Талисман всадника - Локнит Олаф Бьорн - Страница 14

• Предыдущая
• 14/55
• Следующая

– Вот ты, значит, как… – сощурила глаза Дженна. – На все эти вопросы я не отвечу. Отчасти потому, что не хочу, отчасти потому, что не могу. А Тараск… Молодой принц рвется к власти. Он привел в город много верных людей и я почти уверена, что гибель семьи старого Нимеда – на его совести. Мне на это плевать, Немедия для меня чужая страна. Однако я не могу спокойно наблюдать, как в политику вмешивается чуждая людям сила, равно опасная и для того, кто ее использует, и для его противников.

– Я подозревал, что за недавним фальшивым мятежом стоит Тараск, – Зенобия, собственно говоря, ничего нового не поведала. И в то же время я в очередной раз слышу о некоем чужеродном колдовстве. Райан предупреждал, теперь Зенобия туда же… И дочь герцога Мораддина упоминала о некоем «красном сиянии». – Скажи, в свите Тараска есть маг?

– Аж целых двое, – мигом ответила Дженна. – Ораст и еще один… Этого второго я вижу очень редко. Странный человек. Кажется, Тараск познакомился с ним в Кофе.

– Имя знаешь?

– В этом-то вся и загвоздка! Имя необычное. Не стигийское, не кофское и не немедийское. Его зовут или называют Ксальтоуном. Точно такое же имя я встретила вот в той книге, – Дженна указала рукой на валяющийся том сочинений Тот-Амона. – Ксальтоун – кхарийское слово. Перевести его очень трудно – оно означает одновременно и человека, который постоянно возвращается, и нечто, существующее вечно, но где-то на самом рубеже миров Зримого и Незримого, и течение времени, а если уж быть совсем точной, то это понятие вышло из употребления еще полторы тысячи лет назад, когда рухнула Кхарийская империя. Мне кажется, что «Ксальтоун» – это не столько имя, сколько название какого-то ремесла. Человек может быть скорняком, наемником, лекарем. А может быть ксальтоуном.

– Говоря проще, колдуном?

– Нет, именно ксальтоуном. Не могу объяснить эту догадку. Я спросила об этом слове у королевского мага, Арраса, он только пожал плечами и настоятельно посоветовал держаться подальше от людей, пользующихся кхарийским языком. Зато сам Аррас теперь вовсю крутится возле Тараска. А сейчас подумай и увяжи воедино кое-какие события: в конце осени приезжает Тараск и тогда же мои оборотни начинают чувствовать постороннюю волшебную силу. Зимой разгорается неспокойствие в городе, народ недоволен властями, потом эпидемия, потом перебои с доставкой продуктов в столицу, с середины зимы в Бельверусе появляется сумасшедший, убивающий людей и буквально разрывающий их на части, король Нимед заболевает… Если взглянуть на все события зимы в целом, можно увидеть единую цепочку бедствий.

– И ты полагаешь, что на конце этой цепочки болтается Тараск?

– А на другом – немедийская корона, – подтвердила Зенобия. – Можешь идти, граф. И повторяю – как можно быстрее найди молодую баронессу Эрде. Тараск ее тоже ищет.

Меня ненавязчиво выпроваживали и ясно дали понять, что дальнейшие вопросы неуместны. Кажется, Зенобия и так сказала больше, чем хотела.

Похоже, я ввязался в крайне запутанную и очень темную историю. Мало мне всех предыдущих неприятностей! Теперь же на горизонте замаячила фигура какого-то Ксальтоуна!

Пусть моего проклятущего родственничка, Райана Танасульского, заберут самые клыкастые и вонючие демоны! Почему Райана никогда нет на месте в то время, когда он нужен?

Немедия, Бельверус.

17 день Первой весенней луны.

Меня разбудили пробившиеся сквозь щелястую деревянную стену солнечные лучи, деловитая перекличка голосов и головокружительный для голодного человека запах свежеиспеченного хлеба. Вообще-то я не спала – дремала вполглаза, как хищные звери. Четверть колокола настороженного полусна-полуяви, мгновенное пробуждение и внимательное изучение окрестностей. Опасности нет? Значит, можно снова положить голову на лапы и прикрыть глаза.

Есть хотелось до громкого и неприличного урчания в животе. Я осторожно пошевелилась, стараясь не разбудить моего спутника, и заглянула в выпавший из доски сучок. Наше убежище – пустующий сарай для мешков с мукой – приткнулось на задворках большой пекарни, и сейчас там дым стоял коромыслом в прямом и переносном смыслах. По обширному двору носились мальчишки-подмастерья, тащившие подносы с готовыми булками. Кто-то громко и визгливо требовал немедля добыть ему свежих дрожжей, угрожая нерадивым помощникам страшными карами и лишением жалования. Крикуна заглушал трубный ослиный рев и сердитый женский голос, отдававший распоряжения. Всюду летала белая мучная пыль, от которой я едва не расчихалась, но вовремя зажала рот ладонью и опасливо покосилась на свернувшегося рядом человека. Он слабо пошевелился и что-то пробормотал.

Я знала, чье имя он повторяет. Словно подтверждая мою догадку, из-под опущенного века беззвучно выкатилась слеза. Одна, вторая, третья… Только этого не хватало. За что нам такие мучения? Я сама с удовольствием бы разревелась, но слезы почему-то иссякли. Осталась только сухая горечь и мертвенная тоска.

Будь я одна, я, возможно, опустила бы руки и сдалась. В конце концов, я только девчонка пятнадцати лет от роду, ничего не знающая и не умеющая. Но теперь нас двое. Я отвечаю за того, кто по воле случая стал этой безумной и долгой ночью моим компаньоном и напарником. Стисни зубы, Дана Эрде, забудь о прошлом, о сгоревшем доме и погибшей семье. Думай о сегодняшнем дне. Нам нужна еда, нужно золото и хорошее укрытие. Нам нужно узнать, что происходит в городе, и сообразить, как поступать дальше. Я также с удовольствием обзавелась парой выносливых лошадей и подорожной с разрешением выехать из столицы.

Но в первую очередь я не отказалась бы от только что вытащенной из печи булки. Можно даже без изюма и корицы. Интересно, сколько у нас монет на двоих? У моего приятеля, подозреваю, в карманах вообще ни единого медяка. Деньги ему никогда не требовались. У меня есть пригоршня золотых ауреев и драгоценности, которые в случае настоятельной необходимости можно рискнуть обратить в наличность. Сунемся к какому-нибудь ростовщику или меняле, продадим жемчужный кулон или колечко с изумрудом…

Спавший на ложе из пыльных мешков молодой человек внезапно рывком поднял голову, ошалело глядя по сторонам. Попытался вскочить, зацепился за отошедшую половицу и снова шлепнулся.

– Дана?! – приглушенный вопль отчаяния.

– Здесь, здесь, – проворчала я. – Не кричи.

– Где мы? – он послушно опустился обратно, пригладил ладонью встрепанные светлые волосы и вопросительно уставился на меня. Глаза у него были серо-синеватого цвета, взгляд отчаявшийся и вместе с тем упрямо-вызывающий. Некогда искусно сшитый наряд темно-зеленого и красного бархата всего за одну ночь превратился в живописные обноски, в которых уважающий себя нищий на улицу не выйдет. Вчера нам пришлось изрядно побегать, а также несколько раз сигануть с крыш, провалиться в кучу отбросов и подраться с загадочными личностями, непременно желавшими нас прикончить. Однако ночь миновала, а мы по-прежнему живы, вопреки всему.

– Склад при какой-то пекарне, – я снова заглянула в круглое отверстие от сучка. – Работа кипит, так что у нас есть возможность улизнуть незамеченными.

– Поесть бы… – жалобно сказал мой неожиданный спутник. – Как думаешь, сколько стоят две больших булки с медом и специями?

– Четыре серебряных кроны, сиречь двенадцать талеров, – не задумалась я.

– Я заплачу, – самоуверенно предложил мой компаньон.

– Чем? – хмыкнула я. – Долговой распиской? Нет, дражайший месьор, мы ни за что платить не будем, ибо пока пребываем в бедности и вне закона. Я собираюсь пойти на преступление и украсть для нас что-нибудь съедобное.

– Ты не можешь! – искренне возмутился он.

– Могу, – я встала. – Могу и сделаю, как подобает верной подданной. Вставайте, мой господин. Ступай через двор, ни на кого не обращай внимания. Все так заняты, что тебя, скорее всего, тоже не заметят. На улице свернешь направо, спрячешься где-нибудь под аркой и подождешь меня.

• Предыдущая
• 14/55
• Следующая