Судьба - Бенедикт Барбара - Страница 30

• Предыдущая
• 30/72
• Следующая

— Что же в этом пленнике такого... привлекательного? — спросил он, смотря на Язона с очевидным презрением. — Разве ты не понимаешь, что он занимался грабежами?

— Не думаю, чтобы он это делал с целью навредить вам. Погляди — ведь он такой худой. Он просто добывал себе пищу.

— И грабил священные пещеры.

— А почему бы и нет? Ведь ваши люди приносят в дар богине кое-какую пищу. Разве ты бы не воспользовался ею, будучи голоден и не имея ни малейшего представления о местных обычаях?

Туза отвел взгляд.

— Почему ты так уверена, что он ничего не знает?

Ика боялась, что он не знает обычаев даже своей страны.

— Посмотри на него, — сказала она Тузе. — Судя по его росту и цвету кожи, он грек. Или когда-то был им.

— Но я до сих пор не понимаю, почему ты так заботишься о нем. Чтобы вылечить его, потребуется время, а твое отсутствие быстро заметят. Ты больше не хочешь выступать на арене?

Девушка перевела дыхание, потом сказала:

— Может быть, ты поговоришь с Челиосом обо мне?

На его лице отразилось беспокойство.

— Ты можешь повлиять на него, — торопливо продолжила она. — Ведь ты говоришь с Челиосом всякий раз, когда хочешь отлучиться. Благодаря ему тебя ни разу не поймали и не наказали. Нужно, чтобы ты теперь поговорил обо мне, — настаивала она. — Скажи, что я не буду никогда ссориться с ним. Пусть забирает быка себе, лишь бы предоставил мне немного времени.

— Так ты хочешь подкупить его? Не думал я, что ты способна на такое.

Стараясь держаться с достоинством, Ика ответила:

— Я просто следую твоему совету.

— Слишком быстро ты учишься. Забываешь о тяжелых последствиях.

— Ты слишком упрям, Туза. Ты ведь должен мне эту добычу.

— Но я не понимаю, зачем он тебе, что ты собираешься с ним делать?

Она не собиралась ничего ему рассказывать.

— Он не просто дикарь. Под грязью скрывается человек, доведенный до такого состояния несчастьями. Моя совесть не позволяет покинуть его, даже если ты отворачиваешься от него, несчастного обитателя другой страны.

— Какой страны? Мессалоны?

От его небрежного тона вопрос не становился менее угрожающим. Ика помнила, как он грозился убить Язона, если бы тот не был уже мертв.

— Я не знаю его, — солгала она, стараясь не выдать себя. — Но это не имеет значения. Я должна помочь ему. Разве ты не так поступил бы на моем месте?

Туза продолжал изучать ее.

— Может, и так, но ведь ты действуешь не просто из сострадания к несчастному дикарю?

Ика поняла, что ей так просто от него не отвертеться.

— Это связано с моим ведением, — сказала она, и это отчасти было правдой. — Когда я в первый раз увидела его в темноте на холме, он мне напомнил быка из моего видения. Мне показалось, что судьба предоставляет мне еще одну возможность его поймать. Я понимаю, это звучит необычно, но мне кажется, что он связан с моей судьбой.

— Лучше бы это оказалось неправдой. — Туза, вздохнув, повернулся к двери. — Дни его сочтены, Дори, — вот грустная правда. Янос, должно быть, уже в лагере, и Челиос вскоре вызовет царскую стражу.

Стражу?! Язон не должен попасть в руки Миноса!

— Сама богиня говорила со мной, — крикнула она в отчаянии, удерживая Тузу у дверей. — Там, в роще, она прошептала мне, что осуществляется моя судьба.

Он обернулся.

— Она говорила с тобой? Но как?

— Подул ветерок. И серебряная змея коснулась моих ног. — Конечно, это было раньше, еще днем, но зачем договаривать, когда он слушает ее так внимательно.

— Священный посланник, — тихо произнес Туза. — Значит, я был прав насчет тебя.

Она едва слышала его.

— Так ты поможешь мне? Ты отошлешь солдат и договоришься с Челиосом?

— Не знаю, — ответил он задумчиво и вышел из хижины. — Мне нужно пойти в рощу и просить богиню решить эти вопросы.

— Но сейчас не время, — возразила она, следуя за ним. — Только не сейчас. Что если придет стража, а тебя не будет?

Но ее вопрос не получил ответа. Отдернув занавеску, Ика увидела, что Туза уже исчез в темноте.

— Принесите мне воды и тряпок, — сказала она крестьянину, караулившему хижину. — И целебные травы, какие только найдутся в вашей деревне.

Занимался рассвет, а Дамос все еще прятался в укромном месте. Ветер донес до него густой дым из деревни. Дым ел глаза, и Дамосу еще больше хотелось спать. «Что если немного вздремнуть, ничего особенного еще не произошло».

Но тут послышался звук лязгающего оружия — в деревню направлялся отряд солдат. Дворцовая стража? Дамос сразу же насторожился. Не случайно этот отряд появился здесь.

Они подошли к сторожу возле хижины и заговорили с ним. Дамос сжал кулаки от ярости. Будь проклята эта Ика! Неужели она так торопится получить награду, что даже не дает Язону времени прийти в себя?

«О Ика, — подумал он с болью в сердце, — как я мог так заблуждаться?»

Позади него хрустнула ветка. Дамос обернулся и заметил позолоченную тунику минойского воина. Он с тревогой вспомнил, что не отметился в порту.

— Интересно, для чего это ты околачиваешься возле деревни... — сказал воин. — Мне кажется, тебе лучше пойти с нами.

Ика замерла от страха, услышав голоса за дверью. «Где ты, Туза?» — мысленно спрашивала она. Неужели она перевязала раны Язона, только чтобы страже было удобнее вести его во дворец?

Ика посмотрела на своего героя — беспомощного и беззащитного. Они не смогли бы скрыться от стражи. Девушка осмотрелась в поисках оружия, но вода уже остыла и не могла никого обжечь, тряпками и травами она тоже не могла ничего сделать.

Факел. Он почти уже догорел. Бывает оружие и получше, но что ей оставалось делать? Она схватила его и занесла над головой, как ей казалось, с яростным выражением лица.

— Ни с места, — закричала она, когда занавеска отодвинулась, — или я сейчас выжгу ваше сердце!

В дверях стоял смеющийся Туза.

— Это твое оружие? Дори, ты хочешь выжечь мне сердце?

— О, Туза, — сказала она, опуская факел, — я думала, это стража.

— Ты мне не доверяешь. Ведь я же тебе друг, как еще тебе это доказать?

— Ты отослал стражу? Это правда? — Она шагнула к нему.

— Они сейчас в лесу. Там я заметил какого-то бродягу и послал их к нему. Но когда стража с ним разберется, она вернется обязательно. Так что тебе и твоему пленнику придется уйти.

Некоторое время назад она бы с радостью восприняла это предложение, но оказалось, что Язон ранен очень тяжело.

— Он не может двигаться. У него сломана нога. Я должна...

— Боюсь, мне придется настоять на своем, — улыбка его исчезла, и Туза стал очень серьезным. — Если солдаты обнаружат здесь грека, не отметившегося в порту, — из Мессалоны он или откуда еще, врагов ведь у Миноса теперь много, — то нашей деревне это грозит большими неприятностями.

Ика посмотрела на Язона. Как же больно ему будет! Но Туза прав: им необходимо уйти.

— Мне нужна какая-нибудь доска для шины. Сначала нужно перевязать его сломанную ногу. Нелегко будет с ним справиться, когда он придет в себя.

— Ты думаешь, он очнется?

Ика уверенно покачала головой.

— Он жив, Туза. Я же сказала тебе, что сама богиня предназначила его мне.

К ее удивлению, Туза не стал с нею спорить. Он просто очень грустно посмотрел на нее и глубоко вздохнул.

— Хорошо, мы спасем твоего грека, но, боюсь, наступит день, когда ты пожалеешь об этом.

Сначала Язон почувствовал боль — острую, пронизывающую боль. Затем услышал голоса — ничего не значащиеся звуки; наконец он понял, что ночной кошмар продолжается. Отчетливо слышалась речь его преследователей.

Рванувшись изо всех сил к свободе, он только усилил и без того мучительную боль в ноге. Голова его закружилась, он почувствовал тошноту и снова провалился в темную пустоту.

Голоса опять выхватили его из забвения, он открыл глаза и увидел, что его связывают по рукам и ногам. Когда люди дотронулись до ноги, он подумал, что умрет от нестерпимой боли.

• Предыдущая
• 30/72
• Следующая