Собрание стихотворений и поэм - Гамзатов Расул Гамзатович - Страница 69

– Но существуют рубежи Меж суверенными державами! А с кем граничишь ты, скажи? Мне знать об этом не мешало бы…

– Меня на части не дели. Запомни: будто солнце светлое, Над континентами Земли Летит любовь, границ не ведая!..

– Свой дом я защищал не раз, Оборонял свой край пылающий. Но неужели нужен страж Стране любви неумирающей?..

– Да! Есть и у любви враги. Ты береги любовь, пожалуйста. Как драгоценность, береги От всех, кто на нее позарится.

ЛЮБОВЬ К ТЕБЕ

Проходят годы, отнимая и даря, То – через сердце напрямик, то стороной, И не закрыть листкам календаря Любовь, пришедшую ко мне той весной

Вес изменилось – и мечты, и времена Все изменилось – мой аул и шар земной Все изменилось. Неизменна лишь одна Любовь, пришедшая ко мне весной.

Куда вас буря унесла, мои друзья? Еще недавно пировали вы со мной. Теперь единственного друга вижу я – Любовь, пришедшую ко мне той весной.

Что ж, покорюсь я наступающим годам, Отдам им все – блеск дня и свет ночной. Лишь одного я – пусть не просят! – не отдам: Любовь, пришедшую ко мне той весной.

БРОВИ

Лба твоего просторная поляна, А чуть пониже, около нее, – Два озера, как будто два Севана. Два озера – томление мое.

На берегах прекраснейших озер – Мне каждое из них отдельно снится – Лежат всю жизнь две черные лисицы, Как будто яростный живой узор.

Хитрее нет их никого на свете. Таких лисиц попробуй обмани. Вот погляди: охотника заметив, Убитыми прикинулись они.

Меня они игрой своей не тронут, – Не зря озера страсть в себе таят! Услышав музыку, лисицы вздрогнут, Притворщицы не смогут устоять.

О, как они взмывают откровенно, Лукавинкой зазывною дразня! И как они изогнуты надменно, Когда рассердишься ты на меня.

О, как они на ласку намекают, Вздувая пламя у меня в груди! А как порою предостерегают, Безмолвно говоря: не подходи!

Я слышал много раз, что хитрость лисья Известна миру с самых давних пор. Но эти лисы – убедился лично – Хитрее всех своих живых сестер.

Завидуют им все. И даже птицы Небесные от зависти дрожат… Две черные пушистые лисицы Возле озер просторно возлежат.

Желанья их я выполняю мигом, Слежу за ними, указаний жду. Прикажут – и сражусь я с целым миром! Прикажут – бездыханным упаду!..

Спасибо вам, лисицы, от меня За то, что бережете вы озера. За то, что вы не дремлете, храня Их чистую незамутненность взора.

Спасибо вам за то, что в час, когда К озерам тем я приходил напиться, Вы тут же притворялись без труда, Что вам прекрасно в это время спится.

РАЗГОВОР

– Скажи мне, перебрав свои года, Какое время самым лучшим было?

– Счастливейшими были дни, когда Моя любимая меня любила…

– А не было ль, скажи, такого дня, Когда ты плакал, горя не скрывая?

– Любимая забыла про меня. Тот день я самым черным называю…

– Но можно было вовсе не любить! Жить без любви – и проще и спокойней!..

– Наверно, это проще. Может быть… Но в жизни Я такого дня не помню.

ВЕЧНАЯ МОЛОДОСТЬ

Любви все возрасты покорны А. Пушкин

Вот судьи выстроились в ряд, Полгоризонта заслоня. И гневом их глаза горят, А все слова летят в меня:

«Юнец, не бривший бороды, Щенок, не помнящий добра, Ответь нам: правда ли, что ты Был с женщиной в лесу вчера?..»

Я судьям отвечаю: «Да! Я многое в лесу нашел, Мальчишкою я шел туда. Оттуда я мужчиной шел!..»

Вновь судьи выстроились в ряд, Полгоризонта заслоня. И гневом их глаза горят, А все слова летят в меня:

«Забыв о седине своей И прежние забыв грехи, Шел с женщиною ты и ей Шептал любовные стихи?..»

«Да! – отвечаю судьям я, – Шел с женщиной. Шептал слова. И верил, что судьба моя Светла, пока любовь жива!..»

А судьи грозно хмурят взгляд, И снова требуют они: «Нам непонятно, – говорят, – Нам непонятно. Объясни…»

Я говорю им: – Есть любовь, И ощутив ее венец, Взрослеет запросто юнец, А старец молодеет вновь.

Становится певцом немой, Становится певец немым. Любовь – всегдашний спутник мой. Я буду вечно молодым!

УГОНЯЮТ САМОЛЕТЫ

Иногда промелькнет на страницах газет Про воздушный разбой, как нелепое что-то. Над виском у пилота – чужой пистолет: Подневольно меняется курс самолета. Знаем мы, что пилоты – не робкий народ, Подозренья в предательстве не заслужили. Улетает в чужую страну самолет, Потому что у них за спиной пассажиры. Сзади женщины, дети, младенческий писк, Все смешается в кашу и огненно брызнет… У мужчины имеется право на риск, Если риск ограничен лишь собственной жизнью. Ах, и сам я в полете, как всякий поэт, Я на поле любви намечаю посадку, Но жестокость подносит к виску пистолет, И намеченный курс я меняю с досады. Знают все, что поэты – не робкий народ, Подозренья в предательстве не заслужили, Но со мной совершают большой перелет Мои песни – родные мои пассажиры. Это дети мои. Так до риска ли здесь, Дорогая земля в ярких солнечных красках? Но законы свои у поэзии есть На ее протяженных заоблачных трассах, Ей спасенья на поле жестокости нет. Открываю вам главную сущность вопроса, Что в момент приземления гибнет поэт, Погибают и добрые песни поэта. Убери пистолетишко, времени раб, От седого виска. Я не праздную труса. Я взрываю свой лайнер – воздушный корабль, Но к любви не меняю заветного курса!

МОЕ ДЕРЕВО

Твои листья в верху лучистом, Твои корни в земле, где тьма, Мое дерево, ты ветвисто, Как и бурная жизнь сама. Ты растешь на виду красиво Перед саклей среди ветвей, Твои длинные ветви кривы, Как и годы жизни моей. И когда топором, бывает, По какой-нибудь ветке бьют, Этот стук мне сердце сжимает, Словно руку рубят мою. В день, когда журавли трубили И была уж близка метель, Ветку первую отрубили, Чтобы сделать мне колыбель. Уж не мыться ей под дождями, Соловьям на ней не певать. Только пела теперь ночами Колыбельные песни мать. Вырос я, полюбил, ревнуя, Закрутил я отважно ус, Ветвь срубили тогда вторую – Звонкий сделали мне кумуз. То метели, а то капели, То бело, то черно вдали. Пел я песни, а дни летели, Пел я песни, а годы шли. На коне, пешком, на колесах Я объехал почти весь свет… Вот Расулу уже на посох Рубят с дерева третью ветвь. Ну, а дальше? Ветвей уже мало, Добираются до ствола. Хоть бы зубья все обломала Приготовленная пила. Мы с тобой постарели оба, Но достигли мы высоты. Чтобы сделаться крепким гробом, Скоро рухнешь на землю ты. Не пойти, не сказать иначе: Опускается тихо ночь… Я жалею тебя и плачу, Но бессилен тебе помочь. Твои листья в верху лучистом, Твои корни в земле, где тьма. Мое дерево, ты ветвисто, Как и бурная жизнь сама.

ВЕРНУЛСЯ Я…

Вернулся я, спустя сто лет, Из темноты на землю эту. Зажмурился, увидев свет. Едва узнал свою планету… Вдруг слышу: шелестит трава, В ручье бежит вода живая. «Я вас люблю!..» – звучат слова И светят, не устаревая… Тысячелетие прошло. На землю я вернулся снова. Все, что я помнил, замело Песками времени иного. Но так же меркнут звезд огни Узнав, что скоро солнце выйдет. А люди, – как и в наши дни, – Влюбляются и ненавидят… Ушел я и вернулся вновь, Оставив вечность за спиною. Мир изменился до основ. Он весь пронизан новизною! Но все-таки – зима бела. Цветы в лугах мерцают сонно. Любовь осталась, как была. И прежнею осталась ссора.

СПРОСИ У СЕРДЦА

– Куда глядишь?.. – На ту и на другую… – Тогда спроси у сердца своего. Есть женщина, которую люблю я, А больше нет на свете никого!

Когда я буду ранен в чистом поле, Придет подруга верная моя. И самые немыслимые боли Исчезнут вдруг! И выздоровлю я.

Когда состарюсь, посоха не надо – Хочу в глаза любимые взглянуть. Вернется долгожданная прохлада, Весна придет, и я продолжу путь.

– О чем ты вспоминаешь? – Сам не знаю… – Тогда на помощь сердце позови. Есть лишь любовь на свете. Остальная Жизнь – это ожидание любви.

ДОРОГА

Я по гористой дороге иду, Где притаились капканы-ущелья. Грозный поток отделяет мечту От непростого ее воплощенья.

Мне говорили: какая награда Стоит того, чтобы так изнывать?! Плюнь на мечту, за которую надо Драться и жизнью своей рисковать!