Сага о живых и мертвых - Валин Юрий Павлович - Страница 25

Рата засыпала крупу, принялась резать лук. Прошедшая ночь казалась бредом. Мертвецы ходячие, лазанье по мокрому борту — было или нет? Судя по следам на палубе, не сон. От расчлененных покойников остались смутные потеки, — не кровь, а жижа какая-то поганая. Вот дела. Когг давно уже в открытом море. С кораблями Эшенбы вряд ли теперь придется столкнуться. Интересно, Витамин насовсем потерялся или непогоду пережидает?

Кусок черствой лепешки, щедро политый медом, улучшил настроение. Рата съела еще один, решила, что господа обойдутся без сладкого — в горшке меда и так на донышке. Помешала кашу. Надо посолить в меру, — Морк любит по пустякам кулаки распускать.

На камбуз заглянула Лорис:

— Скоро? Он еды требует.

— Одно мгновение. Сейчас заправлю, — Рата принялась озабоченно шмякать в горшок масло.

— Может, здесь поедим? — предложила Лорис, принюхиваясь. — Здесь тепло и сухо.

— Как можно?! Милорд и на камбузе? Он же капитан. Все, как положено, должно быть. Вкушать будет, а мы за спинкой стула стоять. Он у нас один-единственный, милорд-то.

— Будешь язык распускать, он тебе живо шею свернет, — предупредила Лорис. — Осмелела ты после ночи.

— Я осмелела? Хм, если бы не мы с багром, у нас бы другой милорд был. Молчаливый и жрать не требующий.

Лорис передернуло:

— Нет уж. Лучше этот. Надеяться нам больше не на кого. Сама подумай, если еще мозгами шевелить способна.

— Да я ими сроду не шевелила, — буркнула Рата. — Не дадено мне счастье такое. И задницей вкусной боги не наделили. Вот меня, то к штурвалу, то на кухню. Крыса и есть крыса.

Лорис надменно приподняла бровь. Синяк у нее под глазом был тщательно припудрен, волосы красиво повязаны косынкой, на губах помада — возродилась глорская красавица.

— Ревнуешь, Крысишка? — в голосе рыжей феи промелькнула насмешка. — Не рано ли?

Рата покосилась на нее с удивлением. Вот оно как. Значит, не только от безысходности ртом да бедрами снисхождение зарабатывала? Ну да, Морк боец видный. Самой Рате те сладости бесстыдства неведомы. Боги плотской любовной чувствительности не дали. А Лорис, значит, хоть и привычная, но телом неравнодушна…

— Что молчишь, Крысишка?

— Так я не поняла. Мыслимо ли к капитану ревновать? Он же, что хочет, то и делает. Ты, Лорис, мне загадки не загадывай. Вот каша уже готова…

Трапезничали в капитанской каюте. Разгром здесь был ужасный. Оба сундука вскрыты, одежда и простыни валялись на полу. На столе сквозняк перебирал страницы толстой книги, густо усеянной пометками на полях. Морк в новой рубашке сидел на развороченной кровати, усердно орудовал ложкой. Вкуса явно не чувствовал, взгляд отсутствующий. Машинально прихлебывал из кружки.

Рата, устроившись на корточках у двери, опустошала миску, стараясь на хозяина не смотреть. Давай-давай, милорд, хлебай. Джин, он жуть, как мыслям помогает. Сейчас нажрешься, сразу станет понятно, как корабль спасать. Каша, кстати, не удалась. Одно выручает — масла с избытком.

Лорис сидела на единственном стуле. Кушала аккуратно, ножки воспитанно держала вместе. Башмачок из красной козлиной кожи, чуть попорченный водой, показывала. Милорд нет-нет, да и глянет на чудо рыжеволосое. Наполнил кружку из бочонка, молча протянул.

— Милорд очень добр, — искусительница ресниц не подняла. Пригубила, — глоточек, другой, — и выпила немаленькую кружку. Хозяин одобрительно хмыкнул.

Рата поняла, что сейчас ее выставят.

— Эй, Крысишка, хватит чавкать. Ступай, палубу в порядок приведи. Отдрай так, чтобы и следа от той мерзости не осталось. Ну-ка, живо. Да и обед чтобы был готов в полдень.

Палуба отмывалась неплохо, благо дождь не переставал, и подсохнуть поганые потеки не успели. Щетку и ведро Рата без труда отыскала в кладовой, и теперь ползала, повыше подоткнув юбку. Выкинула за борт последние обрывки одежды и ошметки темного мяса. Тьфу, как на бойне. Противно, хотя и не сильно пугает. Тут смелости тебе, островитянка, не занимать. Вчера и Лорис визжала, да и сам милорд-оборванец вздрагивал, а ты ничего. Даже странно. Как-никак, первый раз ходячих мертвецов видела. Да ну их. Что дальше-то делать?

Рата выплеснула грязную воду, не без труда втащила ведро со свежей. Высок борт когга. Этак все руки оторвешь. Вообще, это нечестно — и на камбузе возиться, и палубу драить. Дурит лорд-капитан. Нужен он на борту или без него проще? Вообще-то, управлять коггом в одиночку невозможно. Все равно корабль несет по воле ветра и течения.

На палубу вышла Лорис. Кутаясь в плащ, подошла:

— Хватит ползать. Чисто уже.

— Ага, а если милорду не глянется? Спит капитан?

— Спит. Устал, — Лорис глянула сквозь длинные ресницы.

Рата сунула щетку в ведро:

— Так может это… пусть и не просыпается? Что ему хлопотать?

Глаза рыжей красавицы совсем сузились:

— Нет. Нужен он нам. Сильный и в морском деле смыслит. Я тонуть не желаю. Боги позволят — выплывем. А вот на берегу… Я его сама. Сейчас рано.

— Понятно, — Рата подхватила ведро. — Ладно, я на кухню. Обед буду делать.

— Ты уж нас не отрави. Каша едва в желудок пролезла.

— Постараюсь. Только я по торговой части, а не по кухонной.

— Я так и поняла, — Лорис кивнула на палубу. — А по этой? Ты как этих двух псов умертвила? Это ведь ты?

— Я?! — Рата ужаснулась. — Да как такое подумать можно? Я и с одним-то не справлюсь. Да и ведь заколдованы они были. Ты же сама видела.

— Я видела, что у одного глотка перерезана. Для такого фокуса магия ни к чему, одной ловкости хватит. Шустрая ты девчонка. Да ладно, я мало что видела, — Лорис улыбнулась. — Договориться нам, Крысишка, придется. Больше не с кем здесь договариваться.

«Ага, договорились, — Рата понесла ведро в кладовку. — Я скорее колдуну поверю, чем тебе, змее голубоглазой. Трайглетан хоть честный лохтач. А ты шлюха, что снаружи, что внутри».

Созидание похлебки потребовало полного внимания. На вкус получилось ничего, хотя густовато. С мукой, видимо, перестаралась. Рата рискнула скушать миску, потом пошла объявлять, что обед готов.

Сонный Морк стоял у штурвала, разглядывал небо.

— В каюту прикажите подавать, ваша милость? — проблеяла Рата.

— Нет. Сюда тащи. Дождь почти унялся, — сказал капитан, продолжая озабоченно озирать горизонт. — И эту… Лорис кликни. Пусть со мной пожрет. А ты потом. Хотя ты уже видать, наелась. Ишь, морда какая сонная.

— Обижаете, милорд. Я же ночь не спала, — Рата повернула к камбузу.

— Стой! — Морк шагнул к девушке, схватил за подбородок.

Рате пришлось смотреть ему в глаза. Сразу вспомнились акулы, что когда-то кружили вокруг низкого корпуса «Квадро». Такие же пристальные глаза. Людоедские. И морда такая же, — красивая, опасная.

Капитан-акула с удивлением пробормотал:

— Ты что, зубы отрастила?

Рата честнее выкатила глаза:

— Какие зубы, милорд? Разве зубы растить можно?

Морк посмотрел недоуменно, потом с досадой отпихнул:

— Жрать неси, соплячка. Да поживей пошевеливайся.

Рата подала обед. Капитан с Лорис сидели на пустом рундуке, в котором раньше хранились стрелы-карро. [4] Морк задрал ноги на пустующую станину эвфитона, хлебал из миски и что-то негромко говорил. Рате стало любопытно, но капитан сделал нетерпеливый жест, — убирайся!

На камбузе девочка на всякий случай съела еще порцию похлебки. Спрятала десяток попутно отваренных картофелин. Запас продуктов здесь не сильно-то велик, нужно о себе позаботиться. Не успела до конца проверить кухонную кладовую, сверху заорали:

— Посуду забирай, Крысишка! И в каюте капитана приберись.

Возясь в каюте, новая служанка от души наподдала старой капитанской рубашке. Приготовь, прибери, постель перестели, — нашли рабу. Ослы неграмотные. Ладно, сочтемся.