Сказки народов мира - Автор неизвестен - Страница 57

• Предыдущая
• 57/104
• Следующая

И вот сюцай Гао прибыл в главный город провинции. Он сразу же отправился к большому зданию на площади, где уже толпились соискатели высокого звания цзюйжэня. Стражник обыскивал каждого входившего, чтобы тот не пронес с собой книг или заранее написанных сочинений. Когда дошла очередь до Гао и рука стражника коснулась его плеча, сюцай презрительно усмехнулся. Пусть обыскивают его, как хотят, он все равно пронесет с собой тысячи мудрых книг и сотни ученых сочинений. Никакому стражнику их не обнаружить, потому что все они хранятся в голове Гао.

В маленькой комнате, где уже были приготовлены все принадлежности для письма, экзаменатор объявил сюцаю Гао тему сочинения, ученый юноша рассмеялся. Но так как вслух смеяться было невежливо, он смеялся про себя — на такую легкую тему он мог написать сочинение еще десять лет тому назад. Правда, тогда ему пришлось бы смотреть, как рука выводит на бумаге иероглифы. А сейчас он может это сделать и с закрытыми глазами.

Гао и в самом деле закрыл глаза и принялся размышлять.

«Если император выбрал такую тему, — значит, она трудна для других экзаменующихся. А если она трудна для других экзаменующихся, то он, Гао, напишет лучше всех. Экзаменатор прочтет его сочинение и удивится его талантам и познаниям. Он приколет к его халату знак отличия и поздравит с новым званием. Гао станет господином цзюйжэнем Гао. А это звучит значительно лучше, чем господин сюцай Гао. Но господин цзюйжэнь Гао звучит много хуже, чем господин цзиньши Гао. Чтобы достичь звания цзиньши, надо лишь сдать третий экзамен на третью ученую степень. Гао без труда сдаст и его. А если так, то почему бы ему не сдать и главные экзамены в императорской академии? После этого слава о нем, несомненно, дойдет до ушей императора, и сам император, дивясь его мудрости, внесет своей кисточкой имя Гао в список лучших ученых Поднебесной. Тогда Гао получит право носить красный халат с зеленой оторочкой и гулять в императорских парках. А потом император выдаст за него замуж свою дочь. Гао и тут нисколько не возгордится — истинному ученому подобает быть скромным. Пусть за него гордятся жители города, в котором он родился и который он осчастливит своим возвращением. Он не станет обставлять слишком пышно это событие. Восемь носильщиков понесут его паланкин и десять скороходов побегут перед паланкином, держа разноцветные фонарики. На каждом фонарике будет начертан его полный титул, чтобы Гао самому не пришлось его повторять. Впрочем, невежественным горожанам и не выговорить его полного титула. Но Гао не обидится; достаточно и того, что они станут называть его: „Господин императорский зять“. Гао украсит свой родной город великолепным дворцом, а над воротами повесит большой гонг. Народ станет толпиться на площади перед дворцом, надеясь хоть одним глазком поглядеть на прославленного земляка. И когда Гао захочется сказать какое-нибудь изречение или прочесть сложенные им прекрасные стихи, он выйдет к народу. Чтобы возвестить, что первый ученый Китая сейчас будет говорить, слуги ударят в гонг. Гонг загудит, призывая толпу к вниманию… Данн! Данн…»

Тут и в самом деле загудело — «данн! данн! данн!» — только не у ворот дворца императорского зятя, а в здании, где шел экзамен.

Это означало, что время, отведенное для сочинения, истекло.

На следующий день господин сюцай Гао прочел свое имя в списке экзаменовавшихся. Оно, и вправду, стояло первым, но только… под красной чертой — в списке тех, кто не выдержал экзамена.

Послал как-то помещик батрака в город за хворостом. Поднял его на рассвете и сказал:

— Завтрака дожидаться не стоит, вот тебе лепешка, чтоб не проголодался.

И дал батраку туань — маленькую сухую лепешку.

— Этой лепешкой и воробья не накормишь, — сказал батрак, — ведь пока до гор дошагаешь да обратно доберешься, целый день пройдет.

— Дорога — не работа, — ответил Помещик, — а хворост собрать — недолгое дело. А что лепешка маленькая, так ведь она сухая. Размочишь ее в воде — она разбухнет и станет большой. Вот ты и наешься.

Батрак еще половины пути не прошел — ему уже досмерти есть захотелось. Положил он лепешку в рот и сам даже не заметил, как ее проглотил.

Вот пришел он в горы, отдохнул немного, затянул пояс потуже, чтоб не так сосало под ложечкой, потом подобрал три хворостины, сунул их под мышку и пустился в обратный путь.

К закату вернулся батрак домой.

Увидел помещик три хворостины и давай браниться:

— Ах ты, бездельник, лепешку съел, а хворосту принес столько, что и очага не растопишь.

— Так ведь он сухой, — ответил батрак, — ты размочи его в воде, хворосту и станет много.

Что мог ответить на это помещик?!

Однажды феникс созвал птиц, чтобы научить их строить гнезда. К нему явились ласточка, воробей, ворона, ястреб, рогатая сова и курица.

Феникс сказал:

— У каждой птицы должно быть гнездо. Но выучиться строить гнездо — нелегкое дело. Для этого нужно много терпения, иначе ничего не получится.

Не успел он договорить эти слова, как курица стала клевать носом и тут же уснула.

Не слушала феникса и рогатая сова. Она таращила на него круглые желтые глаза и с досадой думала: «У феникса слишком пестрые перья и слишком нежный голос. Разве такой красавец может чему-нибудь научить? Напрасно я протащилась сюда».

Тут сова громко захохотала — ведь совы всегда хохочут, если чем-нибудь недовольны — и улетела прочь.

Феникс между тем продолжал:

— Прежде чем строить гнездо, надо подумать, где его строить. Лучше всего выбрать на дереве ветку с тремя развилками.

Услышав это, ястреб сказал сам себе: «Оказывается, это совсем просто. Веток с тремя развилками сколько угодно. Я уже понял, что такое гнездо!»

Ястреб взмахнул крыльями и улетел.

А феникс — царь птиц — все говорил:

— Потом надо собрать прутья и, помогая себе клювом лапами, согнуть их и положить друг на друга…

Дослушав до этого места, ворона каркнула:

— Ка-гуа! Если все дело в крепком клюве и цепких лапах, то у меня будет отличное гнездо. Больше мне и знать ничего не надо.

И, каркнув еще раз, она улетела.

Феникс объяснял дальше:

— Но гнездо не обязательно строить на развилке ветвей — еще лучше свить его под крышей дома, где будут не страшны ни дождь, ни снег…

Воробей встрепенулся:

— Вот и хорошо! Полечу скорее в город, пока другие птицы не заняли все лучшие места под крышами.

Он так заторопился, что даже забыл чирикнуть на прощание.

Но феникс еще не кончил:

— После того, как выбрано место и прутья свиты, надо принести в клюве глины и хорошенько замазать все щели. Потом следует настелить внутри сухой травы и мягкого пуха. Вот тогда и получится прекрасное жилище.

Феникс замолчал. Маленькая ласточка, дослушавшая его до конца, вежливо поблагодарила царя птиц и улетела. Улетел и феникс, осталась только мирно спавшая курица.

Через некоторое время курица проснулась, увидела, что рядом с ней никого нет, и сказала:

— Я, кажется, немножко вздремнула. Но, право же, это лучше, чем слушать пустые речи. Недаром говорится в пословице: когда феникс садится на насест, он делает это хуже, чем курица. Чему же он меня может научить?!

И, кудахтая, она отправилась восвояси.

Так курица и до сих пор не умеет вить гнезда. Она живет в курятнике, который строят для нее люди.

Не научилась строить гнездо и сова. Днем она спит в дупле, ночью сидит на ветке и хохочет. А хохочет она, потому что всем на свете недовольна.

Ястреб нашел толстую развилку на большом дереве и кое-как устроился там.

Ворона вьет себе гнездо. Но какое это гнездо! Толстые прутья торчат из него в разные стороны, ветер продувает его насквозь, дождь поливает сверху!

Воробей живет в щелях под крышами домов.

Только одна ласточка, которая внимательно и терпеливо выслушала все, что сказал феникс, умеет вить настоящее гнездо. Гнездо ласточки снаружи облеплено глиной, внутри выстлано сухой травой и мягким пухом. Ей не страшны ни дождь, ни ветер, и птенцам ее всегда тепло и уютно.

• Предыдущая
• 57/104
• Следующая