Крылья Тура - Языков Олег Викторович - Страница 65
- Предыдущая
- 65/71
- Следующая
Сел я уже в сумерках, но нормально сел, ничего не сломал. Однако вредный Антоха весь избурчался, бросая на меня короткие, негодующие взгляды. Из его бормотания можно было понять, что боевая семья ждет своего непутевого сына, а он шляется по каким-то непонятным делам, неведомо где, а в расстегнутом кармашке гимнастерки какой-то полевой василек торчит, форму одежды нарушает. А от расстегнутой пуговицы до летного происшествия…
– Так, Антоха! Перестань бубнить! Я уже не мальчик и все тебе говорить не буду! У Кати я был, прощался… Через денек мне улетать, когда вновь увидимся – не знаю…
Антоха устыдился и замолчал. Я скинул парашют, сунул ему в руку шлем и, хлопнув его по плечу, свистнул дежурке: «В штаб!»
…Когда я с вещмешком зашел в барак, отведенный первой эскадрилье, меня ждал строй улыбающихся лиц и дружный туш: «Та-та-тарам! Бац! Бац!» Это кто-то изобразил не то тарелки, не то литавры.
– Здравствуйте, воздушные бойцы!
– …Здрав… жел… тащ капитан! Поздравляем вас с высоким званием… Качать его, ребята!
– Стойте! Стойте, черти! Не в бараке – о потолок расшибете, в побелке перемажете!
Кое-как мне удалось отбиться. Довольные, раскрасневшиеся летчики обступили меня со всех сторон, хлопали по плечам, жали руки… Честно скажу – у меня вдруг зачесались глаза…
– Ну – все, все, ребята! Пошли на ужин. Там и поговорим, и выпьем за встречу. Плеснете своему комэску, а? Костя, держи сидор. Там пара бутылок коньяка – это нам на вечер будет, на разговор… Шоколадку найдете? Ну, пошли в столовку?
И мы двинули на ужин.
Ужин в полку – это, надо сказать, событие. Еще наш бывший командир – майор Артюхов заложил основы традиции. А потом она только крепла и развивалась. Тем более сейчас. Когда полк окреп, летчики выросли по мастерству и опыту. Не было уже таких вечеров, как в Сталинграде, в июле – августе. Когда вечером, на ужине, на столе стояли пустые тарелки с граненым стаканом водки, накрытым куском черного хлеба…
Нет, и сейчас полк терял летчиков. И раненые были, и убитые… Хромов вот… Но это было уже не так часто, эти потери не давили на душу летчиков тяжким, неподъемным грузом, а лишь раздраконивали их ярость и чувство мести…
Так вот, традиция… Еще в Сталинграде, правильно посчитав, что ужин – это маленький праздник (а то как же! – живые ведь!), майор Артюхов с командиром БАО – не помню, кто тогда был… да это и не важно – постановили: на ужин накрываются столики на четверых, скатерти – белые, столовые приборы из нержавейки (где только нашли?), граненые стаканы и стограммовые лафитнички под водку. Водка – в графинчиках! Учитывая, что кормили нас и так неплохо, ужин стал походить на вечер в ресторане, что ли… Или – на какой-нибудь мужской клуб… Правда, с женщинами-официантками, что тоже хорошо! Молодые ребята ведь всегда с особой охотой смотрят на молоденьких девушек, а на войне – так особенно! Не надо думать, что такая красота была организована лишь для офицерского состава. Так же чисто, аккуратно и с душой кормили и наземный персонал. Правда, норма питания была у них другая, тут уже ничего не поделаешь…
– Товарищи офицеры! – Это наш милейший начальник штаба, вечно замотанный и деловой Николай Гаврилович. Тоже – подполковник!
– Товарищи офицеры… Прошу садиться! – Это комполка. – Виктор! Иди-ка к нам за стол, пусть летчики на тебя посмотрят. Ты у нас многостаночник – принадлежишь и первой и второй эскадрилье!
Зал грохнул смехом.
– Так чтобы тебя не делили, сядь сегодня с нами. Ну, у всех наркомовские есть? Начштаба – тост!
– Товарищи! Выпьем за то, что к многотысячной семье советских героев присоединились и наши однополчане! За Героев! Ура!
– Ура! Ура! Ура-а! – Короткий, рубленый крик продолжился энергичным, я бы даже сказал грозным, звоном стаканов. Все выпили, расслабились, забренчали столовыми приборами. То и дело то тут, то там вспыхивал смех и шутки. Пошли разговоры о минувшем боевом дне.
– Ну, что? Может, еще грамм по сто, Николай Гаврилович? А? – Командир встал с налитым лафитником, постучал ножом по графину с водкой. Шум притих.
– Наливайте, товарищи… Я вот о чем хочу сказать… Давайте поднимем стаканы за третьего Героя Советского Союза в полку, за Хромова. Он честно жил, честно воевал и честно умер… Он погиб, закрыв собой четырех летчиков-штурмовиков. Недаром у нашего народа есть пословица – «Сам погибай, а товарища выручай!». За Героя Советского Союза Виктора Степановича Хромова!
Весь летный состав полка встал, грохнув стульями и табуретами, молча заглянул в плещущие водкой стаканы и выпил тост не чокаясь…
Жизнь есть жизнь… Еще минут через десять командир разрешил курить. Ребята все чаще и чаще стали поглядывать на меня: мол, что же ты, Виктор? Давай, рассказывай!
– Давай, Виктор, рассказывай!
Я не стал манерничать и ломаться. Взглядом спросив у комполка разрешение, я взял свой стул, вынес его на свободное место, где меня было всем видно, развернул его спинкой от себя и уселся, положив руки на спинку стула, как на трибуну.
– Значица так, товарищи летчики! Скоро, в июне, начнутся фронтовые испытания нового истребителя конструктора Яковлева. Большого секрета в этом нет – самолет называется «Як-3». Это, товарищи, истребитель завоевания господства в воздухе!
Зал затаенно ахнул…
– Так вот… Костя, плесни еще на донышко всем… Это, ребята, не истребитель, а сказка! Он небольшой, аккуратный и красивый. Отличная отделка, очень удачный фонарь – обзор – изумительный! Легкий в полете – как перышко! А что в воздухе вытворяет! Рулей слушается моментально, без задержки. В этом похож на «И-16». Но в воздухе держится более уверенно, плотно, что ли… В пилотировании очень простой, посадку производит легко – только к земле его подведи. Скорость очень приличная, официально при мне замеры не проводили, но, думаю, за семьсот будет!
– Да ты что! – ахнул кто-то. – Врешь!
– Ей-бо, ребята! А что вы хотели – новый мощный мотор! Теперь вертикаль – наша! Никакой худой у нас теперь не уйдет – догоним и порвем на обмотки!
– А оружие, Виктор?
– Оружие… С оружием еще не знаю… Понимаете, ребята, одной пушки и двух «убээсов» для боя с «мессерами» и «фоками» вроде должно хватить, но… В общем – знаю, что на несколько машин установлено разное оружие – от 37-мм пушки и до обычного 20-мм швака… А там, на войсковых испытаниях, посмотрим, будем искать «золотую середину»…
– Надо же – 37-мм, как на «кобрах»… – покачал головой Толя Рукавишников. – Если «як» маленький и легкий, его же отдачей такой пушки в воздухе останавливать будет?!
– Ничего подобного! Истребитель очень устойчив при стрельбе, хотя, на мой взгляд, да – 37-мм – это, пожалуй, перебор. А вот 23-мм – было бы самое то! Но – еще раз говорю, там, на фронте, и посмотрим.
– Ну, давайте по глоточку! Эх, хорош коньячок!
– У нас еще бутылочка для тебя припасена, Витя…
– Нет, ребята. Хорош! Вам завтра летать.
Выпили по глотку, закусили шоколадом.
– А что ты примчался к нам, Витя? Катюшу к Звезде прижать? Так она и к твоему ордену Ленина готова…
– Ну, цыть! Кончай о девушке двусмысленности говорить! Нехорошо это… Нет, надо тут кое-какие дела завершить, принять некоторые документы, подписать кое-что… Да и передать дела вот ему, Косте. А то он, говорят, жалуется – пашу, говорит, за комэска, а получаю как старший летчик! Несправедливо это! Опять же – вещевое довольствие – бархатные портянки для высшего комсостава, кружевные кальсоны…
Ребята грохнули. Возмущенный Костя, с потемневшим от прилива крови и без этого смуглым лицом, что-то начал говорить, но ему не дали. С минуту все задушенно смеялись и толкались в грудь ладонями. Пацаны… Что с них возьмешь!
– И еще… Мне нужен ведомый.
Все заинтересованно замолчали.
– Блондин, пойдешь?
Толя несколько секунд помолчал.
– Нет, Витя… Извини – но нет! Эскадрилья у меня, не могу я их бросить! Это уж твое дело. Ты и Яковлеву писал, и выстрадал ты этот истребитель. Тебе его и в жизнь вводить.
- Предыдущая
- 65/71
- Следующая
