Боги минувших времен: стихотворения - Кондратьев Александр Алексеевич - Страница 31
- Предыдущая
- 31/44
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
31
Светлый витязь [19]
Белый конь по снеговым полянам,
Где не ступит, там земля видна.
Пробуждать природу ото сна
Едет витязь под плащом багряным.
Всюду чтится по славянским странам
Светлый бог. Рука его сильна,
И Марену копием она
Поразит, одетую туманом.
Золота червонного перчатки
Крепко держат конскую узду.
Под венцом трясутся на ходу
Жемчуга подвесок в беспорядке.
Кто ты, бог, стремящийся для схватки
По снегам и тающему льду?
Марена [20] – Дажбогу
— О, светлый юноша, мой враг прекрасный, я,
Поверь, не в бой вступать — любить тебя готова.
Сойди ко мне с коня — пусть снежная дуброва
Приют нам неги будет, Дажбог. Я – твоя.
Брось наземь этот щит и острие копья
В грудь белую мою не направляй сурово.
Меня нельзя убить… Уйду, но знай, что снова
Вернусь, твой нежный лик в душе моей тая…
Но, ах, найду ль в живых тебя я, возвратясь?!
Растратив юный пыл с Землею, а Купалой
Покинут для других, обманутый, усталый,
Ты в сердце радость жить утратишь, милый князь,
И, завернув лицо в свой плащ багряно-алый,
Уснешь навек, увы, со мной не примирясь!
Сон Лета
Дворцы богов таит заоблачная высь,
А в том, что краше всех, за прялкой золотою
Царица Лето спит, и, к ней влетев толпою,
Сны в пестрый хоровод, кружась, переплелись,
На бело-розовый свой локоть опершись,
С улыбкой сонной зрит богиня: над волною
На колеснице сын летит и красотою
Пленяет водных дев. Те взорами впились
В Дажбога светлого и пеною морскою
Со смехом брызжут вверх в честь юного царя,
К себе его зовут, но он через моря,
Через леса спешит небесною стезею
И правит на закат, где ждет его с тоскою,
От всех скрываемой, прекрасная Заря.
Дзевана [21]
Царицы Лета дочь, прекрасная, как мать,
Но строже, чем она, я — Летница-Дзевана.
В сени священных рощ люблю среди тумана
Вечернего мольбам невинных дев внимать [22] .
Люблю охотиться и кровью обагрять
Стрелу пернатую из светлого колчана.
Мной нанесенная не заживает рана.
То боги ведают, и мне убор мой смять
Из них не смел никто. Дажбогова сестра,
Пока он на небе, я гуслям сладкострунным
В чертогах матери внимаю от утра
До ночи сумрака. А там — моя пора.
Брожу среди лесов, облита светом лунным
И косы завязав узлом сереброрунным.
Похищение Весны [23]
Кто только ни желал назвать моей своей,
Кто ни ловил меня, любовь, любовь мне предлагая!
Ах, не ко всем богам равно была строга я!..
Ярило и Дажбог… Не помню, кто милей.
Но счастья моего не много было дней.
Однажды с девами земным, вся нагая,
На берегу реки резвилась я. Пылая,
Большой костер горел из хвороста и пней…
В честь Солнца и Воды был праздник. Друг за другом
Скакали девушки через огонь. Подругам
Я крикнула: «Бегу! Глядите на меня!»
И прыгнула. Но тут внезапно бог огня,
Меня схватив, унес. Очнулась я с испугом
Царицей недр земных, где глаз не знает дня.
Жалоба Земли [24]
Не знаю никого, кто б в горе мне помог.
О, дочь любимая, прекраснейшая, где ты?!
Забавы прерваны и песни не допеты!
Едва вкусившую от сладостных тревог,
Тебя, злосчастную, в подземный свой чертог,
Объятый тишиной и сумраком одетый,
Унес из области цветущей светлой этой
На ложе брачное коварный Чернобог!..
Где Нега, та страна, в которой он живет?!
Я днем и при луне врата в нее искала…
Пусть недоступно ты, о царство Припекала, —
Укрытый от живых в тебя найду я вход!
Мне сам Перун клялся, что меньше чем чрез год
Весна воротится, смеяся, как бывало.
Плач Лады
Над погибшим божичем Ярилой
Плакала тоскующая Лада:
«Ты куда ушел, моя услада?!
Оживи, вернись, мой божич милый!
Не хочу, чтоб взят ты был могилой,
Чтоб тебе была Марена рада.
Ах, очнись! Сказать мне что-то надо…
Пробудись! Услышь мой стон унылый!..
Пусть любила не одна тебя я,
Пусть тобой любимо было много, –
Все мы стонем, все у Чернобога
Просим, слезы на песок роняя [25] ,
Чтоб тебя от смертного порога
Нам вернула Мать Земля Сырая»…
Чаша Чернобога [26]
Как туча черная, мой темен грозный лик,
Глядящий на тебя со дна священной чаши.
Ты счастлив, что теперь не могут лица наши
Иначе встретиться — под грозный бранный клик.
В кипящей кровию живых и мертвых каше.
Узнал бы ты тогда, как Чернобог велик,
Какой бы ни был твой народ или язык,
Как ни были б крепки бойцы и копья ваши!
Теперь я только тень былых победных дней,
Лишь слабые черты воинственного бога
На тусклом серебре. Вина на них возлей
До вытертых краев. Зови меня и пей
Из кубка моего. И ночью у порога
Сереброусого ты узришь Чернобога.
31
- Предыдущая
- 31/44
- Следующая
