Предыдущая
• 23/37
• Следующая

— Допустим. Его имя и национальность не имеют значения; это именно тот, кого мы разыскиваем. Давно ли вы знакомы?

— Дней пятнадцать. Он узнал о школе, которую я основала в Гарше, и до того заинтересовался моей инициативой, что предложил мне ежегодную субсидию при единственном условии, чтобы он мог время от времени приезжать и следить за успехами моих учениц. Я не была вправе ему отказать…

— Нет, конечно, но навести о нем справки следовало. Разве у вас нет контактов с князем Серниным? Его советам можно доверять.

— О! Я ему полностью доверяю. Но он уехал путешествовать.

— И не оставил вам адреса?

— Нет. И потом, что бы я ему сказала? Поведение этого господина до сих пор было безупречным. И лишь сегодня… Не знаю, право…

— Прошу вас, мадемуазель, говорите со мной откровенно… Мне вы тоже можете доверять.

— Так вот, господин Рибейра недавно приехал к нам. Он сказал, что его послала некая французская дама, проездом находящаяся в Будживале, и что у этой дамы есть девочка, воспитание которой она хотела бы мне доверить, а потому просит меня приехать к ней без промедления. Это показалось мне вполне естественным. И поскольку сегодня я свободна, поскольку господин Рибейра нанял экипаж, который ждал его на дороге, я без колебаний в него села.

— Но какой, в конце концов, была его цель?

Она покраснела и молвила:

— Он просто хотел меня похитить. Полчаса спустя он мне в этом признался.

— И вы о нем больше ничего не знаете?

— Нет.

— А живет он в Париже?

— Предполагаю.

— Он вам ни разу не писал? У вас не осталось нескольких строк, написанных его рукой, забытого предмета, улики, которая могла бы нам послужить?

— Ничего такого… Ах, впрочем!.. Но это, конечно, не имеет какого-либо значения…

— Говорите! Говорите же! Прошу!

— Так вот, два дня тому назад этот господин попросил у меня разрешения воспользоваться моей пишущей машинкой и составил — не без труда, ибо у него нет навыка — письмо, адрес которого я случайно заметила и запомнила.

— И этот адрес?..

— Он написал в «Газету» и сунул в конверт два десятка марок.

— Наверно, то было объявление, — сказал Ленорман.

— У меня есть сегодняшний номер, шеф, — объявил Гурель.

Господин Ленорман развернул газету и просмотрел восьмую страницу. Минуту спустя он чуть не подскочил. На видном месте можно было прочитать следующую фразу, со всеми обычными аббревиатурами:

«Сообщаем любому лицу, которому известен господин Штейнвег, что желали бы узнать, находится ли он в Париже, и его адрес. Ответ — через редакцию».

— Штейнвег! — воскликнул Гурель. — Но это ведь та самая личность, которую приводил Дьези!

«Да, да, — подумал господин Ленорман, — тот, чье письмо господину Кессельбаху я перехватил, кто навел Кессельбаха на след Пьера Ледюка… Стало быть, им тоже требуются сведения о Ледюке, об его прошлом… Они еще тоже продвигаются наощупь…»

Он потер руки: Штейнвег был в его распоряжении. Не пройдет и часа, и он заговорит. Не пройдет и часа, как покров мрака, который ему мешал, который превращал историю с Кессельбахом в самое таинственное и тревожное дело из всех, которые он старался разрешить, — этот покров будет разорван.

В шесть часов вечера господин Ленорман возвратился в свой кабинет в префектуре полиции.

И тут же вызвал Дьези.

— Приезжий здесь?

— Да.

— Что же тебе удалось узнать?

— Не бог весть как много. Ни слова не говорит. Я ему сказал, что в силу нового распоряжения иностранцы должны сделать объявление о пребывании в префектуре, и привел сюда, в кабинет вашего секретаря.

— Сейчас я с ним побеседую.

Но тут явился один из дежурных.

— Какая-то дама, шеф, просит принять ее немедленно.

— Ее визитная карточка?

— Вот она.

— Госпожа Кессельбах! Просите.

Он вышел из-за стола навстречу молодой женщине и подал ей стул. На ее лице по-прежнему читалось отчаяние, у нее был болезненный, крайне утомленный вид.

Она протянула ему номер «Газеты», указывая место, где было напечатано объявление по поводу Штейнвега.

— Папаша Штейнвег был другом моего мужа, — сказала она. — Ему, несомненно, многое известно.

— Дьези, — приказал Ленорман, — приведи человека, который ждет… Ваш визит, мадам, может оказаться весьма полезным. Прошу только: в ту минуту, когда приезжий войдет, не говорите ни слова.

Дверь открылась. Появился мужчина, старик в воротнике из окладистой белой бороды, с лицом в глубоких морщинах, бедно одетый, с затравленным видом, свойственным тем несчастным, которые странствуют по свету в поисках средств, чтобы прокормиться. Он остановился на пороге, моргая глазами, посмотрел на господина Ленормана; молчание присутствующих его, видимо, смущало. Он неуверенно вертел в руках видавшую виды шляпу.

Но вдруг на его лице отразилось глубокое удивление; глаза расширились, и он пробормотал:

— Мадам… Мадам Кессельбах…

Он увидел наконец молодую женщину.

И успокоенный, улыбаясь без прежней робости, приблизился к ней, говоря со скверным акцентом:

— Ах, как хорошо!.. Наконец… Я думал уже, что никогда больше… Меня удивляло… Никаких новостей от вас… Ни телеграммы, ни письма… Как здоровье нашего доброго Рудольфа Кессельбаха?

Молодая женщина отшатнулась, словно ее ударили прямо в лицо, и вдруг, сгорбившись на стуле, неудержимо разрыдалась.

— Что такое?.. Боже мой, что такое?.. — промолвил Штейнвег.

Господин Ленорман поспешил вмешаться.

— Я вижу, мсье, что вам не известны некоторые события, случившиеся не так давно. Вы, наверно, давно уже в пути?

— Да, три месяца… Вначале я побывал в районе шахт. Потом возвратился в Кейптаун, откуда написал Рудольфу письмо. Но между делом нанялся на работу в Порт-Саид. Рудольф, наверно, получил мое письмо?

— Он отсутствует. Причины объясню потом. Вначале об обстоятельстве, по которому мы хотели бы получить имеющиеся у вас сведения. Речь идет о личности, с которой вы были знакомы и которого при контактах с господином Кессельбахом вы называли Пьером Ледюком.

— Пьер Ледюк! Ох! Кто вам сказал!

Старик выглядел потрясенным. Он снова пролепетал.

— Кто вам сказал? Кто открыл?..

— Господин Кессельбах.

— Ни за что! Это тайна, которую я ему доверил, а Рудольф умеет хранить тайны, особенно такие…

— И все-таки требуется ваш ответ. Мы ведем в настоящее время в отношении Пьера Ледюка расследование, которое необходимо без промедления завершить, и только вы можете просветить нас на этот счет, поскольку господина Кессельбаха нет.

— В конце концов, — воскликнул Штейнвег, казалось — решившись, — что вы хотите знать?

— Вы знаете Пьера Ледюка?

— Я никогда его не видел; тем не менее уже давно б моих руках находится тайна, касающаяся его. Вследствие ряда происшествий, которые нет смысла вспоминать, и благодаря некоторым случайностям пришел к уверенности, что тот, открытие которого меня заинтересовало, ведет беспорядочную жизнь в Париже, что он зовется Пьером Ледюком и что это имя на самом деле ему не принадлежит.

— Но знает ли свое настоящее имя он сам?

— Полагаю, что знает.

— А вы?

— Знаю наверняка.

— Скажите его нам.

Он несколько заколебался. Потом заявил:

— Не могу… Не могу…

— Но почему же?

— Не имею права. В этом весь секрет. А этому секрету, который я открыл Рудольфу, он придал такое значение, что вручил мне крупную сумму денег, дабы заручиться моим молчанием, и обещал еще целое состояние, настоящее состояние, если ему удастся разыскать Пьера Ледюка, а затем — воспользоваться тайной.

Он горько усмехнулся.

— Крупная сумма уже улетучилась. И я приехал, чтобы узнать, как обстоят дела с обещанным состоянием.

— Господин Кессельбах мертв, — сказал шеф Сюрте.

Штейнвег подскочил.

• Предыдущая
• 23/37
• Следующая