Королева Камилла - Таунсенд Сьюзан "Сью" - Страница 43

Фредди наскочил на Лео и укусил его за нос, заставив пса завыть от боли. Тоска схватила Фредди за глотку, и немедленно все три собаки сцепились в яростной схватке. Чарльз вбежал в комнату, где Камилла тщетно пыталась разнять драку.

– Фредди, а ну прекрати! – завопил Чарльз и, схватив пса за ошейник, швырнул на пол.

– Почему ты выделяешь Фредди?! – возмутилась Камилла. – Они все трое дрались.

– Потому что этот гаденыш сам по себе, – сказал Чарльз.

– Неправда, он славный малыш.

Фредди лежал на спине у ее ног и жалобно поскуливал.

– Ты его ушиб, – упрекнула мужа Камилла.

– Любой дурак, имеющий глаза, увидит, что он притворяется, – возразил Чарльз.

– Не говори ерунды. – Камилла наклонилась и бережно взяла Фредди на руки. – Собаки не умеют хитрить, бедняжка вправду ушибся.

– Да Фредди артист почище Лэсси, – залаяла Тоска.

– Тихо, Тоска! – прикрикнул Чарльз.

– Чего это ты нападаешь на моих собак? – вскинулась Камилла.

– Потому что твои собаки подлые вредители. Мне вот не приходится школить Лео.

Лео спрыгнул с дивана, встряхнулся, потянулся и, притрусив к Чарльзу, потерся головой о его бедро.

– Идем, Лео, – позвал Чарльз, – займемся с тобой мусорным контейнером.

Камилла подошла к окну и вместе с Фредди стала наблюдать за борьбой Чарльза с мусорным контейнером. Крышка контейнера то и дело распахивалась, словно огромная зевающая пасть, и мусор вываливался и разлетался по дороге.

Беверли Тредголд постучалась в заднюю дверь, крикнув:

– Всего лишь я!

На ней был розовый спортивный костюм и новые с виду белые кроссовки.

– Я опять побираться, – сообщила она. – Не продашь баночку собачьего корма, а, Кэм? Тони пугает, что будет кормить Кинга этим фаршем в жестянках, который мы получаем в пайке.

– Мне страшно жаль, Бев, но у нас и своим‑то не хватает.

– Этот сраный Кинг разорит нас дотла, – пожаловалась Беверли. – Он меня уже достал, мать его за ногу. Но хорошо, что хотя бы твоей головной боли у нас нет.

– Это какой? – удивилась Камилла. – У меня их так много.

– А какую собаку оставить, а каких двух на мыло, – радостно пояснила Беверли.

И тут же рассказала Камилле про готовящийся закон об ограничении собак, и это было все равно что бросить гранату в дом, где загорелась сковорода на плите. И то, что Чарльз уже выказал свою волю, выделив Лео и отбросив ее собак, не удивило Камиллу. В конце концов, Чарльза смолоду учили дворцовым интригам.

– Это как в том кино, «Выбор Софи», где Мерил Стрип надо выбрать из своих детишек, – подытожила Беверли, поглядев на Фредди, потом на Тоску, потом снова на Фредди.

Камилла вспомнила фильм и вздохнула:

– Я дико ревела. Просто в шоке была.

– Так кого из них думаешь оставить? – спросила Беверли.

Фредди и Тоска с тревогой ждали ответа.

– Да как тут можно выбирать? – воскликнула Камилла. – Фредди такой чудесный мужичок, и Тоска совершенная лапочка.

– А Лео? – спросила Беверли.

– И Лео славный, конечно. Большой добряк.

– Но он вообще‑то Чарльзов пес, так ведь? – вкрадчиво спросила Беверли.

Когда вернулся Чарльз, Камилла ничего не сказала ему о визите соседки и не призналась, что в курсе готовящихся ограничений для собачников. Она видела, что Чарльз не в духе и чем‑то озабочен. И понимала: он страшится объявить ей, что им придется выбрать, какой из трех собак жить, а каких двух обречь на гибель. Ведь Камилла не умела смотреть неприятностям в лицо. Тогда жизнь становилась реальной, а ей больше нравилось жить в призрачном мире самообмана.

Все три собаки стали необычайно смирными и даже послушными. Камилла пораньше легла спать, оставив дверь спальни отворенной, чтобы Фредди и Тоска могли войти и выйти когда захотят.

Чарльз остался внизу и вечером сел к маленькому бюро написать ответ Николасу Сомсу.

Мой добрый старый друг,

Не могу передать, как рад я был твоему письму. Бывает, уже отчаешься получить весточку в ответ на многочисленные письма, которые я отправил тебе и многим другим людям.

Мы с Камиллой сокрушительно здоровы и бодры. Кажется, мы процветаем на своих бедствиях, хотя на то, чтобы быть бедняком, уходит немало сил и времени. Ужасная куча бумаг и всякой бюрократической бессмыслицы, через которую нужно пробиться, чтобы получать государственное пособие. Впрочем, я всегда тосковал по простой жизни, и вот теперь я ее получил, так что грех жаловаться.

Камилла сейчас под домашним арестом за несоблюдение нескольких статей соглашения о пребывании в зоне изоляции, которое она подписала. И я, и все наши соседи по переулку Адеборо (здесь мы привыкли называть его переулком Ад) понесли коллективное наказание. Мою бедняжку грызет совесть, и она уверена, что все и каждый поносят ее.

Признаюсь тебе, Ник, я несколько обеспокоен будущим. Мама заговорила об отречении, и, если быть безжалостно честным, перспектива стать королем вселяет в меня тревоги и отчаяние.

Уильям, мой дорогой мальчик, вызвался занять трон. Однако тут возникло затруднение: выяснилось, что у нас с Камиллой есть сын, Грэм Крекнелл, он родился во время нашей первой любовной связи в 1965-м. Мы его еще не видели. Но документы, которые он вложил в свое письмо, выглядят убедительно, и Камилла подтверждает, что и вправду тогда родила мальчика.

Ник, я знаю, что во время свержения монархии законы о наследовании и бастардах изменились, не мог бы ты справиться о них у того парня из «Берка», в срочном порядке, и сообщить мне, есть ли какая? нибудь возможность, чтобы наш сын, Грэм, мог наследовать трон? Он старше Уильяма на семнадцать лет.

Были ли вкусны куропатки и пирог с жаворонками? Я однажды ел такой, когда гостил у короля Испании на Майорке. Он показался мне изрядно вкусным, но Уильям тогда подавился крохотным жавороночьим клювом и всех нас перепугал.

Я хотел бы еще многое тебе сказать, но пока ограничусь этим.

С любовью, друг мой,

твой Чарльз.

P. S. Пожалуйста, свяжись с детьми Камиллы и заверь их, что матушка в превосходной форме.

P. P. S. Пожалуйста, продолжай писать мне на адрес Дуэйна Локхарта. Если бы мы с тобой были в бондовском фильме, я бы попросил тебя съесть это письмо, зная тебя за человека с гаргантюанским аппетитом. Ну а так я просто прошу держать нашу переписку в секрете.

P. P. P. S. Еще одна приписка, если ты еще можешь вынести. Тревожные новости про закон об одной собаке. Какова вероятность, что его одобрят? Тебя это тоже должно тревожить, как и меня. У тебя ведь их по? прежнему четыре?

Джин с Тоником сидели в гостиной бок о бок на красном коврике с узорами – спиралями. Они не сводили глаз с Грэма, который заполнял бланк запроса на посещение зоны изоляции. Пропуск, который он запрашивал, открывал возможность повидать кровных родителей.

Джин прорычал:

– А ты понимаешь. Тоник, что для нас будет значить, если родители примут его и он войдет в королевскую семью?

Тоник залился в ответ мечтательным лаем:

– Мы будем много путешествовать, я всегда хотел увидеть мир.

У Грэма выработалась привычка перед уходом на службу включать Би – би – си-4[57]. Однажды ему под дверь сунули буклет о предотвращении преступлений, и в нем Грэм прочел, что взломщик, услышав столь культурные интонации, тут же развернется и отправится грабить какой‑нибудь менее просвещенный дом. Дневную программу о вероятном возвращении королевской семьи Джин и Тоник прослушали с увлечением.