В сладком плену - Эшуорт (Эшворт) Адель - Страница 11

Заинтригованный, но совершенно сбитый с толку, Ян качнулся в кресле.

— И этот автор провокационных картин каким-то образом связан с леди Чешир?

Кафферти пригладил усы.

Не могу сказать, знают ли они друг друга как профессиональные художники, ваша светлость. Его личность неизвестна, по меньшей мере, широкой публике. Но прошлым вечером я узнал от одного из своих осведомителей, что леди Чешир встречалась вчера днем со своим поверенным и в ходе двадцатиминутной беседы попросила, чтобы тот немедленно выставил на продажу редкий рисунок углем Бартлетта-Джеймса, который, очевидно, ей принадлежит.

Ян медленно подался вперед.

— Вы уверены?

Кафферти энергично закивал.

— Уверен, сэр, уверен. У меня вполне надежные источники. Картину выставят на аукцион в субботу, в клубе «Бримлис». — Он задумчиво нахмурил густые брови. — Хотя такой закрытый джентльменский клуб кажется странным местом для аукциона.

— Отчего же, — возразил герцог. — Место весьма подходящее, если там продают закрытое, пикантное искусство, которым могут заинтересоваться только джентльмены. Но почему сейчас?

Сыщик покачал головой.

— Не знаю, какую причину она привела поверенному, поскольку мой осведомитель находился в здании, но не на самой встрече.

Ян прищурился и забарабанил пальцами по столу.

— Продавать подобную вещь сейчас, рискуя быть пойманной на горячем… единственное объяснение, которое приходит мне на ум, это деньги, — проговорил он, — ей нужна крупная сумма денег.

— Притом срочно, — добавил Кафферти.

Несколько долгих секунд Ян молчал, напряженно размышляя над смыслом этого поступка и тем, как его можно обернуть себе на пользу.

Очевидно, Виола приняла это решение после их вчерашнего чая. Ян не был уверен, но это выглядело логичным. Он понимал, что ошеломил ее неприличными намеками, которые, однако, не тянули на заигрывания, растревожил и, возможно, даже огорчил до такой степени, что она почувствовала себя затравленной и вынужденной к немедленным действиям. Но какова цель этих действий?

Ян поднялся, обошел кресло-качалку и, сложив руки на груди, посмотрел в высокое окно. За ним стояло серое, туманное утро, капли дождя падали на дорожку его маленького сада, выстукивая отупляющий ритм. Кафферти сидел тихо, ожидая комментариев или указаний, вероятно настолько же озадаченный новостью, как и его наниматель.

Ян уже несколько месяцев платил Кафферти, чтобы его люди следили за Виолой, наблюдали, чем она обычно занимается, кого знает и где бывает. До сих пор она вела обычную для вдовы ее положения жизнь. Ничего странного или неожиданного. У нее был сын, которого она от себя не отпускала, но этот факт сам по себе никого не удивлял. Она рисовала в собственной студии в дальних комнатах городского особняка, жила на средства покойного мужа и редко принимала гостей, хотя это, безусловно, изменится с окончанием траура. Всю эту информацию передавали ему регулярно, пока он терпеливо ждал в Стэмфорде, надеясь, что рано или поздно судьба вознаградит его сведениями, которые он сможет использовать против Виолы. Однако ничто в ее передвижениях и жизненном укладе не настораживало и не вызывало хотя бы слабого интереса — до сих пор.

Этот неожиданный поворот событий встревожил Яна. По всей видимости, леди Чешир не могла распродавать активы мужа, а если бы и могла, то не стала бы этого делать, ведь законным наследником поместья был ее сын. А вот сбыть что-то из личной коллекции барона, экстравагантную картину, приобретением которой тот, быть может, обидел ее, выглядело вполне разумно, если она срочно нуждалась в деньгах. А причиной, толкнувшей Виолу на подобный риск, могли быть только планы сбежать от него. Пожалуй, на ее месте он поступил бы так же.

Тем не менее, заранее узнав о планах Виолы, он получил преимущество, и теперь оставалось лишь придумать, как его использовать.

Тут Ян резко обернулся и посмотрел на Кафферти.

— Сколько она просит за картину?

Кафферти заморгал.

— Ваша светлость, она просит стартовую цену в две тысячи фунтов.

Ян поиграл скулами, размышляя. Потом туман в его голове рассеялся, и на лице заиграла ликующая улыбка.

— Мне нужно, чтобы вы встретились с ее поверенным, — сказал он. — Сегодня, если это можно устроить.

Кафферти попытался сесть ровнее в кресле.

— Прошу прощения, ваша светлость, но вам не кажется, что у него возникнут подозрения, когда я назовусь ему?

— Это неважно. План меняется, — сказал Ян, возвращаясь к столу. Вместо того чтобы опуститься в кресло, он встал за ним, двумя руками схватился за спинку и посмотрел прямо в глаза Кафферти. — Я хочу, чтобы вы через поверенного леди Чешир сообщили ей, будто бы вы агент сыска, нанятый личным банкиром тайного покупателя. Покупателя вы не знаете, знакомы только с банкиром, но его имя тоже конфиденциально. Тайный покупатель эротического искусства услышал о предстоящем аукционе, но не хочет в нем участвовать, ибо с женой у него сложилась весьма… деликатная ситуация и она ни в коем случае не должна узнать о картине. Вместо этого он готов до конца недели заплатить владельцу три тысячи фунтов за работу Бартлетта-Джеймса.

— Предложить прямую покупку у владельца?

— Именно, — ответил Ян. — И вы, разумеется, не знаете, кто владелец, просто услышали, что картину выставляют на продажу.

— Она может не продать за такую сумму, ваша светлость, особенно если рассчитывает, что торги на аукционе принесут больше.

Сощурившись, герцог подумал об этом секунду-другую, после чего сказал:

— Если этого будет недостаточно, повышайте цену по тысяче за раз, пока не договоритесь о продаже.

У Кафферти так сильно отвисла челюсть, что тонкие усы свернулись в узлы.

— Сэр, так может дойти до скандальной суммы.

— Знаю, — прозаичным тоном подтвердил Ян. — Но я хочу, чтобы вы торговались, предлагали больше и больше, пока она не уступит.

Сыщик с сомнением покачал головой.

— А если она спросит, откуда этот… покупатель узнал о предстоящем аукционе?

Ян пожал плечами.

— Это к делу не относится. Впрочем, вероятно, из сплетен в «Бримлис». Клубу определенно выгодна огласка. Как бы там ни было, вы покупателя не знаете, а потому ответить за него не можете.

Кафферти кивнул.

— Не исключено, что она вообще откажется продавать…

— Не откажется, — с уверенностью перебил герцог, ощущая странное удовлетворение от того, что может так легко манипулировать положением Виолы у нее за спиной. — Если ей срочно нужны деньги, она с радостью согласится на частную продажу, вместо того чтобы рисковать на публичном аукционе, где кто-нибудь может узнать в ней владелицу. Даже если она заподозрит о моем участии, что вряд ли. — Он чуть понизил голос и с кривой улыбкой добавил: — А если она все-таки пойдет на попятный и решит не продавать картину, потому, что кто-то узнал о ее затруднениях, то снова окажется лицом к лицу с финансовыми проблемами, и я буду знать, что она пока не готова предпринимать решительных шагов.

Кафферти долго не отвечал, пристально глядя на герцога с выражением сомнения, даже легкой тревоги на лице; привычная улыбка исчезла с его губ, долговязое тело застыло в напряженной позе. Ян понимал его беспокойство. Сыщик ума не мог приложить, по какой такой причине герцог Чэтвин настолько остро нуждается в информации о самой обычной вдове-аристократке, что посылает людей неделями следить за ней, а потом платит огромную сумму за непристойную картину, которую она пытается тайно продать. Кафферти платили не за то, чтобы он задавал вопросы, и до сих пор не требовали совершать ничего опасного или противозаконного. Но это новое задание было в шаге от того, чтобы скомпрометировать их деловые отношения, ибо оно вызвало подозрения, которых раньше не было. И Яну эти подозрения были совершенно ни к чему.

Приятно улыбнувшись, он отпустил спинку кресла, выпрямился и сцепил руки за спиной.

— Вам не о чем волноваться, мистер Кафферти, — царственным тоном уверил он сыщика. — Мои намерения по отношению к леди Чешир исключительно благородны. Но они не подлежат огласке. Уверен, вы это тоже понимаете.