В поисках Совершенства - Лосада Изабель - Страница 11

• Предыдущая
• 11/58
• Следующая

– Есть что-нибудь на ужин? – с надеждой спросил он меня с порога.

– Э-э, нет, но мы просто обязаны сходить в воскресенье в церковь!

Он уставился на меня.

– Я не верю в Бога и не религиозен, – разумно возразил он.

– Нет, я знаю, я тоже. Я просто подумала, что это будет безумно здорово...

В следующее воскресенье мы слушали обаятельного, красивого и талантливого спикера, читавшего проповедь, которая оказалась очень увлекательной и, что еще страшнее, имела отношение к жизни. Было в ней что-то насчет характера Христа, оказавшегося весьма привлекательным. Я была очарована. Здесь были люди с хорошо поставленной речью, интеллигентные, заинтересованные в новых идеях, жизни и истине. Человек в Тапочках забеспокоился обо мне. Неужели я становлюсь «религиозной»? Сможет ли он справиться с этой новой фазой моего безумия?

Я решила вернуться. Произошел спор о равнодушном атеизме. Я помню, как во мне восставал протест против сотворения и эволюции, охватывающий, как мне казалось, территорию, где любая форма христианского учения становится ложной.

– Вы говорите о гомо сапиенс или об австралопитеке? – спросил меня улыбающийся БККзрий, у которого, как оказалось, была ученая степень по антропологии. Я поняла, что мне придется учиться. Вы никогда не пробовали опровергнуть христианство? Удачи, если да, и да благословит Господь ваши усилия. Я совершенно случайно умудрилась прочитать К.С. Льюиса. Большая ошибка. Я боролась полгода, и чем активнее я пыталась подкопаться под этих бесконечно дружелюбных и чудовищно образованных христиан, тем глубже увязала сама. Под конец это стало безнадежным занятием. Я вынуждена была признать, что, возможно, Бог все-таки есть.

Разумеется, вы цинично заметите, что меня задавили численностью. Но я в конце концов нашла кое-что, чем надеялась вытащить мужчину в доме из его «удовлетворенности». Ему пришлось бы согласиться, что, не дословно цитируя поэта, «есть многое на свете, друг Горацио, что снилось мне в моей мудрости». Поэтому, как и положено всем уважающим себя евангелистам, – которым я столь ненамеренно становилась, – я пригласила Бога в свою жизнь, признав, что все это время занималась ерундой и, если вдруг Он захочет принять во мне участие, все будет только лучше.

И все стало лучше. Мир вокруг меня начал меняться. Звезды сияли в небе, а не просто висели где-то там наверху. Море было завораживающим, а не просто мокрым. Это нечто под названием «любовь» было повсюду, сияя в лицах незнакомцев. Только тогда и начался по-настоящему мой Путь. Это было начало, и ничто с тех пор не было, как раньше.

Но вскоре я поняла, в чем уловка. Меня приняли в лоно церкви, в которой под верой подразумевалось буквальное следование Библии – в меру их разумения. Они поняли, что в ней написано: «Не занимайтесь сексом вне брака». Я была озадачена. Я нигде не смогла найти места, в котором Иисус сказал: «Я пришел, чтобы сказать вам, чтобы вы ни в коем случае не занимались сексом со своим приятелем». Ни в одной из версий Библии, которые я просмотрела. Но каждый был уверен в том, что его слова основываются исключительно на нескольких проповедях о «взаимоотношениях». Как бы то ни было, я проглотила наживку, и все во имя высоких идеалов. Я всем сердцем, всей душой и, если понадобится, телом хотела осуществить это «последовать за Христом». Это значило поступать так, как они. Никто не мог обвинить их в том, что их жизнь не изменилась. Как-то раз я пришла домой и сказала:

– Я взялась за работу с бродячим театром, и меня не будет пару месяцев. А потом я хочу, чтобы мы либо поженились, либо расстались.

Это, к моему стыду, то, до чего меня довел мой бредовый безумный фанатичный идеализм, заставив выдвинуть любящему меня мужчине ультиматум «никакого секса, пока не женишься на мне». Наконец-то я привлекла внимание Человека в Тапочках.

Ха. Кажется, я так и не объяснила вам, почему все-таки он женился на мне, да? Забавно наблюдать за тем, что рассказчики выбрасывают из повествования... Но пока я в задумчивости оглядывалась назад, пока раскачивался на рельсах поезд до Оксфорда и через край пластикового стаканчика выплескивался чай, я обнаружила, что ни капли не жалею.

Мое евангелистское рвение длилось два года. Потом я решила, что евангелисты – это даже для меня чересчур, поэтому я вернулась в свою местную англиканскую церковь с традиционно пустующими лавочками. Мне нравился милый пожилой викарий и добрые люди из его паствы. Я сидела там веками. Все мы там стремились прожить свою жизнь настолько хорошо, насколько это было нам по силам. Но медленно и верно, как все послушные члены англиканской церкви, я в конце концов вообще перестала ходить туда. Не то, чтобы я перестала верить, – но во что я вообще верила все это время? И как я кончила на пути к обращению?

Не знаю, чего вы ждете от посещения женского монастыря. Смеяться там особо не над чем, это уж точно. Я ожидала увидеть толпу жалких старушек, говорящих все что угодно тоном «благослови тебя Господь, дитя мое». Я не была уверена, что очень хочу этого. Я позвонила, и меня спросили, как именно я хочу провести выходные. Я выбрала «двухдневное тихое убежище».

Это значило, что утром и после обеда я по полчаса буду общаться с монашкой, а все остальное время будет проведено в полной тишине. Мне понравилась тишина во Франции, и у меня было тайное подозрение, что любая настоящая духовность или собственно ощущение того, что мы зовем Богом, должно происходить в тишине и покое. Но я никогда раньше не видела монашек. Мне в голову не могло прийти, что у нас могут найтись общие темы для беседы. Я немного попаниковала, после чего вспомнила идею Озарения о зонах комфорта и использовании всего для обучения и роста. Я взяла с собой книгу и очень рассчитывала на спокойные выходные. Я могла не обращать внимания на щелканье четок и подавленную сексуальность и, если вообще ничего не получится, я могла просто отоспаться.

Я вышла из поезда и взяла такси. Меня переполняли нехорошие предчувствия. Приехав в Англиканскую Общину Святой Девы Марии, я уже убедилась в том, что зашла слишком далеко. А потом вдруг в окно машины постучала рыжеволосая девушка в модном платье.

– Привет, я сестра Эмма. Как прошло путешествие? – выпалила она. Подхватив мою сумку в черно-белом всплеске подола, она увлекла меня за собой, торопливо объясняя: – Обед проходит в молчании, а вы немного опоздали. Надеюсь, вам не кажется странным, что мы не говорим за едой, но вы просто присоединяйтесь, а после обеда к вам придет сестра Элисон и поговорит с вами.

Наверное, здесь какая-то ошибка: всем известно, что улыбающиеся рыжеволосые двадцатилетние девчушки не уходят в монастырь. Я начала думать, как бы спасти ее. Она казалась такой милой, такой нормальной. Я обязательно должна была уговорить ее уехать со мной в воскресенье.

Я прошла следом за ней через огромную деревянную дверь вниз по коридору. На всех дверях были вывески: «Прачечная», «Библиотека», «Кабинет сестры Елены». Здесь было пугающе тихо, но отопление, кажется, работало. Затем мы попали в трапезную, и я поняла, что мне придется нанять мини-автобус, чтобы спасти половину монашек. Были здесь пожилые, ссутулившиеся женщины, какими и должны быть монашки, но остальные были слишком молоденькими. Были и новички (даже я знала, что белое покрывало означает период нео-фитства), шестеро, все молодые, хорошенькие и без волос на лице.

Я робко села. Еда была вегетарианской, а тишина за обедом подразумевала, что я могу следить за тем, что попадает мне в рот. По телефону мне сказали, что овощи были натуральными, поскольку росли в огороде монастыря и не опрыскивались пестицидами. Они были изумительно приготовлены, и я недоумевала, как это возможно здесь, где наверняка нет французского шеф-повара, и обед готовился как минимум на сто человек.

Есть медленно и молча. Это был странный новый опыт: у меня было время распробовать пищу. Я не рвалась за дверь на очередную встречу и не смотрела по телевизору программу, на счет которой, как мне казалось, я обязана иметь какое-то мнение. Когда подали яблочное пюре с заварным кремом, это было настолько изысканно, что я уже начала задаваться вопросом, не хочет ли Бог, чтобы я осталась тут навсегда. Я уже почти слышала этот разговор: «Да, матушка, я чувствую, что призвана присоединиться к вам. Это произошло во время яблочного десерта».

• Предыдущая
• 11/58
• Следующая