Сказки народов мира - Автор неизвестен - Страница 56

• Предыдущая
• 56/104
• Следующая

И он отправился в дом чиновника.

— Что тебе нужно? — спросил его чиновник.

Мальчик вынул из рукава маленькие весы и сказал:

— Почтенный господин, ты приказал моему отцу выкормить свинью весом с ту гору. Но мы не знаем, сколько весит гора. Давай сначала взвесим ее.

Чиновник покраснел и ничего не мог ответить. Ему стало-очень стыдно, что даже маленький деревенский мальчик оказался умнее его. Поэтому он поскорее продал свой дом и переехал обратно в город.

Стрелял однажды военачальник в цель из лука. А надо сказать, что слыл он отличным стрелком. Он нарисовал на дереве кружок и приготовил десять стрел. «Сао!» — пропела первая стрела и воткнулась в самую середину круга. Выпустил военачальник вторую стрелу, и та вонзилась рядом с первой.

Одна за другой летят стрелы в цель. Вот уже восьмая, вот девятая. Одна, последняя, стрела осталась у военачальника, а круг на дереве ощетинился девятью стрелами, словно спина дикобраза.

Наложил военачальник на лук последнюю стрелу, натянул и спустил тетиву. Но в круге торчат все те же девять стрел — десятая пролетела мимо и упала где-то в стороне.

— Девять из десяти! — воскликнул военачальник. — Можно ли желать лучшего!

Вдруг он услышал, что кто-то за спиной у него засмеялся. — Оглянулся военачальник, видит — это старик, продавец масла. Верно, давно он здесь — опустил с плеч коромысло, поставил на землю кувшины, полные кунжутного и конопляного масла, стоит и посмеивается.

Обидным показалось это военачальнику. Он сказал:

— Над чем ты смеешься? Неужели ты стреляешь лучше меня!?

— Нет, — ответил старый продавец масла, — я стрелять совсем не умею. Не моего ремесла это дело. Но посмотри, начальник…

Тут продавец взял пустую бутылку, положил на горлышко медную монету с квадратным отверстием посередине, потом зачерпнул из кувшина полную ложку масла, поднял высоко над головой и начал лить масло в бутылку. Тонкая струйка конопляного масла не колеблясь висела в воздухе, словно струна натянулась между ложкой и бутылкой.

Продавец вылил одну ложку и зачерпнул другую. Десять ложек влил он так в бутылку, не расплескав ни капли. Потом снял с горлышка монету и поднес к глазам военачальника. Монета была суха, струя масла не коснулась даже краев отверстия.

— Спасибо, старик, за то, что научил меня отличать совершенное от несовершенного. Теперь я не успокоюсь, пока не достигну истинного мастерства. Приходи на это место через год.

— Я приду, — ответил продавец масла, поднял на плечи коромысло с тяжелыми кувшинами и пошел своим путем.

А военачальник разыскал десятую стрелу, вытащил из дерева девять остальных и принялся снова стрелять в цель.

Эту правдивую историю я слышал от старого Тан Лин-цая, что живет в маленькой деревушке у самого подножия гор. Мне она показалась поучительной, поэтому я перескажу ее вам.

Далеко-далеко в горах, в густом лесу, в дупле старого дерева устроили себе гнездо дикие пчелы. Все лето они летали от цветка к цветку, собирая сладкий сок и душистую желтую пыльцу. Труды их не пропали даром, и к осени соты были доверху полны прозрачным душистым медом. Теперь пчелы могли не бояться холодной зимы, запасов хватит до следующего лета.

И все-таки большая пчелиная семья не знала покоя. Слишком много любителей дарового угощения ходило вокруг да около. Мед любили все — от лохматого лакомки медведя до крохотной серой мышки.

Но отведать пчелиных запасов еще никому не удавалось. Пчелы-сторожа зорко несли охрану, и каждый непрошенный гость встречал дружный отпор.

Три мышки, подобравшиеся к пчелиному гнезду, так и остались лежать под деревом, насмерть зажаленные пчелами. Сам медведь махнул лапой на дупло с его вкусными запасами и маленьким свирепым народцем, после того как ему пришлось с утра до вечера обмакивать распухший нос в холодную воду ручья.

Не оставила своих затей только рыжая лисица. Сначала она делала широкие круги, потом все уже и уже; запах меда, будто веревочкой, притягивал ее к дереву. А когда лиса приблизилась к дуплу на расстояние десяти лисьих шагов, она остановилась и потянула носом. Тут запахло медом так сильно, что лиса больше не могла вытерпеть и прямиком побежала к дереву.

В тот же миг сторожевые пчелы подняли тревогу, в дупле загудело, и тысячи маленьких бойцов напали на грабителя. Плохо пришлось лисице. Если бы не густой мех да не лисья хитрость, тут бы ей и пропасть.

Но лисица всегда остается лисицей — хитрости ее хватило бы на всех лесных жителей.

Лиса повалилась на спину, лапы вверх, хвост в сторону, лежит, не шелохнется.

Покружились над ней пчелы, пожужжали — сдохла лиса, да и только. Пчелы спели победную песню и вернулись в свое дупло. Вернулись домой даже сторожевые пчелы.

— Сегодня можно и отдохнуть, — говорили пчелы друг другу. — Такого врага одолели! Сильнее нашего племени и на свете нет.

Порадовались и легли спать.

А лисица выждала, когда в дупле все утихнет, и подкралась к самому гнезду. Просунула в дупло хвост, повертела им и вытащила назад. Теперь ее пушистый хвост было и не угнать, он стал тонкий и некрасивый, но зато сладкий-пресладкий, липкий-прелипкий. Да еще вместе с медом пристало десятка три сонных пчел. Лиса слизала с хвоста мед и съела пчел. Потом снова просунула хвост в дупло, опять облизала мед и опять сунула хвост.

Так потихоньку-полегоньку хитрая лиса съела весь мед, а заодно и всех, кто его собирал.

Старый Тан Лин-цай рассказал мне все это, помолчал и добавил:

— Жалко пчел, такой дружный, работящий народец, а вот позволил съесть себя хитрой лисице. Ты расскажи про то, что слышал, другим, пусть побольше людей узнают эту историю и подумают над ней.

Такое ведь и с людьми может случиться.

В давние времена в Китае жил юноша из рода Гао. Однако никто в городе не осмеливался называть его просто Гао, потому что он был не какой-нибудь обыкновенный юноша, а очень умный. Несмотря на молодые годы, он уже успел сдать экзамены на первую ученую степень. А тот, кто сдает экзамен на первую ученую степень, получает звание сюцая. С тех пор все кругом, даже отец с матерью, именовали юношу не иначе как господин сюцай Гао.

Когда господин сюцай Гао проходил по улице, ему низко кланялись и почтительно уступали дорогу. И он вполне этого заслужил. Вот посудите сами.

Сюцай Гао прочел столько книг, что если б их собрать вместе, они не поместились бы и на большой телеге. Он исписал столько бумаги, что если б сложить все листы, на которых Гао выводил кисточкой иероглифы, они заняли бы половину просторной комнаты.

О чем бы ни зашел разговор, сюцай Гао к месту и не к месту приводил пять-шесть изречений из древних книг. При этом всякому было ясно, что он высказал лишь тысячную долю своих познаний.

Словом, сюцай Гао достиг такого совершенства, что умел длинно и скучно рассуждать о любом предмете. Вдобавок ко всему Гао обладал великим поэтическим даром, и стоило ему пройти семь шагов по комнате, как в голове его складывались звучные стихи, словно две капли воды похожие на стихи старинных поэтов.

С такой ученостью сюцаю Гао, конечно, ничего не стоило бы сдать экзамен и на следующую ученую степень. Поэтому, как только Гао узнал, что в главном городе провинции скоро будут экзаменовать на ученое звание цзюйжэня, Гао стал собираться в путь.

Проводить его пришли все родные. В один голос они говорили:

— Господин сюцай Гао! Ваше ученое имя наверняка будет стоять первым в списке. Как говорится в одном из ваших изречений: «Одним шагом вы подниметесь на небо, и тогда остальным будет далеко до вас!»

Соблюдая скромность, Гао только утвердительно кивал в ответ. Про себя же он думал: «С моими-то талантами да не получить степень цзюйжэня! Есть ли что-нибудь, чего я не вычитал в книгах!? Недаром гласит пословица: „Еще не вышел сюцай за ворота, а уже знает все дела Поднебесной. Право, пословица будто про меня сложена“».

• Предыдущая
• 56/104
• Следующая