Братья: Кирилл и Мефодий - Воскобойников Валерий Михайлович - Страница 15

• Предыдущая
• 15/29
• Следующая

И не зря любили селиться пришлые люди именно здесь. В рощах, у озер и горных речек жили они в одиночку и маленькими монастырями.

Не зря и Мефодий выбрал для жизни именно это место, когда решил бросить службу стратига.

Прямодушный человек был Мефодий. И когда ему было велено усмирить восстание славян в соседней области, он отказался. Варда удвоил налог с тех славянских поселенцев, их восстание Мефодий считал справедливым.

Сейчас жил он в крохотном монастыре, домов в десять. Каждый здесь кормил себя сам, работал на винограднике, разводил овощи, никто не мешал другому размышлять о мире и о своем месте в этой жизни.

А потом и Константин к нему приехал.

Братья не виделись четырнадцать лет, всю взрослую жизнь.

И показалось Константину в первый момент, что он отца своего встретил, так Мефодий был на него похож. Такой же высокий крепкий, с добрым лицом и веселыми глазами.

Рассказали они друг другу о том, кто как раньше жил, о своих прошлых печалях.

Иной бы удивился, слушая жалобы братьев. Не понял бы, чего же все-таки хотели они, если от богатства да славы отворачивались.

Но братья хорошо понимали друг друга. Обоим независимость была дороже богатства и славы.

И почувствовал Константин уже в первый тот день, что ближе, роднее, чем старший брат, нет у него человека.

А Мефодий то же самое подумал о младшем брате.

Выходил рано утром Константин из хижины, а кругом прохладные рощи, да в небе сияющая вершина Олимпа. На узкой, отвоеванной от рощи полосе огород. Сверкают листья брильянтовыми каплями росы, горный ручей перекатывает камни. Иногда дикий зверь выскочит из чащи, замрет, уставится в удивлении на человека, поймет, что опасности нет, и тихо отойдет назад за дерево.

Вслед за Константином появлялся и старший брат Мефодий.

И начинался у них задушевный разговор о жизни, о книгах.

Книги, какие надо, пересылал им Фотий. Фотий по-прежнему жил в столице, по-прежнему были у него молодые ученики, по-прежнему сочинял он свои ученые труды.

А потом случилось с ним нечто невообразимое.

Молодой император Михаил и Варда рассорились с патриархом Игнатием.

Игнатий был человек серьезный и строгий, ему не нравилось, что по городу всякий день, а то и ночью шатается пьяная компания императорских собутыльников.

Во время торжественной службы патриарх при всем народе отказал Варде в святом причастии. Этого оскорбления дядя царя снести не мог.

Варда решил убрать Игнатия с церковного престола, а поставить патриархом своего человека.

И показался ему самым подходящим на место главы всей византийской церкви Фотий.

«Науками занят да книгами, не будет лезть с поучениями и запретами», — думал Варда.

Так постепенно исполнялась тайная его мечта. Был он прежде лишь братом императрицы. А теперь один управлял страной. Михаил лишь назывался царем — важней государственных дел были ему зрелища и конюшни.

Фотий удивился, когда Варда предложил стать ему патриархом.

— Как же это — из мирян да вдруг в патриархи?

Был Фотий для церкви человеком из суетной жизни, лицом вовсе не духовным. Не знал он, ни как службу вести, ни какие когда молитвы читать.

С другой стороны, отказаться было невозможно. Откажешься быть другом — назовут врагом. Сразу попадешь в немилость. Попадешь в немилость — угодишь в ссылку. И разгонят круг его учеников, и не будет в столице ни школы глубоких знаний, ни тех книг, которые всю жизнь собирал он.

И о стране своей Фотий тоже думал. В стране жили десятки разных народов. Все они ждали добрых дел и умных решений от молодого царя.

Страну окружали воинственные племена. На границах ежедневно велись бои. Действительно, он, Фотий, был сейчас единственным человеком, который осторожными советами мог оградить Византию от бед, сохранить ее величие.

Фотий согласился.

Утром его постригли в монахи, на следующий день он был поставлен чтецом, на третий стал иподьяконом, затем дьяконом, потом священником. На шестой день он был рукоположен в епископы и получил патриарший жезл.

А как выбрали его патриархом, сразу понадобился ему Константин.

Богата, сильна была хазарская страна в то время.

Занимали хазары земли на Кавказе и в Крыму, приморские степи. Славянские племена — вятичи, северяне и радимичи — платили им дань. Подчинялись и поляне с тех пор, как три легендарных брата: Кий, Щек и Хорив — построили на Днепре городище Киев.

Брат Варды стратиг Петрона помогал хазарскому царю-кагану строить на Дону крепость Саркел. Сам Фотий иногда вспоминал, что течет в нем и хазарская кровь.

Не знал хазарский каган, что страна его доживает в почете последние десятилетия.

Уже варяги и славяне — дружинники Аскольда и Дира — поселились в Киеве и освободили племя полян от дани хазарскому кагану. Теперь готовили они легкие свои корабли, чтобы двинуться по рекам за богатой добычей в хазарские земли, а потом и до самого Константинополя их корабли доплывут.

А после пойдет к Киеву дружина новгородского воеводы Олега с малолетним сыном князя Рюрика Игорем. Объединят они силы двух городов — Новгорода и Киева. Сын Игоря, князь Святослав, и разобьет хазарское царство, разгромит столицу — город Итиль, что стоял на Волге в ста километрах от Каспия.

А вскоре придут на хазарскую землю лихие половцы. А половцев развеет по свету конница хана Батыя. И не останется в мире ни одного человека, который мог бы назвать себя хазарином.

Лишь русские былины вспомнят о том, как боролись богатыри Добрыня да Илья Муромец с необыкновенным великаном козарином.

Во времена императора Феофила принял хазарский каган иудейскую веру.

Окружали его страну и мусульмане, и христиане, и язычники. Часто подступали к нему мусульманские посланники от хорезмийских шахов или сарацин и требовали:

— Прими нашу веру, а всех иноверцев гони со своей земли.

Того же требовали от кагана христиане.

Решил хазарский каган еще раз проверить, чья вера вернее. Пригласил он на диспут философов.

С этим и прибыли послы от кагана в Константинополь к патриарху Фотию, императору Михаилу и Варде.

Фотий вызвал немедленно Константина.

Братья решили поехать вместе.

В честь послов город украсили разноцветными шелками. Ювелиры выставили на витринах лучшие свои украшения.

Послов провели по роскошным палатам царского дворца.

Они приблизились к трону, и механические львы, сделанные Львом Математиком, поднялись с грозным рычанием. А потом на золотом платане пели механические птицы, каждая свою песню.

Послы были потрясены красотой и богатством палат, напуганы механическими животными.

Затем, как положено, их повели на службу в великий храм премудрости божьей, Софию, чтобы там окончательно повергнуть в благоговение перед Византией и богом, которому молился византийский народ.

Послы дивились на росписи и мозаики, высоко задирали головы. Мир внутри храма казался необъятным, уходящим в небеса.

Службу вел сам патриарх Фотий в роскошном своем патриаршем облачении. Прекрасные голоса певчих сливались в единый хор, вторили словам патриарха, и могло показаться, что это сами ангелы на небе соединились для общего пения, так сладко и восторженно звучали божественные гимны.

Послы удивлялись всему, громко цокали языками. Ни один народ так красиво не славил своего бога.

Константин тоже удивлялся. Слова молитв он знал наизусть, и ему показалось, что Фотий произносит их как-то нечетко.

Все стояли в отдалении от патриарха. Лишь несколько человек были приближены к нему, вместе с ними и Константин.

Незаметно он подошел к Фотию еще ближе. И тут ему открылось удивительное.

Вместо молитв главный священник мира Фотий быстро, скороговоркой произносил стихи, сочиненные древним Гомером.

• Предыдущая
• 15/29
• Следующая