Ничего неизменного - Игнатова Наталья Владимировна - Страница 121

Заноза… нет, не уцелел. От Занозы немного осталось. Но то, что осталось, оно еще было здесь. На Тарвуде. В этом… в этой мумии, почерневшей, скрюченной, с белыми прогалинами костей.

Заноза был здесь. Жемчужное мерцание, едва уловимый свет, почти неощутимый холод.

Ему нужна кровь. Или нет? Мартин даже тронуть его боялся. Он отдал бы все, что есть, но кровь демонов превращает вампиров в чудовищ. Нужны люди. Очень много людей. Цистерна крови — так сказала Лэа в ту ночь, когда Занозу едва не убили в Ларенхейде. Тогда цистерна не понадобилась, а вот сейчас, кажется, именно к этому и шло.

Мартин смотрел на своего упыря и с отстраненностью, бывшей верным признаком того, что поиск решения из теории становится практикой, раздумывал о том, чтобы выпускать кровь последовательно из всех живых тарвудцев. До тех пор, пока ее не окажется достаточно. На острове двадцать тысяч человек. Если их не хватит, то есть еще Порт.

Калимма будет против, будет спорить, но что она может? Никто ничего не сможет. Никто не остановит его.

— Мартин, — выдохнула Лэа, и вцепилась в его руку, чтобы не поскользнуться. — Если вампир цел, значит, он жив. Они так устроены. Пока Заноза в пепел не превратился, он не умрет. Но я не знаю… что с ним дальше делать.

У Лэа была теплая ладонь, сильные пальцы, у нее сердце билось, и она даже не думала сердиться, обижаться, бояться. Не думала делать ничего из того, к чему Мартин привык, что считал неотъемлемой ее частью.

— Его нельзя трогать, — сказал он. — Мне кажется, нельзя.

Ему казалось, что рядом с Занозой даже дышать опасно. От превращения в пепел и пыль его упыря сохранило только чудо, и на сколько хватит чуда — неизвестно. Мелькнула и тут же исчезла мысль позвонить Хасану. Нет. Достаточно того, что Мартин видит Занозу таким. Его вина, его недосмотр. Турок этого зрелища не заслужил.

И чем он поможет? Кто тут, вообще, может помочь? Демоны во всем сильнее вампиров, значит, спасать Занозу должен Мартин.

— О вампирах все знают только вампиры.

А это Калимма. Она все-таки подошла. Просто медленно. Крепко держась за предплечье капитана Гарфильда. Самостоятельно она до стены не добралась бы. На таких-то каблуках да по такому стеклу.

— У нас есть вампир, — она отпустила руку капитана и выпрямилась с подобающим княгине достоинством, — госпожа дю Порслейн. Она еще спит, но солнце вот-вот сядет, и тогда ее можно будет спросить, как исцелить Занозу.

— Сейчас, — у Мартина голос скрипнул, как будто горло снова становилось звериным, — надо сейчас. Я не знаю, сколько у нас времени. Им, пусть солнце сядет немедленно!

— Мартин, не сходи с ума, — в голосе Лэа появились знакомые, родные, нотки, и до чего приятно оказалось их услышать, — осталось минут двадцать. Им и так выложилась. На этот дождь, на тучи, на всё. Она тебе что, железная? Заноза — мертвый, ему хуже точно не станет.

— Но у него есть паспорт, — Калимма вздохнула и огляделась. Мартин тоже обернулся. Увидел спешащих к ним магов и солдат, и до глубины души прочувствовал снедающую княгиню тоску. А ведь даже близко не был эмпатом. — Мой долг защищать всех моих подданных, — произнесла Калимма без тени пафоса. — Капитан, я сейчас упаду в обморок, пожалуйста, унесите меня в замок и никого не подпускайте, кроме дворецкого.

Солнце свалилось за горизонт, как будто его дернули за веревку. Калимма — куда более плавно, но без тени притворства, упала на руки изумленному Гарфильду.

Что ж. Отличный способ сплавить все проблемы на верного Гевальда.

— Тарвуд… интересное место, — с поразительным тактом заметил капитан, перехватив княгиню поудобнее.

Мартин не нашелся, что ему ответить. Ничего на ум не шло, кроме ругательств. И еще смех душил почему-то.

Он не мог оставить Занозу здесь без присмотра. Не рискнул бы открыть под ним портал, чтобы забрать в таверну. Оставалось отправить Лэа за Виолет. С телефоном. Потому что добровольно вампирша с Лэа никуда не пойдет — и никто на Тарвуде в своем уме не пойдет — а если Лэа притащит ее силой, разговора может и не получиться. При полном отсутствии чувства собственного достоинства, Виолет умудрялась ни в грош не ставить женщин. Любых. Кроме, может, княгини. И разозлившись на Лэа, запросто могла отказаться помочь Занозе.

— Нам надо поговорить, — сказала Лэа. — Это важно.

— Потом, ок? Иди в таверну и дай Виолет свой телефон. Не разговаривай с ней, просто скажи, что это я звоню. И сразу веди сюда. Сразу.

— Она пойдет?

— Побежит!

Взгляд Лэа стал пристальным и холодным, и Мартин выдохнул, заставляя себя успокоиться.

— Она все сделает, что я скажу. А потом мы поговорим. Обещаю. Мне много чего нужно тебе сказать. Например, спасибо за то, что… за многое сегодня.

— Все-все, — Лэа подняла руки и ее окутало белое сияние портала, — ненавижу о серьезном на бегу…

И исчезла.

Мартин вытащил из кармана собственный телефон и набрал номер Лэа. В первый раз за восемнадцать дней.

Для того, чтобы позвонить другой женщине.

Жизнь — очень странная штука. Или это Тарвуд — интересное место?

Но зачем ему звонить Лэа теперь, когда она здесь? Когда с ней можно просто поговорить. Обо всем. Все объяснить. И выслушать все объяснения. И никогда ее больше не отпускать.

В чем Виолет нельзя было отказать, так это в готовности выполнять поручения. Она даже не переоделась, появилась из портала, в чем спала. По крайней мере, Мартин предположил, что эти шелковые псевдокитайские штанишки и курточка — ее спальная одежда, а не выходная. Да и когда бы она успела переодеться, если Лэа сразу сунула ей телефон, а значит одна рука у Виолет точно была занята, и времени прошло не больше трех минут. Из которых две с половиной потребовались, чтобы Мигель загрузил продуктовую корзину всеми бутылочками с кровью, сколько их нашлось в таверне. 

Дождь тут же промочил шелк насквозь, рыжие кудри Виолет прилипли к бледной коже, на не накрашенных светлых ресницах повисли прозрачные капли, и если б не чересчур решительное выражение лица, она могла бы показаться хрупкой, беспомощной и даже красивой.

Решительность, правда, сменилась изумлением в тот же миг, как вампирша огляделась и поняла, где находится. Точнее, как раз, не поняла. Вряд ли она хоть когда-нибудь бывала в Блошином Тупике, но о том, что в городе нет и не было огромного стеклянного поля, она точно знала.

Не было. А теперь — есть.

— Что здесь произошло, Мартин? — спросила Виолет требовательно.

— Заноза Голема взорвал, — ответила вместо Мартина Лэа, — вас сюда за этим позвали, а не глупости спрашивать. Как его лечить?

«Курица и идиотка», — было написано у нее на лице.

В кои-то веки Мартин счел оценку верной. А ведь обычно мнение Лэа о женщинах казалось ему очень предвзятым.

— Его?.. А где… о, — Виолет, наконец, разглядела черную мумию на черном стекле. И выражение ее лица — страх и оторопь — очень Мартину не понравились. Но Лэа права, пока вампир не превратился в прах, он жив. А того, кто жив, можно спасти.

— Человеческая кровь тут не поможет, — Виолет поставила корзину с бутылочками себе под ноги, — даже если пить прямо из вен. Он останется таким. Не придет в себя, не исцелится. Нужна наша кровь, но не простая, — она поежилась и обхватила себя руками за локти, — вам, Мартин, нужен старый вампир.

— Старше, чем вы? — спросил Мартин прямо.

— Лучше бы, да. Но моя кровь тоже подойдет.    

— Ну, так, давайте тогда, чего ждать-то? Я замерзла уже. — Лэа подпнула корзинку ногой, бутылки мелодично звякнули, — пейте отсюда, и поите Занозу. Даже не потеряете ничего.

— Мартин, он не должен меня «поцеловать», — Виолет перешагнула корзинку и подошла к Мартину почти вплотную. Заноза бы уже велел ей остановиться, напомнил бы о правиле держаться подальше, не смотреть в глаза, не прикасаться, — как только он сможет двигаться, вы должны будете остановить его и дальше поить уже человеческой кровью. Можно из бутылок. Если он успеет… — она переглотнула, как будто в горле пересохло, — успеет меня схватить, он меня убьет. Совсем. Как убил своего ратуна. Убьет мою душу, понимаете? Обещайте, что остановите его вовремя. Потому что иначе я кровь не дам. А силой вы ее не получите, она нематериальна, и просто разрезать вены будет недостаточно.