Капкан любви - Мид Джулиет (Мед Джульетта) - Страница 94

• Предыдущая
• 94/120
• Следующая

Джек плеснул джина с содовой и положил кубики льда. Ему нравилась старая леди. Ему нравилось, что в ее умудренном, видавшем виды лице можно было узнать умные глаза Тедди, что в старшей женщине была заметна та же непоседливость, та же искорка любопытства, что и во младшей. Было несомненным, что Матильда Винингтон-Смит оценивала его, и было несомненным, что она не спешила с заключениями. Это ему тоже нравилось. Она была женщиной, оставляющей окончательное суждение до полной уверенности, и Джек чувствовал, что Тедди станет такой же. Временами она была порывистой. Конечно, Тедди бывала и опрометчивой, как она ясно дала ему понять. Но мудрость, светящаяся в ее зеленых глазах, была безвозрастной, и он видел ее в Тедди так же ясно, как и в ее бабушке.

— Вы хорошие друзья с Теодорой, — Матильда выговорила эти слова как факт, не требуя подтверждения.

— Мы не давние друзья, но, надеюсь, хорошие, — согласился Джек.

— Джек, простите мне прямоту, но у меня есть привычка говорить то, что я думаю. Я полагаю, что возраст позволяет мне несколько большую свободу, чем молодым людям. Вы с моей внучкой только друзья, или больше, чем друзья?

Джек отвернулся. Он не был застенчивым, и вопрос не оскорбил его. Тем не менее, ему было трудно ответить на этот вопрос, а он не хотел ни лгать этой женщине, ни вводить ее в заблуждение уместным ответом. Начистоту с самим собой Джек должен был признать, что не позволяет себе серьезно задумываться над этим вопросом. Он очень хорошо знал, насколько ему нравилась Тедди и очень хотел бы оказаться с ней в постели. Но по этому никак нельзя было судить — они с Тедди всего лишь друзья, или нет.

— Вы спрашиваете, серьезные ли у меня намерения? — спросил он с улыбкой.

— Нет, — чуть раздраженно ответила Матти. — Я не отец и не мать Тедди, и я не такая старомодная, глупая женщина, как вы подумали. Я спросила вас, совершенно понятно — вы только друзья, или больше, чем друзья? Вы имеете полное право сказать, что мне не следует задавать такой бестактный вопрос, что меня это не касается. Тем не менее, я задала его.

— Я полагаю, что вас это не касается, но не отвечу на ваш вопрос не поэтому. Я просто не знаю ответ. Возможно, вам лучше спросить об этом Тедди.

— Возможно, я так и сделаю.

— Ну, когда вы это сделаете, я буду вам признателен, если вы скажете мне, что она ответила...

Матильда заметила серьезное, тоскующее выражение глаз Джека и улыбнулась ему.

— Почему бы вам не спросить ее самому? — сказала она ободряюще.

— Спросить ее о чем? — в комнату скользнула Тедди, под руку с Мелиссой справа и Чарльзом слева. — О чем спросить меня, бабушка? О чем должен спросить меня Джек?

— Сколько раз я должна говорить тебе, что люди, которые подслушивают, никогда не слышат сами себя? — Матильда сделала знак Бартону, дожидавшемуся у дверей, чтобы тот налил вошедшим вина.

Джек уставился на Тедди. Он и прежде видел ее в вечерней одежде, на ужине в Гросвеноре, он видел ее и в деловой одежде, но превращение Тедди после поношенных джинсов и завалящего свитера потрясло его. Тедди была в черном, облегающем тело платье. Поверх узкого шелкового одеяния струились волны блестящего зеленовато-золотистого шифона, широкими складками уложенного вокруг живота и бедер. Это была одежда-мираж — в какой-то момент можно было видеть простое, плотно прилегающее к телу платье, но стоило Тедди шевельнуться, как шифон начинал мерцать, и казалось, каждый изгиб ее тела излучал свет. Вырез горловины открывал ее плечи, выделяя золотистую кожу на фоне блестящей ткани. Тедди уложила волосы в высокую прическу, но не надела никаких драгоценностей, кроме пары больших квадратных изумрудов в ушах. Она не нуждалась в добавочных украшениях, улыбающаяся, смеющаяся, вертящаяся, вся лучащаяся очарованием. Джек на момент зажмурился. Открыв глаза, он увидел рядом Чарльза, который понимающе глядел на него.

— А она неплохо отмылась, не так ли?

Чарльз был мастером преуменьшений. Воодушевление не оставляло Тедди в течение всего ужина и оказалось заразительным. Все прониклись праздничным настроением, словно под Новый год, хотя был обыкновенный сентябрьский вечер. Иногда вечерние сборища проходят наподобие этого. Иногда, без видимых причин, люди сильнее, чем от прославленного бургундского, пьянеют от чего-то особенного, густо висящего в воздухе и впитывающегося в кожу.

Матильда знала, что это такое. Ей слишком часто случалось чувствовать это, чтобы не узнать мгновенно. Она выпила кофе и даже позволила себе немного коньяка с молодыми людьми в гостиной, а затем удалилась. Было нечто такое в воздухе, в самой атмосфере, что было слишком сильно для нее. Пожалуй, ей хотелось остаться и понаблюдать, но она понимала, что ей здесь не место, да и в любом случае, она и без наблюдения знала, что происходит. Когда Матильда поднялась с кресла, чтобы пойти спать, а Джек и Чарльз вежливо встали со своих стульев, Тедди бросилась в бабушкины объятия, словно сияющий вихрь золотого, зеленого, черного цвета.

— Спасибо, бабушка! Спасибо тебе за чудесный ужин!

Матильда взяла ее лицо в ладони и нежно поцеловала ее в щеку.

— Доброй ночи, моя дражайшая девочка.

Как только Матильда оставила гостиную, атмосфера сменилась, слегка, но определенно. Тедди поставила записи, старую коллекцию блюзов, и хриплый голос Эллы Фицджеральд растекся по углам комнаты. Чарльз и Мелисса сели потеснее друг к другу на маленьком диванчике. Их лица почти соприкасались, пока они шептались между собой, забыв про Джека и Тедди, и даже про Эллу Фицджеральд. Тедди наблюдала за ними, так очевидно влюбленными, в таком очевидном единении, а Джек наблюдал за Тедди. Она была в странном настроении — то возбужденной и общительной, то вдруг одинокой и отчужденной, погруженной в собственные мысли. Она постоянно двигалась по комнате, подпевая певице, высказывая случайные замечания — ни о чем в особенности — о музыке, о луне, о магнолиях за окном гостиной, о лунном свете.

Джек сидел, опершись руками со сцепленными пальцами на колени, кончики его указательных пальцев находились прямо у губ. Его серые глаза, не мигая, остановились на Тедди. Он чувствовал беспокойство Тедди, но не мог решить, то ли оно вызвано его присутствием, то ли зрелищем откровенной близости между Чарльзом и Мелиссой. Он ждал, что она подаст ему знак. Тедди не выглядела слишком взволнованной, но в ее манере держаться и посадке головы чувствовалось заметное напряжение. Обычно она двигалась грациозно, но этим вечером ее движения казались резкими и принужденными. Джек услышал, как она тихо напевает у него за креслом, затем почувствовал ее руки, нерешительно, словно перышки, легшие ему на плечи. Внутри у него что-то вздрогнуло, он закрыл глаза, отдаваясь головокружению.

Тедди повернулась на каблуках и направилась через комнату к Чарльзу и Мелиссе.

— Слушайте, вы двое. Достаточно. Марш в постель. Матти надеется, что завтра мы все пойдем с ней в церковь, а вы, определенно, явились сюда практиковаться в брачных обязательствах или кое в чем еще.

Если бы Чарльз не был так поглощен Мелиссой, если бы он был способен хоть на момент оторвать взгляд от ее лица, он заметил бы в лице Тедди нечто, удержавшее бы его от ухода из комнаты. Ее глаза светились опасным светом. Ее подбородок был вздернут упрямо и непреклонно, как всегда бывало, когда она собиралась что-либо сделать по-своему. Но Чарльз не сводил глаз с Мелиссы, он обрадовался возможности побыть наедине с ней.

• Предыдущая
• 94/120
• Следующая