Лубянская преступная группировка - Литвиненко Александр Вальтерович - Страница 33

• Предыдущая
• 33/64
• Следующая

— Александр Ильич, — спрашиваю, — а чем вам Березовский не угодил?

— А ты считаешь, нам не стоит против, него работать?

— Не в том дело, — отвечаю. — Просто у нас нет шансов победить.

Осадчий посмотрел на меня, как на больного: — Как это нет шансов?

— Вы в домино играете, — говорю, — а он шахматы. А в этой игре надо видеть на много ходов вперед.

Генерал махнул рукой: — Ну ладно, ладно, иди отсюда.

— Почему не любят евреев в Конторе? 

—Долго не понимал. Понял уже здесь, в Англии, после разговора с моим адвокатом. 

«Саша, — говорит он, — знаешь, почему в Англии нет еврейского вопроса? Потому что англичане не считают себя глупее евреев».

Это Черчилль так сказал.

— Вернемся в 96-й год. Ты знал, что в Давосе в узком кругу олигархи решили сделать ставку на Ельцина. Иными словами, в Давосе «выбрали» президента.

— Ну, я думаю, все-таки кандидата в президенты. Но в тот момент меня это занимало меньше, чем то, что Березовский разошелся с моим руководством. Тогда я еще не знал ни про «стрелку» в Кремле, ни про связь Коржакова с курганцами. Я только начинал понимать масштаб беспредела в ФСБ. До этого дня я знал, что Березовский и Коржаков играют в одной команде, и вдруг такая новость. Коржаков и Барсуков не те люди, с которыми стоит ссориться.

— По сути, перед тобой встал тот же вопрос, что и перед Ельциным: с кем ты — с группой Коржакова (отменить выборы) или с бизнесменами, которые решили выборы «купить».

— Тогда я не формулировал это так четко и вообще не понимал роль денег на выборах. Но я и сейчас считаю, что главное вот в чем. Коржакова не устраивало, что Ельцина приведут к власти демократическим путем. Ему нужен был не легитимный президент, а президент-заложник. Который будет в полной зависимости от спецслужб.

А Березовский понимал, что это конец бизнесу, рыночной экономике, демократии — путь к гражданской войне, к крови. И он требовал выборов. Он меня предупредил, что если я буду продолжать с ним общаться, то у меня могут возникнуть проблемы. Хотя мог бы этого и не делать: кто я ему?

Назавтра у него была встреча с Анатолием Васильевичем Трофимовым — начальником Московского управления ФСБ. Не знаю, о чем они говорили, но когда я его провожал, впервые увидел наружное наблюдение. Стояли два человека с «дипломатом». Я эти чемоданы хорошо знаю, это камера-фотоаппарат. Стояли углом. Один сбоку из «дипломата» снимает, а другой его прикрывает, вроде как разговаривают.

Я показал их Березовскому и кинулся на них, они удрали. Смылись. Пошел, доложил руководству, что обнаружил за собой наружку.

— За тобой или за Березовским?

— За нами! Фотографировали нас обоих. Трофимов сказал — это не ФСБ. Я думаю, кто это может быть? Позвонил Рогозину в Службу безопасности президента: «Не ваша ли это работа?» Рогозин посмеялся: «Ты видел фильм про Штирлица? Помнишь, что ему сказал Мюллер? Попутали ваш „Мерседес“. В общем, что-то началось вокруг нас, но было не ясно, кого пасут.

Потом были выборы, и люди Чубайса —Литовский и Евстафьев — попались с коробкой из-под ксерокса, а в ней — полмиллиона долларов наличными. Задержали их люди Коржакова. В тот день Рогозин меня попросил заехать в гостиницу «Президент-Отель» (там был штаб выборов). Приезжаю и вижу — Рогозин куда-то мчится. Я ему:

«Георгий Георгиевич, вас ждать или нет?» —«Не ждите, не ждите. Там у нас кое-что произошло…». Вечером я узнал про коробку с «ксероксом», то есть с левыми деньгами на оплату выборов.

Накануне я просил одного сослуживца напечатать мне документы. А тот говорит:

— Знаешь, Саня, не могу, докладные пишем. Приказано весь компромат срочно собрать для директора на Березовского, Чубайса, Коха и Гусинского. Готовят их арест.

Но на следующий день в отставку отправили Коржакова, Барсукова и Тарпищева. Говорят, что решающую роль в этом сыграла Татьяна Дьяченко. Это она убедила отца встать на сторону Чубайса. (Интересно, догадывалась ли она о том, что это Коржаков убрал Листьева?).

— Готовили арест одних, а получили отставку других. А ты Березовского не предупредил о возможном аресте?

— Нет, я не имел права этого делать. Вечером дома посмотрел новости. Там Чубайс торжествовал, что вбил «последний гвоздь в гроб коммунизма». Думаю, при чем здесь коммунизм? Коржаков как раз хотел компартию запретить.

Позже ребята из Службы безопасности президента мне рассказали, что в кабинете Евстафьева была установлена техника для просмотра помещения (у нас это называется «Ольга»). Наблюдали, как Лисовский с Евстафьевым деньги таскали. Та коробка, с которой их поймали, говорят, была уже шестнадцатая, последняя. Смеялись, коробка и есть последний гвоздь в гроб коммунизма? Все понимали, что за выборы «левые» деньги платили. При чем здесь коммунизм? Обозначился новый водораздел в политике: люди с деньгами против людей с удостоверениями. А коммунисты остались в стороне.

— А ты знаешь, что всю ту ночь Чубайс прятался в клубе «ЛогоВАЗа»?

— Об этом стало известно через несколько дней, когда у нас стали обсуждать подробности. Говорили, что Коржаков собирался всех их накрыть в одном месте и что ареста не допустил генерал Лебедь, которого среди ночи подняли с постели. Но я Чубайса никогда у Березовского не встречал — видел только по телевизору

— А если бы тебе тогда приказали их в клубе арестовать? Что бы ты делал в той ситуации?

— Исполнил бы свой служебный долг.

— Безусловно?

— Однозначно. И на Лубянке это знали. Хотя и приставали: «Как ты можешь с ним общаться? Это же вор. Обокрал всю Россию». Я спросил: «Если он украл, то у кого? Назовите потерпевшего». — «Обокрал Россию», — отвечают. Как это обокрал Россию?

Берет деньги из казны? А он что, госчиновник? Из казны может украсть только чиновник. Где этот чиновник, который ему помогает в этом. Давайте с него и начнем. Мне в ответ: «Ну ты же понимаешь, был бы он Иваныч, а не Абрамыч, вопросов бы не было». А я говорю: «Можно смириться с тем, что у тебя нет денег. Труднее — с тем, что они у кого-то есть».

Я позвонил Березовскому на следующий день после отставки Коржакова: «Как настроение, как дела?» (А вдруг арестовали? Чубайса-то я видел по телевизору, а Березовского нет). Он позвал меня на дачу

Березовский сказал: «Саша, вчера ночью прошел еще один путч. Они делали вид, что поддерживают президента, а потом ударили ножом в спину. Как ты думаешь, что можно сделать, чтобы так больше не было?»

К тому времени я уже начал понимать, что спецслужбы реформировать нельзя, но еще не мог четко определить, почему, что происходит. Я хорошо знал функции только одного управления, которое занималось бандами и террористами, и эта работа была нужна. Но в 1996 году участие спецслужб в большой политике еще не бьио очевидным. Просматривался их повышенный интерес к бизнесу

Мы видели, что в некоторых отделах появились непомерно богатые чекисты, которые покупали квартиры, дома, иномарки —явно не на зарплату. И мы легко вычисляли, где они могли добыть деньги.

Я сказал: — Надо, наверное, выгнать оттуда несколько наиболее одиозных фигур.

Березовский спросил: «Ты их знаешь?» Я назвал нескольких генералов, которых бесят слова «СМИ», «права», «демократия». Я знал генералов, которые любили стишок:

«Товарищ, верь, пройдет она, так называемая гласность, и вот тогда госбезопасность припомнит ваши имена».

Эти люди помнили времена, когда с удостоверением КГБ можно было делать что угодно. Они не понимали, как может быть, что офицер спецслужбы приходит в банк и требует: «Дайте счета этого человека», а ему отвечают: «Извините, коммерческая тайна. Будьте добры, предъявите уголовное дело, постановление следователя, и мы вам все предоставим».

— И что же с этими одиозными генералами стало?

— Ничего. Ни один из них уволен не был, а некоторые пошли на повышение.

Я ему тогда сказал: «Эти люди вас будут душить. Всех, кто занимается бизнесом. Они хотят быть главнее и с вас оброк собирать».

• Предыдущая
• 33/64
• Следующая