Судьба - Бенедикт Барбара - Страница 31

• Предыдущая
• 31/72
• Следующая

Вдруг откуда-то появилась девушка. Ее речь также была непонятна, но, кажется, она упрашивала мужчин убрать веревки. Это сбило его с толку — ведь она тоже преследовала его и даже первая накинула петлю ему на шею. Почему же сейчас она освобождает его?

Девушка настойчиво отталкивала их, произносила резкие слова, размахивала руками. Наконец все шесть мужчин ушли и оставили их одних.

Она, что-то бормоча себе под нос, перевязывала его раны, но даже ее нежная рука не могла прикоснуться к его ноге безболезненно. Он не смог удержать стон.

Девушка мгновенно обернулась и принялась поглаживать его. Дотронувшись до лица, она заговорила с ним. Хотя слова и не были понятны, они немного успокаивали его.

Затем их взгляды встретились, и он уже больше не мог оторваться от ее глаз — они предлагали помощь. На какое-то мгновение стало неважным, что у него нет ни имени, ни прошлого. Глаза говорили ему, что он здесь желанный гость и что он уже никогда не будет одинок.

Постепенно Язон понял, почему он так спокоен. Эти глаза — они посещали его во сне. Неужели это девушка из его снов, неужели она существует на самом деле и ему теперь не грозит никакое зло?

Она продолжала говорить, но теперь более возбужденно, кивком головы указывая на его ногу, на стол, где лежали куски ткани и травы. Когда-то один человек уже прикладывал подобные вещи к его руке. Он понял, что она хочет облегчить его страдания.

И вдруг ему стало ясно, что девушка хочет сделать с его ногой. Несколько мгновений он будет испытывать непереносимую боль, но потом она быстро заживет.

Язон собрал все свои оставшиеся силы, сжал зубы, но, когда ее рука взялись за его ногу и он ощутил, как поворачивается обломок кости внутри него, он не мог терпеть дольше эту пытку. К счастью, на него снова навалилось беспамятство. И проваливаясь в него, он крикнул единственное слово: «Ика!».

Туза старался очень убедительно говорить с Челиосом.

— Не поддавайся мимолетным чувствам, не забывай о своих обязанностях. Этот приказ исходит из дворца.

— Отпустить ее? — Челиос не скрывал своего возмущения. — Что, весь Крит сошел с ума?

— Может быть. Времена сейчас не из легких, и поэтому нам нужно внимательнее прислушиваться к пожеланиям нашей Матери. Она дала знак, Челиос. К этой девчонке приходил связанный посланник.

— А вдруг Икадория лжет? Ты, мне кажется, неравнодушен к этой новенькой. Откуда ты знаешь, что она на самом деле видела змею?

До нынешнего вечера Туза поклялся бы собственной жизнью, что Дори никогда не врет, просто не может произнести неправду. Но теперь, когда она вдруг стала волноваться за этого грека?.. Ему нелегко было ответить. Что-то тут было не так.

— Дори не может лгать, — ответил он, убеждая не столько Челиоса, сколько самого себя. — И кроме того, какое тебе до нее дело. У тебя прекрасный бык, ты тренируешься каждый день. Она же потеряет сноровку, и тогда ее не допустят к танцу. Я слышал, что Минос хочет испытать нас для танца на новой арене.

— На новой арене? — Челиос слегка улыбнулся, и его глаза загорелись. — Кто тебе это сказал, Туза? Откуда ты все знаешь, даже раньше Пересубы?

Туза пожал плечами.

— Есть кое-какие друзья. Так что же ты решил? Отсутствие девчонки останется незамеченным?

Улыбка Челиоса погасла, и он кивнул.

— Но смотри у меня. Если выяснится, что кто-то из вас что-то скрывает, я сам все расскажу Миносу.

Язон открыл глаза и снова обнаружил себя в пещере. Неужели ему все приснилось? Нет, он чувствовал боль, хотя и не такую сильную. Под ним была свежая солома и даже шкура, около входа горел костер.

Возле пламени сидела девушка и что-то ворошила палкой в костре. До него донесся запах жареной баранины. Он просто умирает от голода! О боги, когда он в последний раз ел жареное мясо?

Перед его внутренним взором мелькнула картинка: горшок на треножнике, но, как всегда при любом воспоминании, голова заболела от глухих ударов. Он издал стон, и девушка, отложив палку, мгновенно поднялась и подошла к нему.

Она говорила тихо и очень нежно. Он пытался уловить какой-то смысл в ее словах, но от этого еще больше раскалывалась голова. Вдруг она остановилась и задумалась.

— Извини меня, — продолжила она, улыбнувшись. — Я не подумала. Почему я говорю на языке Тузы, когда ты понимаешь только греческий?

Его как будто захватил прохладный, освежающий поток и увлек по течению. Пусть у него не было прошлого, не было памяти, не было имени, зато он способен к осмысленной речи.

— Извини, что я сделала тебе больно, но Туза боялся за свою деревню. Конечно, если бы он видел тебя сейчас, он бы понял, что ты обычный человек, а не дикарь. Я побрила тебя, омыла твое тело... — она отвела взгляд, — когда ты спал. Я перевязала твою сломанную ногу. Тебе, может быть, неудобно от шины, но зато нога твоя будет как новая, и ты снова сможешь ходить.

Язон хотел ответить ей, но он так давно ни с кем не говорил, что язык ему не подчинялся.

— Я... не могу... вспомнить... — получилось у него после долгих усилий.

— Не напрягайся так, — девушка принялась поглаживать его голову. — К тебе обязательно вернется речь, а там, глядишь, и память. Отдохни. Я вылечу тебя, а потом мы вместе вспомним твое прошлое.

Голова его покоилась в ее руках, и боль постепенно исчезала. У нее какие-то волшебные руки, ведь выздоровление казалось невозможным.

— Хотя странно, конечно, — сказала она, — что ты произнес имя Ика.

«Да, — вспомнил он, — это слово действительно вылетело из моих уст перед тем, как я потерял сознание».

— Ох, зачем я здесь сижу? — неожиданно сказала она, подымаясь на ноги. — Ведь ты, должно быть, очень голоден. Подожди немного, я приготовлю тебе еду.

Язон с удивлением смотрел, как она суетится возле огня. Ночью, когда он метался от боли, он подумал было, что она — та самая девушка из его снов, но теперь ему казалось, что он ошибся. У его «Ики» волосы были золотистые, как солнце, а у этой девушки они черные и блестящие. Да и тело ее не такое мягкое и великолепное, хотя достаточно стройное и изящное. Ее слегка приподнятый нос, худенький подбородок, огромные доверчивые глаза — все напоминало вазу, сделанную руками искусного мастера. И груди, такие нежные в отблесках огня... Когда он осознал, как близко они были от него всего лишь мгновение назад, что почувствовал, как огонь разгорается внутри него.

— Надеюсь, еда тебе понравится, — сказала девушка, разгоняя его мысли и поднося к нему дымящуюся чашку с мясом и бульоном.

Только сейчас Язон понял, насколько проголодался. Не обращая внимания на боль в ноге, он приподнялся и оперся на локоть. Он вдыхал вкусный запах бульона и, не вытерпев, выхватил чашку у нее из рук еще до того, как она успела поставить ее перед ним на пол. Язон вцепился зубами в мясо, как дикий зверь.

— Помедленнее, — засмеялась девушка и опустилась на колени рядом с ним. — Ты так испортишь себе желудок, и к тому же мы должны показать этим критянам, что ты такой же культурный человек, как и они. Они просто помешаны на этих манерах, на внешнем виде.

Он остановился, чувствуя, как с его подбородка стекает бульон. Перед ним предстала картина: огромный стол, уставленный всевозможными яствами, где-то звучит музыка; кто-то легонько стукнул его по пальцам, когда он потянулся к пирогу.

— Я тебе вовсе не запрещаю есть, — продолжала она. — Сейчас не время думать о манерах. У тебя еще будет время их вспомнить.

Язон снова принялся за еду, но теперь уже не так быстро. С каждым мгновением еда и питье придавали ему силы.

— Я должна предупредить тебя, — сказала Ика робко. — Я кое-что добавила в вино, чтобы облегчить твою боль. Тебе захочется спать, но не бойся, я буду рядом.

Язон отвел взгляд: он не хотел обижать ее, но что может противопоставить врагам эта маленькая девушка?

— Не смейся, — сказала она уверенно. — Ты должен знать, что я училась сражаться у самого начальника Мессалонской царской стражи.

• Предыдущая
• 31/72
• Следующая