Охотник за бабочками - Костин Сергей - Страница 64

— Это постановление Революционного Временного Совета об изъятии на общих основаниях данного корабля. Со всеми вытекающими последствиями. Экспроприация называется.

— Да? — я посмотрел на незнакомца, на Кузьмича, потом на бумагу, — Революционный Временный Совет, конечно, серьезно, но я так думаю, что не пошли бы вы, со своим Временным Советом подальше? Кузьмич, то есть первый помощник, покажите товарищу, где у нас выходной шлюз.

— Вы бы сначала прочитали, — робко попросил усатый.

Почитать можно. Почему не почитать. Ишь ты. И пишут на русском. И печать даже поставили. Кости да череп. Человеческий, какой же еще?

«Революционный Временный Военный Совет планеты Саргос от числа такого-то постановляет. Экспроприировать летательный аппарат под названием «V.O.L.F.» для нужд планеты. Экспроприацию провести без компенсации. В случае, если экипаж летательного корабля окажет сопротивление, применить силу согласно сложившейся ситуации. Председатель Временного Военного Совета — подпись неразборчиво».

— Первый помощник!

— Есть, командир! — Кузьмич вытянулся по струнке. Глаза горят, кулаки сжаты, крылышки вовсю работают.

— Гони его в три шеи.

Незнакомец в фуфайке резво отпрыгнул в сторону, вытащил из-за пазухи здоровенную, в метр длины, кость и даже замахнулся в нашу сторону.

— А вот этого не хотите? — и показал костью в направлении центрального обзорного.

За центральным обзорным, облепив его по всей площади, маячили штук сорок существ, полностью повторяющих и анатомически и биологически усатого гостя. Костяные дубинки присутствовали также.

Ситуация складывалась не в нашу, с Кузьмичем, пользу. Корабль неподвижен и молчалив. Мы окружены превосходящими силами противника. Деваться, таким образом, нам некуда.

— Бардак, — сказал я, опускаясь в кресло.

— Вы еще бардака не видели, — космический гость запихал дубину обратно в фуфайку и махнул рукой своими приятелям. Все нормально, экипаж начинает понимать, что к чему, — Да и обижаться на нас не стоит.

— Это почему же? — буркнул Кузьмич, примостившись на спинку кресла.

— Вас же предупреждали о возможности лишения собственности?

Что тут сказать? Предупреждали.

— Ну, — кивнул я.

— А вы, — продолжил незнакомец, по хозяйски ощупывая обшивку Волка, — Вы в твердом уме и памяти, с чистыми руками, горячим сердцем, ходячими ногами и волосами без перхоти все же рискнули прилететь сюда. Я ничего не путаю?

— Ну, — кивнул я. Что-то я разнукался в последнее время.

— Таким образом… А это что за кнопочка? Таким образом, прошу добровольно открыть входа выхода и сдать имущество согласно описи. Надеюсь, здесь все в порядке?

По морде, что ли, вмазать? Так ведь скандал. Ребята за центральным обзорным только и ждут этого. Черт знает, на что они способны? Корабль одолели, а нас, с Кузьмичем, и подавно.

— А если мы не согласимся? — упомянутый мной Кузьмич был холоден и равнодушно спокоен.

— Утопим сукиных сынов. А можно я за этот рычажок дерну?

Если раньше я и попадал в аналогичные ситуации, то чаще всего выходил из них победителем. Всегда находилось какое-то решение, устраивающее стороны. По правде сказать, чаще всего мою сторону. Но сейчас, именно в эту минуту, я понял, что найти выход будет нелегко. Не каждый враг сможет вот так нагло, в глаза бросить «сукин сын». Кстати, не забыть потом посмотреть, что это за тварь такая на букву «су».

— А если мы сдадимся добровольно, что тогда с нами сделают?

— Если добровольно? Не знаю. Добровольно пока никто не сдавался. Все норовят кулаками помахать, да из палок пострелять. Дурные они, все. И пример с них брать не надо. А почему на плафонах пыль? Нехорошо. Приемная смена ругаться будет. На консервы.

— Что, на консервы? — спросили мы одновременно с Кузьмичем. И даже Хуан подпрыгнул на месте, осененный страшной догадкой.

— На консервы, скорее всего, пустят. Это если добровольно. А если штурмом брать будем, так просто утопим. Как сукиных сынов. Извините, я уже это, кажется, упоминал. Вы когда последний раз полы мыли?

А консервы лучше. И Кузьмич согласен. А Хуана никто и спрашивать не будет. Завел нас сюда, душа мохнатая.

— Но если вы хотите, то можете попробовать отыграться. Ой, а часики, правда, золотые?

Я же говорил. Я же всегда говорил, что есть на белом свете правда для урода. Это только умным, да красивым всегда все на блюдечке. А нам, то есть мне, все в обход и не сразу. Я имею в виду счастье и везенье.

— Отыграться, это как? — осторожно, боясь спугнуть надежду, задал я вопрос фуфайке, которая в это время проводила инспекцию под панелью управления. Освоился, скотина инопланетная. Как у себя дома.

Фуфайка пару раз чихнула, отчитала нас, то есть экипаж летательного корабля за толстый толстый слой пыли, и задом вылезла из-под панели.

— Да вы не согласитесь. Смерть верная.

О смерти ли нам сейчас грустить.

— А поточнее?

Гость осмотрел нас, включая Хуана, критическим взглядом.

— Да и слабоваты вы. Нет. Не подойдете.

Надежда тихо оскалилась и стала удаляться.

Я подскочил с кресла, прыжком достиг фуфайки, и схватил его за грудки. Его ребята за центральным обзорным обеспокоено заколотили маслами по стеклу.

— Ты парень за нас не решай. Мы еще как подойдем. Заявляю со всей ответственностью. Хотим отыграться. Что на кону, и во что играем?

Я же крупнейший специалист во всей галактике по азартным играм. В картишки там, домино. О шашках и не говорю, с закрытыми глазами.

Фуфайка осторожно отцепил мои пальцы от своего воротника.

— Как хотите. Как хотите, говорю.

— На кону что, отвечай!

Гость отряхнулся после моих объятий, оглянулся на утихомирившихся братьев.

— Ладно. Так и быть. Хотите отыграться, отыгрывайтесь. Сами судьбу свою выбрали. С вашей стороны на кону, понятное дело, летательный аппарат. И вы сами, конечно. Жизни ваши никчемные. А с нашей… С нашей, ничего. Отыграетесь, отпустим с миром на все шесть сторон. Именем Революционного Временного Совета со всей ответственностью заявляю, да будет так. Начало игры через один час. Будьте готовы. Вас вызовут.

И исчез. Да ничего я не путаю. Был, стоял, потом — раз, и пропал. Ровно, как и те, что за центральным обзорным с костями прохлаждались.

— Ну и дела, — Кузьмич, понуро свесив крылья, смотрел на то место, где за минуту до этого стоял незнакомец в фуфайке с костяной дубиной за пазухой, — Если они вот так могут, то чего ж они с нами рассусоливали?

На этот счет у меня имелось свое мнение, но говорить Кузьмичу о нем я не стал. Зачем парня лишний раз расстраивать. Сейчас про другое думать надо.

— Кузьмич, смотайся к силовой установке. Что там с энергией. А я в грузовой отсек за оружием. Мы еще с тобой повоюем.

Грузовой отсек оказался пуст. Совершенно пуст, вот что я имею в виду. Ни ящиков с корабельным оружием, ни скафандров. Ничего.

Тут и Кузьмич подоспел. Запыхавшийся и вконец расстроенный.

— Силовые установки на полном нуле. Но это ерунда. Они всю жратву сперли. Ни крошки не оставили. Вот ведь сволочи.

Это был удар ниже пояса. Так порядочные люди не поступают. Хотя… Где я видел порядочных людей. Уж кому, как не мне, уроду по статусу этого не знать.

На капитанском мостике нас поджидал почетный караул из десяти усатых дяденек, с дубинами наперевес, в перепоясанных ярко-желтыми лентами фуфайках. Был ли среди них наш недавний гость, не знаю. Все на одно лицо.

Они весело отсалютовали костьми, и один из них, сообщил радостную и приятную новость:

— Во избежание ненужных эксцессов с вашей стороны к добропорядочному местному населению, вас будет охранять специальная гвардия. Попрошу следовать за нами в принудительном порядке для отыгрывания.

После этого парень, недолго думая, тюкнул меня по голове дубиной и я ненадолго отключился.

В темноте не очень приятно приходить в себя. Вроде бы ощущаешь себя уже полноправным членом жизни, а она не дает никаких признаков своего существования. А от этого иногда бывает страшно.