Собрание стихотворений и поэм - Гамзатов Расул Гамзатович - Страница 65

Быстрее поднимайся в горы, Свои сомненья успокой, Свобода твой раскроет ворот Своей невидимой рукой!

Покой тебе протянет руку И мимолетно, на ходу, Сожмет ладонь, раздавит скуку И с нею ложную вражду.

Замрешь, и где-то в отдаленье Послышится негромкий хруст, Покажутся рога оленьи, Как на скале нелепый куст.

В полночный час на небо глянешь, Достанешь пальцами луну, Вдали непуганые лани Запляшут под твою зурну.

Здесь все равны чины и лица, Здесь всем достаточно наград. Здесь человеку только птицы, И то по неразумью, льстят.

Здесь каждый человек почтенен, Со всеми дружен и знаком. Здесь должен преклонять колени Он только перед родником.

Друзья мои, кончайте споры, Из духоты своих квартир Быстрее поднимайтесь в горы, Чтоб с высоты увидеть мир.

Не бойтесь здесь лишиться зренья От красоты, Не бойтесь головокруженья От высоты!

МОЛИТВА

Когда поднимешься к вершинам синим, Где достают рукою небосвод, Когда услышишь, как река в теснине Который век все ту же песнь поет, Когда увидишь: в небе кружит птица, А по изгибам гор ползут стада, Родной земле захочешь ты молиться, Хоть не молился в жизни никогда.

Когда за далью моря корабельной Увидишь ты, как солнца шар поблек, И, будто в лампе десятилинейной, Прикрутит вечер блеклый фитилек. Когда увидишь: солнце в море тонет И режет солнце пополам вода, Ты склонишься в молитвенном поклоне, Хоть ты и не молился никогда!

Увидишь ты, как пожилые люди Сидят, свои седины теребя, Как женщина ребенка кормит грудью, – И в сотый раз все потрясет тебя, И все, что на земле, что в небе синем, Захочешь ты постичь, и вот тогда Замолкнешь, и молитва горлом хлынет, Хоть ты молитв не слышал никогда!

СТИХИ О ГАМЗАТЕ ЦАДАСА

1

Не на карточках в толстом семейном альбоме Возникаешь пред взором и памятью ты, Не ваятель искусный в скульптуре знакомой Обессмертил твои дорогие черты.

И портреты точны, и скульптуры похожи, Но не в них, неживых, я тебя узнаю, В старике чабане, в каждом горце прохожем Вижу взор твой и вижу улыбку твою.

В каждом горце, я знаю, есть нечто такое, Что всегда мне напомнит отца моего. Ты, отец, был народом, и он был тобою, Ты причастен к бессмертью его.

2

Весна пришла, но нет тебя, отец! Она прошла, но нет тебя, отец! Уходит день за тридевять земель, Но холодна, пуста твоя постель В той комнате, где все у нас хранится, Как ты оставил в час, когда ушел, Где книжный шкаф, где твой рабочий стол, Где том стихов, раскрытый на странице, Которую уже ты не прочел, Где рядом лист, исписанный на треть. Ни строк, ни слов я издали не вижу, Я третий год хочу его прочесть И не решаюсь подойти поближе: Ведь ты всегда наказывал мне строго, Чтоб я черновиков твоих не трогал.

Я и сейчас робею, как всегда, И слышится мне шорох недалекий, И кажется, что ты идешь сюда Окончить неоконченные строки.

3

У детей на все особый взгляд, Дети – удивительные люди. Наша маленькая Патимат Мне сказала: «Дедушку разбудишь!»

И она вцепилась мне в рукав, На твою могилу показав. Дорогой, когда б я только мог Разбудить, поверь, ни на мгновенье Я не отходил бы, я стерег, Я берег бы труд твой, жизнь и бденье.

И других не надо мне наград, И не надо большего на свете… Мы вдвоем стояли с Патимат… Люди – удивительные дети.

4

Вижу я тебя издалека. Добрый взгляд и мягкая рука.

Вижу, как на крыше утром ранним Ты сидишь, к себе прижав меня; Под твоею шубою бараньей Я пригрелся, словно у огня. Вижу я: сидишь ты хмурый в доме, Вспомнив вновь историю одну, Как в ауле горец незнакомый Больно оскорбил свою жену. Вижу, как седой и смуглокожий, Сгорблен чуть, но все еще красив, Ты, за пояс руки заложив, Балагуришь вместе с молодежью. Вижу я тебя на склоне лет, Вижу с молодым, горящим взором, Вижу я тебя смотрящим вслед Солнцу, уходящему за горы. Вижу удрученным, огорченным, Вижу радостным и увлеченным, Вижу на каспийском берегу И в родных горах, где даль туманна. Вижу всюду, вижу непрестанно… Но тебя в могиле, бездыханным, Я себе представить не могу.

5

Я о смерти твоей не писал ничего, Словно маленький мальчик, я до конца Не поверил тому и не понял того, Что теперь на земле живу без отца.

Мне от дома вдали в суете ль, в тишине Все мерещится – дома ты меня ждешь. А потом приезжаю, и кажется мне, Что куда-то ушел ты и скоро придешь.

Я молчу, я чуть слышно стараюсь ступать, Потому что, отец, ты всегда предо мной, И все время мне слышится, будто опять Ты бормочешь стихи у себя за стеной.

Как всегда, почтальоны стучатся в дверь. Как всегда, телеграммы приносят чуть свет, А мне кажется странным даже теперь, Почему для тебя ничего у них нет.

Я о смерти твоей не писал ничего. Словно маленький мальчик, я до конца Не поверил тому и не понял того, Что теперь на земле живу без отца.

6

Что б ни было со мною, каждый раз, Как прежде, прихожу я за советом К тебе в безлюдный час, безмолвный час И остаюсь с тобою до рассвета.

Прошла одна весна, прошла вторая, Уже и я немного поседел, Я думать стал о бездне важных дел, Как ты, руками щеки подпирая.

Вокруг цвести цветам и птицам петь, Омоют грозы твой могильный камень. Я здесь, отец мой! Я учусь смотреть На жизнь твоими ясными глазами.

Клянусь: я буду честным и простым. И, где бы ни был, до скончанья века Клянусь, отец мой, сыном быть твоим, Что значит – быть хорошим человеком!

Клянусь я быть с народом в час любой, Чтоб нас одна судьба соединила… И да не высохнут, отец, чернила, В чернильницу налитые тобой.

7

Смогу ли когда-нибудь я научиться, Как ты, любить облака, и цветы, и весну, Как ты, понимать задушевную песню птицы, Завывание ветра и гор тишину!

Смогу ли, как ты, полюбить серебристый и звонкий Снеговой ручеек, сбегающий к нам с высоты? Смогу ли погладить теплую шерстку ягненка С любовью, с которою гладил ты?

Смогу ли когда-нибудь я научиться печали, С которою ты, дорогой, провожал каждый раз Ласточек и журавлей, когда они улетали На юг, до весны оставляя нас?

Смогу ли встречать с улыбкою детской Солнце, севшее на подоконник соседский?

Смогу ли остаться самым веселым в ауле, Позабыв про то, что давно уж не молод и сед? Сердце свое молодым сохранить я смогу ли, Смогу ли остаться мальчишкой на старости лет?

Тебя седина не могла состарить, Года не смогли замутить твой всевидящий взор… Должно быть, поэтому на Комсомольском бульваре Воздвиг тебе памятник город гор.

8

Промолвил отец мой, вздыхая, Пред тем как навеки угас: «Я знаю, вода ключевая Меня б исцелила сейчас, Мне горная влага поможет, Я, выпив ее, не умру!» И воду в сосудах из кожи Ему принесли поутру.

И поднялся старый отец мой, Холодной воды отхлебнул И вспомнил далекое детство, Повисший над бездной аул. И щеки его заалели, И стал он ровнее дышать, И ожил отец на неделю, Но вот ослабел он опять.

Промолвил отец мой, вздыхая, Пред тем как навеки угас: «Цветы луговые, я знаю, Меня б исцелили сейчас». И дети, услышав об этом, С нагорий родимой земли Десятки пунцовых букетов Наутро отцу принесли.

Вдохнул он знакомый и сладкий Далекий лугов аромат И вспомнил о той, что украдкой Любил он полвека назад. И щеки его заалели, И стал он ровнее дышать, Он ожил еще на неделю, Но вот ослабел он опять.

Сказал мой отец, умирая, Пред тем как навеки угас: «От песен родимого края Мне стало бы легче сейчас!» Услышав об этом, горянки Прошли через гору и лес И в город пришли спозаранку, И песня взмыла до небес. И вспомнил старик поседелый Все то, чем дышал он и жил, Все песни, которые спел он, Которые в жизни сложил.