Собрание стихотворений и поэм - Гамзатов Расул Гамзатович - Страница 90

ОКЕАН

«Ха-хаа! Ха-хаа!» – хохочет утром рано Ширь океана в солнечном кругу, А в полдень слышен рокот океана: «Ха-ха-ха-хаа! Гу-гу-гу-гу! Гу-гуу!»

Смеркается. И океан грохочет: «Бу-буу! Бу-буу!» Он, как пушкарь, оглох, Но, потемнев и утомившись к ночи, Вздыхает тяжко: «Ох! Ох-ох! Ох-ох!»

А ночью в океанской колыбели Качает звезды лунная вода: «Ла-ла! Ла-ла!» Жизнь наша в самом деле Как океан… «Да-да! Да-да! Да-да!»

ЯРКА ЯРОСЛАВНА

Яблоко упало. Град прошел недавно; Сердце мое ранено. Чья же в том вина? Я тебе признаюсь, Ярка Ярославна, В этом виновата только ты одна.

С доктором влюбленным вечером весенним Выйдешь на прогулку ты рука к руке, Проплывут в Дунае рядом ваши тени, Две – от одинокой тени вдалеке.

Моего соперника стала ты отрадой, В Братиславе милой вас свела любовь. Ярка Ярославна, ты его порадуй Над моей печалью пошути с ним вновь.

*

Мне не кажутся Карловы Вары с вершины Сочетаньем домов, и деревьев, и лиц… Предо мною белеет вдали не долина, А тарелка с десятком куриных яиц.

Горы, горы… Верхушки деревьев под ними, По зеленому склону прошита тропа. Только рыжую голову солнце поднимет – И уже поднимается к солнцу трава.

Я запомнить хочу необычную землю, Где, как равная, с осенью дружит весна. Глянешь вверх – по-весеннему свежая зелень, Глянешь вниз – желтизна, желтизна, желтизна.

Пробегает по склону спокойный и скромный, Не изведавший силы своей ветерок, И ладонь окропляет зеленою кровью, С материнскою веткой расставшись, листок.

Здесь весна… Но минувшую осень я вижу И покрытые желтой листвой деревца. И ко мне придвигаются ближе и ближе Дорогие черты дорогого лица.

И в руках – не зеленая хрупкость листочка, А для песни готовое поле листа… Только где бы я ни был, без маленькой дочки Мне казалась неполной всегда красота.

Все дороги земли приведут к Дагестану, Все дороги любви мне напомнят о нем… Я с вершины чужой, как тоскующий странник, Все хочу разглядеть мой покинутый дом…

*

Глазами маленьких озер Пусть край чужой в меня вглядится, Пусть голубой струится взор Сквозь камышовые ресницы.

Вон окна поздние зажглись Под потускневшей черепицей, За окнами чужая жизнь, Чужой язык, чужие лица.

И людям от своих забот Здесь так по своему не спится, И так по своему поет Ночная, заспанная птица.

Густеет надо мною тьма – Сильней уже нельзя сгуститься, А я не сплю, я жду письма, Тобой исписанной страницы.

ПИСЬМО ИЗ ИНДИИ

Александру Твардовскому

Мне чудится, что вал морской заиндевел, Но день горяч, и трудно я дышу. Привет тебе из философской Индии, Откуда эту весточку пишу.

Ни облачка над улицами города, И кажется, что выцвел небосвод. Шумит Бомбей и, захмелев от голода, В тарелках щедро солнце раздает.

Пью только чай и охлаждаюсь соками, Жара похожа на сухой закон. Взгляд у меня тоскующего сокола И к бездне океана обращен.

Штурмует волн всклокоченное воинство Передний край тропической земли. И, полон океанского достоинства, Встал пароход от берега вдали.

Вздымая флаг, что с парусами алыми Находится в немеркнущем родстве, Он, как вершина горная над скалами, Над волнами белеет в синеве.

В его черты я вглядываюсь пристальней, Мне дороги они. Я их люблю. Не может он пришвартоваться к пристани: Опасна мель большому кораблю.

И, как судьба соленая и славная, К его груди прильнула глубина. И корабля вниманье неослабное Во все погоды чувствует она.

А между ним и раскаленным берегом Мне лодки плоскодонные видны. И в суете приходится им, бедненьким, Захлебываться накипью волны.

Они признанья дальнего не видели, И груз годов им вряд ли по плечу. Пишу тебе из философской Индии И мысленно обнять тебя хочу.

Подобно встрепенувшемуся соколу, Я вижу сквозь завистливую даль: Несешь ты гордо голову высокую, Качают сердце радость и печаль.

В ГОСТЯХ У МАРШАКА

Радушен дом и прост обличьем, Желанным гостем будешь тут, Но только знай, что в роге бычьем Тебе вина не поднесут.

Пригубишь кофе – дар Востока, Что черен, словно борозда. И над столом взойдет высоко Беседы тихая звезда.

Росинке родственное слово Вместит и солнце и снега, И на тебя повеет снова Теплом родного очага.

И припадет к ногам долина Зеленых трав и желтых трав. И все, что время отдалило, Вплывет, лица не потеряв.

Хозяин речью не туманен. Откроет, уважая сан, Он книгу, словно мусульманин Перед молитвою Коран.

И, современник не усталый, Шекспир положит горячо Свою ладонь по дружбе старой Ему на левое плечо.

И вновь войдет, раздвинув годы, Как бурку, сбросив плед в дверях, Лихой шотландец, друг свободы, Чье сердце, как мое, в горах.

Еще ты мальчик, вне сомненья, Хоть голова твоя седа, И дарит мыслям озаренье Беседы тихая звезда.

Тебе становится неловко. Что сделал ты? Что написал? Оседланная полукровка Взяла ли горный перевал?

А если был на перевале, Коснулся ль неба на скаку? Мечтал тщеславно не вчера ли Прочесть стихи ты Маршаку?

Но вот сидишь пред ним и строже Расцениваешь этот шаг, Повинно думая: «О боже, Ужель прочел меня Маршак?»

А у него глаза не строги И словно смотрят сквозь года… В печали, в радости, в тревоге Свети мне, добрая звезда.

Сонеты и элегии

СОНЕТЫ

СУДИ МЕНЯ ПО КОДЕКСУ ЛЮБВИ

*

Стихотворение – стихов творенье. Такого ремесла на свете нет. А что же есть? Есть горы в отдаленье, Дожди и снегопады, тьма и свет.

На свете есть покой и есть движенье, Есть смех и слезы – память давних лет, Есть умиранье и возникновенье, Есть истина и суета сует, Есть жизни человеческой мгновенье И остающийся надолго след.

И для кого весь мир, все ощущенья Поэзия – тот истинный поэт.

Но как же пишутся стихотворенья? На сей вопрос я сам ищу ответ.

*

Мне кажется порою, что и строчки Не о любви не напишу я впредь. Я все свои стихи другие в клочья Порву и брошу в печь, чтоб им сгореть.

Давно бежит с горы моя дорога, Кто знает, сколько мне осталось дней. Жизнь лишь одна, но было б жизней много, На все хватило бы любви моей.

И где б я ни был, что б со мной ни сталось, Пусть лишь любовь живет в моих стихах. Не так уж много впереди осталось, Чтобы писать о всяких пустяках.

Спеши наполнить, горец, закрома, Уходит осень – впереди зима.

*

Шептал я белой ночью в Ленинграде В тот час, когда едины тьма и свет, О, почему, скажите бога ради, У нас в горах такого чуда нет?

Так я шептал, и вдруг передо мною Восстало время давнее из мглы, Когда мы молодые шли с тобою И были ночи вешние белы.

И белый свет моих воспоминаний Лег на весенний Ботлих и Хунзах. В снегах вершины, склоны гор в садах, Кругом бело, и мы с тобой в тумане,

Есть ночи белые и в Дагестане, – Не потому ль они в моих глазах?

*

Жизнь, что ни день, становится короче, И кредитор наш, не смыкая глаз, Неся в своем хурджуне дни и ночи, Все, что должны мы, взыскивает с нас.

Пишу ль, любуюсь высью ли лазурной, Всему ведет он, скряга, точный счет, А жизнь – река, и над рекою бурной Мосты он за моей спиною жжет.

А я прошу: заимодавец грозный, Бери назад земные все дары, Лишь час свиданья с милой, час мой поздний Не обрывай внезапно до поры.

Но катится моя арба с горы. Мой кредитор мольбы не слышит слезной.

*

Мне все чего-то хочется давно. Не этого и не того – другого, Неведомого, странного, такого, Что только мне найти и суждено.

Все надоело, что давно готово, Что испокон веков заведено. Другой хочу я музыки и слова, Что не было досель изречено.