5-я волна - Янси Рик - Страница 19

• Предыдущая
• 19/82
• Следующая

Но я все равно не шевелилась. Как только у меня появлялось желание бежать, я сразу его подавляла.

«Теперь не спеши, Кэсси. Они сделали то, зачем пришли. Ты должна оставаться здесь до темноты. Не шевелись!»

И я не шевелилась. Я ждала без движения на ложе из праха и костей, меня укрывал пепел жертв.

Я старалась не думать об этом.

О том, что меня укрывает.

А потом я подумала: «Эти кости были людьми, и эти люди спасли мне жизнь».

И после этого уже не было так жутко.

Это были просто люди. Они не хотели оказаться в погребальной яме, так же как не хотела этого я. Поэтому я лежала тихо-тихо.

Это может показаться странным, но я как будто чувствовала их руки. Они обнимали меня – теплые и мягкие руки умерших людей.

Не знаю, сколько я пролежала в объятиях мертвых. Казалось, что часы. Когда я наконец поднялась, солнечный свет приобрел золотистый оттенок, а воздух стал чуть прохладнее. Я с головы до ног была в сером пепле. Наверное, смахивала на воина из племени майя.

«Глаз о ней позаботится».

Если он говорил о дроне, то это не просто беспилотник, произвольно барражирующий над местностью. Предназначение такого летательного аппарата – не только уничтожение выживших после Третьей волны, способных инфицировать не затронутых эпидемией.

Возможно, дрон гораздо опаснее, чем нам казалось.

Но альтернативный вариант может быть еще хуже.

Я поспешила за рюкзаком. Лес звал меня к себе. Чем дальше я уйду от убийц, тем лучше. Потом я вспомнила про папин подарок, припрятанный в начале тропинки, буквально в одном плевке от лагеря.

Черт, надо было спрятать его в яме!

Винтовка уж точно эффективнее пистолета.

Вокруг было тихо. Даже птицы умолкли. Только ветер пробегал по холмикам пепла и подкидывал его в воздух, а пепел разлетался и плясал в золотых лучах солнца.

Они ушли. Мне ничто не угрожало.

Но я не слышала, как они уезжали. Должна же я была уловить рев грузовика и рычание «хамви»?

Потом я вспомнила, как Бранч шагнул в сторону Криско.

«Это он?»

И закинул винтовку на плечо.

Винтовка. Я крадучись пошла к его телу. Звук собственных шагов грохотал у меня в ушах. Выдохи были, как маленькие взрывы.

Бранч упал лицом вперед прямо к моим ногам. Теперь он лежал лицом кверху, хотя большая часть его лица была спрятана под маской противогаза.

Пистолет и винтовка капрала исчезли. Должно быть, их забрали солдаты. Секунду я стояла не двигаясь. На тот момент движение было самой лучшей тактикой.

Это не был следующий этап Третьей волны. Это было что-то совершенно иное. Это явно было начало Четвертой. И возможно, Четвертая волна – гнусная пародия на «Близкие контакты третьей степени». Может быть, Бранч не был человеком и носил противогаз, как маску.

Я опустилась на колено рядом с мертвым капралом, крепко схватилась за край маски и потянула вниз. Тянула, пока не увидела его глаза. Карие, очень похожие на человеческие, глаза слепо смотрели мне в лицо. Я потянула дальше.

Остановилась.

Я хотела и не хотела увидеть. Мне хотелось узнать, но я не хотела знать.

«Уходи отсюда, Кэсси. Это не важно. Или важно? Нет. Это не важно».

Порой ты разговариваешь с собственным страхом, например говоришь: «Это не важно». Как будто гладишь по голове громадного пса.

Я встала. Да, это действительно не важно. Я подняла с земли мишку и зашагала через поляну.

Но что-то меня тормозило. Я не пошла в лес, не поспешила увеличить расстояние между собой и лагерем – единственное, что давало мне шанс на спасение.

Наверное, это плюшевый мишка так на меня подействовал. Когда я подняла его с земли, у меня перед глазами возникло лицо брата. Он прижимался к стеклу заднего окна в автобусе. Его голос звучал у меня в голове: «Будет с тобой, когда ты испугаешься. Ты его не бросай».

Я чуть не забыла. Если бы не пошла проверить, осталось ли у Бранча оружие, точно забыла бы. Капрал упал прямо на бедного мишку.

«Ты его не бросай».

Кроме папы, я в лагере не видела убитых. Что, если кто-то пережил эти три минуты вечности в бараке? Там могут быть раненые, которых оставили умирать.

Поэтому я не уходила. Если фальшивые вояки уехали, а в лагере есть живые, не могу же я бросить их на произвол судьбы.

Проклятье!

Иногда внушаешь себе, что есть выбор, хотя на самом деле его нет. Понимаете, о чем я? Наличие альтернативы не означает, что эта альтернатива годится для тебя.

Я развернулась, обошла тело Бранча и по тропинке углубилась в лес, будто в сумеречный тоннель.

В третий раз я уже не забыла о винтовке. Я заткнула «люгер» за пояс, но с мишкой в руке вряд ли можно рассчитывать на меткую стрельбу, так что пришлось оставить его на тропинке.

– Все хорошо, я про тебя не забуду, – шепнула я мишке, сошла с тропинки и тихо зашагала между деревьев.

Подойдя ближе к лагерю, я легла на землю и до края леса доползла по-пластунски.

Теперь понятно, почему я не слышала, как они уезжают.

Вош разговаривал с двумя солдатами у входа на склад. Еще несколько военных болтались у одного из «хамви». Я насчитала семь, оставалось еще пять, которые находились вне поля зрения. Может, они ищут меня в лесу? Тело папы исчезло. Наверное, иные избавлялись от трупов. После того как увезли детей, в лагере осталось сорок два человека. За минуту от такого количества тел не избавиться.

Я оказалась права – именно это они и собирались сделать.

Только глушители избавляются от трупов не так, как это делаем мы.

Вош снял противогаз. Два солдата, которые были с ним, тоже. Я не увидела ни рострумов вместо рта, ни щупалец на подбородках. Они выглядели как самые обыкновенные люди. По крайней мере, на расстоянии.

В противогазах они больше не нуждались. Почему? Потому что игра кончилась. Мы поверили, будто они защищаются от возможного заражения.

Двое солдат из тех, что стояли у «хамви», поднесли к Вошу то ли чашу, то ли сферу такого же серого металлического цвета, как у дронов. Вош указал им между складом и бараком. Как раз туда, где упал мой папа.

Потом все, кроме одного, ушли. Оставшийся солдат опустился на колени рядом с серым шаром.

Завелись «хамви». К их дуэту добавился рык грузовика. Грузовик стоял у самого въезда в лагерь, так что мне его было не видно. Я совсем о нем забыла. Остальные солдаты, наверное, уже загрузились на борт и ждали. Чего же они ждали?

Оставшийся у шара солдат встал и рысцой побежал обратно к «хамви». Я наблюдала. Солдат залез на борт. «Хамви» круто развернулся вокруг оси. Клубы пыли поднялись и осели на землю, одновременно с ними на лагерь опустилась тишина летних сумерек. Тишина, как колокол, звенела у меня в ушах.

А потом серый шар засветился.

Это могло быть хорошо или плохо. Или не хорошо и не плохо. Любой вариант зависит от того, кто его рассматривает.

Шар оставили они, так что для них это было хорошо.

Свечение набирало силу. Тошнотворный желто-зеленый свет. Слабо пульсирует, как… как что? Маяк?

Я пристально смотрела в темнеющее небо. Появились первые звезды. Никаких дронов не видать.

Если это хорошо для них, значит, это может быть плохо для меня.

И стрелка от «может быть» склонялась к «точно».

Пульсация света ускорялась. Пульсацию сменили вспышки, потом мигание.

Пульсация…

Вспышки…

Мигание…

В сумерках светящийся шар походил на глаз. Этот желто-зеленый глаз подмигивал мне.

«„Глаз“ о ней позаботится».

Моя память сохранила все, что происходило дальше, как серию моментальных снимков, как стоп-кадры из какого-нибудь артхаусного фильма, который снимали неустойчивой ручной камерой.

Кадр 1. Сижу на заднице и, как рак, пячусь от лагеря в лес.

Кадр 2. Встала на ноги. Бегу. По сторонам мелькают смазанные пятна зеленого, коричневого, мшистого цвета.

Кадр 3. Мишка брата. Лапка, которую Сэмми слюнявил и грыз, когда был совсем маленьким, выскальзывает из моих пальцев.

• Предыдущая
• 19/82
• Следующая