Двадцать семь костей - Нэсоу Джонатан - Страница 8

– Что, куколка?

– Я подумала, что ты… ну, ты понимаешь.

– Нет.

– А вдруг ты… понимаешь, как мама…

– Ты хочешь сказать, а вдруг я умру?

Дон закрыла ладонями уши. Холли заметила, что у нее очень маленькие руки.

– Не го’ори так, те-етя.

«Не говори так, тетя». Холли подумала, что ее дедушка не понял бы вест-индского акцента Дон, который дети легко совмещали с обычной речью.

Сначала Холли хотела объяснить, что смерти бояться не стоит, что это закономерная часть жизни, но тогда бы она совершила очередную ОВВ. Дети боятся не смерти – они боятся остаться одни.

– Послушай меня, куколка. Я обещаю, что буду жить долго, чтобы станцевать на твоей свадьбе.

– Значит, если я никогда не выйду замуж, ты будешь жить вечно? – спросила Дон.

– Очень смешно, – оценила Холли. – А теперь спи.

Свет факелов дрожал, маслянистый дым от них стелился по потолку пещеры. Эмили Эпп отодвинулась от бездыханного тела на кресте. Ее колени подогнулись, глаза закатились так, что были видны только белки. Фил подхватил ее и помог встать на ноги. Вместе с Бенни они отвели ее в зал, который называли белой комнатой.

На всех троих были церемониальные, шитые золотом саронги, все трое были обнажены по пояс. Эмили тяжело рухнула на колени, едва дойдя до настила из пальмовых листьев. Когда Фил и Бенни помогали ей лечь, их взгляды встретились. Фил быстро поднял глаза к потолку. «Тоже мне, примадонна», – говорил его взгляд. Лицо Бенни снова стало бесстрастным. При желании в его глазах можно было прочитать все, что угодно. Фил увидел в них нежное согласие.

– С тобой все в порядке, Эм? – спросил он жену.

– Мне нужно время, чтобы восстановиться, – слабо проговорила она, но от взгляда Фила не ускользнула ее поза: она лежала, скрестив руки на животе и согнув локти так, чтобы приподнять груди.

«О, женщины! Тщеславие вам имя», – подумал Фил.

Но у мужчин Эмили было важное дело. Оставив ее восстанавливаться, они вернулись в пещеру, которую называли комнатой с крестом, и отвязали тело. Фил, как более сильный из двоих, обхватил тело за плечи, а Бенни, более хрупкий, взял его за ноги и попятился, прокладывая путь. Фонарь на каске Фила освещал коридор пещеры, напоминающий лестницу, выдолбленную в известняке давно исчезнувшей подземной рекой.

Через тридцать или сорок футов коридор разделился надвое. Слева находилась зловонная пещера, которую они называли пещерой летучих мышей, и не случайно. Здесь жили огромные летучие мыши, размером с крупных ворон. Фил велел Бенни идти направо, через сводчатый проход к колодцу, похожему на канал, по которому миллионы лет назад прорывались на поверхность вулканические породы и стенки которого за последние пару миллионов лет покрылись известковым налетом.

Эппы стали проводить ритуалы под землей именно потому, что здесь был колодец. Несколько лет назад, только поселившись на Сент-Люке, они устраивали ритуалы дома и закапывали тела в лесу.

Но когда через два года была найдена девочка Дженканс, зарытая на старом кладбище рабов под баобабом, который местные называли мешком Иуды, Эппы поняли, что им нужно искать более безопасное место для сокрытия тел. Прочесывая лес, они наткнулись на пещерный комплекс, о котором упоминали испанские завоеватели.

Вход был закрыт валуном, но Фил и Бенни с легкостью его отодвинули. Им понадобилось всего два дня, чтобы обследовать пещеру и найти почти бездонный колодец. С того момента они уже не задумывались, куда им девать тела.

Мужчины вместе взвалили свою ношу на выступ, находившийся перпендикулярно краю колодца. Бенни прочитал ниасианскую молитву: «Пусть тот, кто путешествует по морю, вернется на новой луне; пусть тот, кто отправляется в царство мертвых, не вернется больше на землю». Затем они сбросили тело ногами вниз в колодец. Несколько секунд спустя послышался шлепок о воду, и мужчины с удивлением переглянулись, на мгновение ослепив друг друга светом от фонариков на касках. По-видимому, бездонный сухой колодец был не таким уж бездонным и сухим.

– Наверное, это из-за последнего урагана, – произнес Фил, моргая. – Туда просочились грунтовые воды.

Бенни пожал плечами. Сухая могила, могила с водой – ему было все равно, ведь путешественник никогда не вернется.

Бывало, Пандер мог разобраться в своих чувствах лишь благодаря песне, которая крутилась у него в голове, – а у него их там хранилось больше, чем на сервере «Непстер» в его лучшие времена.

Первая песня, которую он начал напевать утром во вторник, когда достал свой пустой чемодан и стал укладывать в него вещи, было старое доброе кантри: «Ты не будешь скучать по воде, пока не высохнет твой колодец», за которой последовало «Большое желтое такси» Джони Митчелла – о том, что ты не знаешь, чем обладаешь, пока не потеряешь это.

Но каким-то чудесным образом колодец наполнялся сам по себе. У Пандера снова появилась работа: он должен был поймать маньяка. И хотя профессиональная дисциплина не позволяла ему думать об этом как о развлечении, в том, что он сказал Джулиану о гольфе и об уходе на пенсию, была большая доля правды. Спорт – чудесное хобби. Благодаря ему Пандер с нетерпением ждал выходных, думая о предстоящем матче, и это отвлекало его от бесконечных расследований преступлений чудовищ и серийных убийц. Его обязанностью, долгом и честью было избавить от них мирное население.

Но когда ты всю свою жизнь занимаешься важной и интересной работой, а потом у тебя ее отнимают из-за неизбежно надвигающегося возраста, то, стоя на площадке для гольфа, ты вдруг с замиранием сердца понимаешь, что тебе уже все равно, куда покатится этот чертов шарик: направо или налево.

Потом Пандер понял, что у него пятьдесят фунтов лишнего веса и что не реже чем раз в неделю он открывает новую бутылку виски «Джим Бим». И хотя он еще не задумывался над тем, чтобы пустить себе пулю в лоб, но и не особенно осуждал знакомых ему отставных агентов, которые пошли на это.

Пандер достал из шкафа свою белую панаму, чтобы надеть ее в самолете, хотя и понимал, что это вещь не из счастливых. Он купил ее в Кармеле, где отдыхал с женщиной по имени Дори Белл, которую два года назад спас от маньяка по кличке Фобия.

«Но этому роману давно пришел конец», – со вздохом подумал Пандер. Хотя он понимал, что подобные отношения рыцаря и попавшей в беду дамы редко длятся долго, однако их расставание дало ему хорошую встряску. С тех пор он ни с кем больше не встречался, и последующие восемнадцать месяцев были самым длительным периодом воздержания за всю его взрослую жизнь, не считая последних лет брака.

Но все еще может измениться. Ведь Карибы – это место, куда люди стремятся в поисках романтики и любви.

Пандер продолжил рыться в шкафу. Он искал гавайскую рубашку, которую также купил в Кармеле с Дори, когда раздался телефонный звонок. Звонил Джулиан Коффи. Он сообщил о небольшом изменении в планах – Пандеру предстояло сделать остановку в Майами.

– Один знакомый криминалист – моя старшая дочь Лайла – сняла и восстановила отпечатки пальцев с левой руки погибшего мужчины, – сказал Джулиан. – Вчера она всю ночь сверяла их по САОП,[4] просмотрела множество образцов и нашла совпадения по двенадцати пунктам с пальчиками Текса Ванджера из Майами, штат Флорида. Он никогда не привлекался, но в досье имелись его отпечатки, снятые во время службы в армии. Я понимаю, что тебе не терпится начать расследование, поэтому запиши его адрес. Возможно, ты захочешь заскочить туда и переговорить с миссис Ванджер.

– Она уже знает? – спросил Пандер, записывая адрес и новую информацию по рейсу.

– Откуда? Она подала заявление в полицию Майами о том, что ее муж пропал без вести, но мы ее пока не извещали.

– Послушай, Джулиан, меня совсем не радует перспектива сообщить женщине, что она стала вдовой.