Последние похождения Арсена Люпэна. Часть II: Три убийства Арсена Люпэна - Леблан Морис - Страница 6

• Предыдущая
• 6/39
• Следующая

— Ах! — с возмущением произнес Люпэн.

И, немного подумав, добавил:

— Насколько мне помнится, госпожа Формери очень хороша собой?

Следователь, казалось, не понимал. Он подошел ближе и сказал голосом, полным тревоги, несколько театральным тоном:

— Мсье, в это утро меня предупредили письмом, что жена будет мне немедленно возвращена, как только найдут Штейнвега. Вот это письмо. Оно подписано Люпэном. Его послали вы?

Люпэн посмотрел на письмо и серьезным тоном подтвердил:

— Да, его послал я.

— Отсюда следует, что вы хотите добиться от меня, путем принуждения, права повести поиск названного Штейнвега?

— Я этого требую.

— И моя жена сразу после этого будет освобождена?

— Совершенно верно.

— Даже в том случае, если поиск окажется безрезультатным?

— Подобный случай исключен.

— А если я откажусь? — воскликнул Формери в неожиданной вспышке возмущения.

Люпэн тихо сказал:

— Ваш отказ может иметь серьезные последствия… Госпожа Формери — красивая женщина…

— Хорошо. Ищите… Вы — хозяин положения… — скрипнул зубами господин Формери.

И скрестил на груди руки, как мужчина, умеющий, при случае, примириться с суровой необходимостью.

Господин Вебер не произнес при этом ни слова, но в ярости покусывал все время ус, и чувствовалось, какой он должен был испытывать гнев, вынужденный лишний раз подчиниться капризам побежденного, но тем не менее — неизменно побеждавшего их противника.

— Поднимемся наверх, — сказал Люпэн.

Все последовали за ним.

— Откройте дверь в эту комнату!

Дверь отворили.

— Снимите с меня наручники!

Мгновенное колебание. Господа Формери и Вебер обменялись взглядами, советуясь.

— Пусть с меня снимут наручники! — повторил Люпэн.

— Под мою ответственность, — сказал заместитель шефа Сюрте.

И, подав знак восьми полицейским, которые его сопровождали:

— Взвести курки! При первой команде — огонь!

Его люди вынули револьверы.

— Долой оружие! — приказал Люпэн. — Руки — в карманы!

И, видя колебание окружающих, с силой добавил:

— Клянусь честью, что я нахожусь здесь, чтобы спасти жизнь человеку, который, вероятно, уже в агонии, и не попытаюсь совершить побег.

— Честь Люпэна… — пробормотал один из полицейских.

Резкий удар по ноге исторг у него крик боли. Его товарищи подскочили, дрожа от злости.

— Стойте! — закричал господин Вебер, бросаясь между ними и арестантом. — Давай, Люпэн, даю тебе час времени… И если через час…

— Никаких условий, — с непреклонностью сказал Люпэн.

— Эх! Делай, что хочешь, скотина, — вне себя от ярости проворчал заместитель шефа.

И отступил, отводя с собой в сторону своих людей.

— Замечательно, — сказал Люпэн. — Теперь можно спокойно поработать.

Он устроился в покойном кресле, спросил сигарету, закурил и принялся выпускать к потолку кольца дыма, тогда как остальные ждали, не стараясь скрыть до предела возбужденное любопытство.

Минуту спустя он сказал:

— Отодвиньте кровать.

Кровать отодвинули.

— Снимите все занавески в алькове.

Занавески удалили. Наступила долгая тишина. Казалось, идет сеанс гипноза, из тех, на которых присутствуешь с насмешливым недоверием, смешанным, однако, с тревогой, со смутным страхом перед теми таинственными явлениями, которые могут произойти. Может, на виду у всех сейчас появится покойник, вызванный из пространства всесильным заклинанием колдуна. Может быть, появится…

— Что? Уже?! — воскликнул господин Формери.

— Почти что, — сказал Люпэн. — Может быть вы, господин следователь, считали, что я ни о чем не думал в моей камере и заставил вас привезти меня сюда, не имея отчетливого представления о том, что надо делать?

— Что же дальше? — спросил господин Вебер.

— Пошли одного из твоих людей к доске электрических звонков.

Она должна быть где-то возле кухни.

Один из полицейских удалился.

— А теперь — нажми на кнопку звонка вон там, в алькове, на уровне кровати… Так… Жми сильнее… Не отпускай… Довольно. А теперь — позови обратно субъекта, которого туда послал.

Минуту спустя полицейский поднялся наверх.

— Ну, ты, артист, ты слышал звонок?

— Нет.

— Какой-нибудь из номеров на доске засветился?

— Нет.

— Отлично, значит — я не ошибся, — объявил Люпэн. — Будь любезен, Вебер, отвинти этот звонок; как видишь, он — ложный… Так… И начинай вывинчивать фарфоровый колокольчик, в который вставлена кнопка… Отлично… Что ты видишь теперь?

— Какую-то воронку… Кажется, конец какой-то трубы…

— Нагнись… Приложи губы к этой трубе, как к рупору.

— Сделано.

— Теперь зови: «Штейнвег! Эй! Штейнвег!» Не надо так кричать… Просто говори… Ну что?

— Никто не отвечает.

— Тем хуже. Значит, он либо умер… Либо не может уже отвечать.

Господин Формери не выдержал:

— Значит, все пропало!

— Ничто не пропало, — возразил Люпэн, — но дело может затянуться. У этой трубки, как у всех трубок, два конца; надо добраться до второго.

— Но для этого придется разрушить весь дом…

— Вовсе нет… Сейчас увидите…

Он взялся за дело сам, окруженный всеми полицейскими, которые, правда, больше глазели, чем стерегли своего пленника. Люпэн прошел в другую комнату и сразу же, как и предвидел, обнаружил свинцовую трубу, которая выходила из стены в углу и поднималась затем к потолку.

— Ага! — сказал Люпэн, — эта штука поднимается вверх! Неглупо придумано! Ищут ведь обычно в погребах!

Ниточка вышла на свет, оставалось только последовать за нею. Они поднялись на третий этаж, потом — на четвертый, затем — к мансардам. И увидели вскоре, что потолок одной из мансард был пробит и труба сквозь него уходила дальше, проникая в низкий чердак, который в верхней части тоже был пробит.

А над ним была уже только крыша.

Они приставили лестницу и вылезли наружу через слуховое окно. Кровля здесь была из жестяных листов.

— Разве вы не видите, — спросил господин Формери, — что это ложный след?

Люпэн пожал плечами.

— Вовсе нет.

— Ну конечно! Труба кончается под кровельным листом!

— И это доказывает, что между листами жести и верхней частью чердака остается свободное пространство, где мы найдем… Того, кого ищем.

— Невозможно!

— Сейчас посмотрим. Пусть ваши люди приподнимут листы…

Нет, не там… Труба должна оканчиваться вот тут.

Трое полицейских выполнили приказание. И один из них воскликнул:

— Ах! Вот оно!

Все нагнулись. Люпэн был прав. Под жестью, поддерживавшейся переплетением деревянных, полусгнивших досок, оказалась пустота высотой не более метра. Первый полицейский, который в нее проник, пробил своим весом пол и свалился на чердак. Пришлось продвигаться дальше с особой осторожностью, постепенно поднимая жестяные листы.

Немного дальше им встретилась печная труба. Люпэн, шедший впереди и следивший за работой полицейских, остановился и сказал:

— Вот он.

Человек, скорее — труп, лежал там; при ярком свете дня они увидели его смертельно бледное, искаженное страданием лицо. Он был прикован цепями к кольцам, вмурованным в кладку трубы. Возле него стояли две миски.

— Он мертв, — сказал следователь.

— Что вы об этом знаете! — возразил Люпэн.

Он проскользнул внутрь, попробовал ногой пол, который в этом месте показался ему прочнее, и приблизился к телу. Господин Формери и заместитель шефа Сюрте последовали за ним. Присмотревшись, Люпэн произнес:

— Он дышит.

— Да, — подтвердил господин Формери. — Сердце бьется слабо, но бьется. По-вашему, его еще можно спасти?

— Конечно, — с величайшей уверенностью отозвался Люпэн. — Поскольку он не умер до сих пор…

И скомандовал:

— Молока ему! Сейчас же! Молока с добавкой минеральной воды Виши. Бегом! За все отвечаю я!

Двадцать минут спустя старик Швейнвег открыл глаза. Люпэн, стоя возле него на коленях, прошептал — медленно и отчетливо, чтобы его слова как следует запечатлелись в мозгу пострадавшего:

• Предыдущая
• 6/39
• Следующая