Выбери любимый жанр

Лубянская преступная группировка - Литвиненко Александр Вальтерович - Страница 34

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

А он: «Дело гораздо сложнее. Идиоты, говорит, — бросили спецслужбы на произвол судьбы, деньги им не платят, чего же хотят от них?»

Но знаешь, общую угрозу мало кто относит к себе самому.. Хотя я его не раз предупреждал. У меня в те дни был разговор с генералом Осадчим — это помощник Барсукова. Он мне сказал один на один: «Передай Борису, что если Коржакова посадят, он, Борис, труп». Я в тот же день передал это Березовскому

— Разговор с Осадчим ты довел до сведения руководства ФСБ?

— А кому я мог доложить, какому руководству? Своему начальнику отдела Платонову? Его к тому времени самого уже выгоняли из органов, давили. Я передал ему в общих словах содержание этого разговора.

— Но ты не зафиксировал это письменно? Ведь это угроза, по вашей классификации, террористического акта.

— Нет. Потому что, если бы я это написал, меня бы выгнали вслед за Платоновым. Нужны подтверждения. Разговор-то был один на один. Единственное, что мне оставалось, — предупредить Березовского: в ваш адрес идут угрозы.

— А ты часто с ним общался в те дни?

— Примерно раз в месяц. Шла война, я работал по чеченской линии, проводил оперативные мероприятия, а Березовский тогда работал зампредседателя Совбеза по чеченскому направлению, и у меня возникали к нему вопросы. Каждый раз говорил с ним лишь по нескольку минут, У него никогда не было времени.

Но разговор с Осадчим был постоянно в уме. К тому времени уже был отравлен Кивелиди. Уже было известно, каким ядом он был отравлен.

— Из лаборатории ФСБ на Краснобогатырской?

— Да. При встрече я Борису сказал:

«Будьте аккуратней. Наши ребята на вас зуб имеют. На кухне — чтоб режим был».

Но он отмахнулся, пропустил это мимо ушей.

— Ты думаешь, что торжество победы 96-го года ослепило российских олигархов? Создало чувство ложной безопасности?

— Думаю, что они здорово ошиблись, считая своими главными противниками коммунистов. Думали, что за Коржаковым и Барсуковым никто не стоит, не понимали, что у спецслужб свой политический интерес. А спецслужбы поняли, что они не смогут кормиться, «опекая» бизнес, если олигархов не смять. В общем, спецслужбы проиграли сражение, но не войну Но тогда это мало кто понимал. Березовский, может быть, понял раньше других.

— Ты назвал предвыборный кризис 96-го года «первым сражением» между бизнесом и чекистами. А с позиций сегодняшнего дня как бы ты оценил ход военных действий?

— На самом деле было четыре сражения. Первое — это когда олигархи бились с группой Коржакова — Барсукова. Кончилось оно отставкой Коржакова и победой Ельцина на выборах в 1996 году Вторая битва была между олигархами в елышнском окружении и чекистами примаковской школы, то есть старого, советского образца. Чекисты проиграли, так как Примаков не смог стать президентом. Третья битва: между олигархами — владельцами СМИ — Гусинским, Березовским, и питерскими чекистами — Путаным, Патрушевым, Ивановым началась после выборов 2000 года. Чекисты взяли реванш: отобрали телеканалы. России это обошлось дорого — исчезла независимая пресса. Так что счет два один. Сейчас происходит четвертое сражение. Чекисты перешли в широкомасштабное наступление и стараются получить полный контроль над страной, обществом и финансовыми потоками. Эта война идет по новым правилам. После терактов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года Запад, в первую очередь США, стал играть на стороне российских спецслужб, которые рады отдать американцам все, что ни попросят, в обмен на то, что те закрывают глаза на их темные дела. Можно считать, что российская демократия оказалась под развалинами нью-йоркских башен. Чем это закончится, и не только для России?..

Глава 6. Последнее дело УРПО

Отдел специальных задач

— В УРПО тебя перевели в августе 97-го. Ты говорил, что лично Ковалёв отдал приказ. Как это произошло?

— Началось с конфликта с Волохом, начальником ОУ АТЦ, где я тогда служил. Моя группа проводила задержание мытищинского преступного авторитета по кличке Григор. По оперативным данным, на нём висело несколько заказных убийств. Но брали его по уголовному делу о завозе наркотиков в зоны — были доказательства и санкция на арест. У него дома устроили засаду, и когда он появился, один из моих ребят попытался надеть на него наручники. Ну а тот оказал сопротивление, ударил его сумкой по голове — и бежать. Сотрудник за ним. Как положено, произвёл три выстрела в воздух. Григор не среагировал. Мой сотрудник начал стрельбу на поражение и ранил Григора.

Увезли Григора на «скорой помощи", а меня вызвал к себе Волох и стал орать. Мол, стрельбу в городе устроили, завтра в газетах наезды начнутся. Что, мол, ведём себя, как ковбои и т.д. Я был злой, мы двое суток не спали, сидели в засаде на этого Григора. Мои люди устали. Я сам еле на ногах держался. А тут моих сотрудников домой не отпускают, стали допрашивать по одному. В общем, я хлопнул дверью и пошёл к Ковалёву.

— Он тебя сразу принял?

— Ковалёв меня хорошо знал. Незадолго до этого мы у него были с Трофимовым по поводу Хохолькова. Ещё раньше он лично отслеживал мою работу по Листьеву и взрыву у «Логоваза». Он хоть и запретил разрабатывать Хохолькова, но ко мне относился хорошо. Вообще, если рядовой опер просится на личный приём к директору ФСБ, то умный директор его всегда примет, потому что по пустякам к нему никто не обратится. А Ковалёв был умный директор.

Зашёл я к нему, стал докладывать. Мои люди бандита задержали, и он оказал сопротивление. Пришлось применить оружие. Прокуратура признала, что всё было по закону. А Волох, вместо того чтобы спасибо сказать, служебное расследование устроил. Я, говорю, своих людей никогда не сдаю. Если он не отвяжется, подам в отставку.

Ковалёв спрашивает:

— А кто стрелял?

— Подполковник Горшков. Он опытнейший опер. Двадцать лет прослужил в милиции, прежде чем к нам пришёл. У него два ранения. Восемь применений оружия. Стреляет без промаха. Нескольких человек убил.

Ковалёв говорит:

— Восемь раз? Ничего себе. И это твои люди?

— Да, — говорю.

— Такие люди нам нужны. Пойдёшь работать в УРПО. Забирай своих людей с собой.

Я обалдел. Как же, думаю, я туда пойду, если я ему на Хохолькова материал приносил.

А он будто мои мысли прочёл:

— Про Хохолькова забудь. Мы его проверили. Но не повредит, если у меня в УРПО будет свой человек. Согласен? Пойдёшь в седьмой отдел к Гусаку.

— Чем занимался седьмой отдел?

— В общем, оглядываясь назад, скажу — внесудебными расправами. Инициативу проявил Гусак — он подал директору рапорт. Подробно написал, что уголовщина, воры в законе распустились, посадить их невозможно, так что разрешите их убирать внесудебными способами.

Ковалёв взял этот рапорт, положил в сейф, создал отдел и назначил Гусака начальником. Отдел специальных задач.

— А другие работники ФСБ знали, чем занимается ваш отдел?

— Никто не знал. Высшая степень секретности. Было известно, что отдел этот занимается разработкой преступных группировок в Москве и Московской области. Я сам, когда туда шёл, так думал.

— Сколько вас было человек?

— В отделе человек двенадцать. Всё УРПО состояло из 40 оперов, плюс собственные вспомогательные подразделения — наружка, прослушка, силовая группа, автономный оперативный учет и т.п. По существу это была отдельная ударная группа руководства. Мы находились на отдельном объекте на Новокузнецкой, там особняк стоит. Нас никто не трогал, никаких проверяющих, ничего.

— Ты говорил, что УРПО было создано специально под Хохолькова после ликвидации Дудаева. Там были какие-то специальные задачи по Чечне?

— Нет. Скорее наоборот. Дело в том, что Чечня в каком-то смысле развратила спецслужбы. Там ведь другие правила, больше позволено, большее сходит с рук. В Москве из-за того, что бандита легко ранили, Волох мне скандал устроил, а в Чечне можно ненароком десяток людей на тот свет отправить, и никто слова не скажет. Вот и решило начальство создать в целях эффективности спецподразделение, которое могло бы действовать в Москве, как в Чечне. Я это сразу понял, на одном из первых совещаний.