Джоконда улыбается ворам - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 25

• Предыдущая
• 25/67
• Следующая

– Но я пригласил вас совершенно для другого разговора. Кажется, Леонардо да Винчи был вашим учеником?

Весьма неожиданное продолжение разговора. Теперь верилось, что в характере Великолепного Лоренцо произошли существенные перемены.

– Да, он был моим учеником, – удивленно ответил мастер, никак не ожидавший подобного вопроса. – Он даже некоторое время жил в моем доме.

– Что вы можете сказать о нем? – голос герцога погрубел.

«А что если герцог подозревает Леонардо в причастности к заговору?» – от возникшего предположения по спине Верроккьо пробежали мурашки.

Спрятав за улыбкой накативший страх, Верроккьо ответил как можно ровнее:

– Леонардо весьма обстоятельный и способный юноша. Интересуется науками, прекрасный собеседник, хорошо играет на лютне и поет.

Герцог удовлетворенно кивнул:

– Весьма похвально. Вижу, что вы неравнодушны к своему ученику.

– Как и ко всякому своему воспитаннику. Бог наградил Леонардо многими добродетелями и талантами, и очень жаль, что он не использует их со всей мощью своего дарования.

Взяв со стола конверт, герцог протянул его мастеру.

– Возьмите это письмо и прочитайте! – неожиданно потребовал Лоренцо.

Заметив на конверте печать Ватикана, мастер невольно отдернул ладонь, как если бы опасался нечестивым прикосновением испачкать его святость.

– Что в нем?

– Не пугайтесь, это всего лишь письмо… от Папы Сикста Шестого.

Взяв конверт, Верроккьо вытащил из него письмо, сложенное вдвое, написанное аккуратным ровным почерком, и принялся читать. Чем далее он углублялся в написанное, тем суровее становилось его лицо. Папа римский намеревался пригласить для работы в Ватикане лучших тосканских художников, чья слава уже давно гремела по всей Италии, и справлялся у герцога, кого именно тот мог бы порекомендовать.

Отдельным абзацем было написано: «Мне много лестного приходилось слышать о художнике Леонардо да Винчи. Говорят, что у него невероятный талант, какого не наблюдалось ни у кого прежде. Меня уверяли, что будто бы его способности столь невероятны, что легко преодолевают любые преграды. Действительно ли он так хорош, как о нем рассказывают?»

Аккуратно уложив письмо в конверт, Андреа дель Верроккьо вернул его герцогу.

– Так что вы скажете по поводу своего ученика?

Между бровей мастера углубилась морщина. Теперь Леонардо признавала и церковь. Проработав десятки лет, написав сотни картин и создав десятки статуй, он так и не удосужился подобной чести, а Леонардо, едва вступив в гильдию Святого Луки, тотчас был замечен святейшим папой.

– Думаю, что Сикст Шестой заблуждается в отношении Леонардо, – услышал мастер собственный голос.

– Вот как? – невольно удивился герцог. – Можете объяснить почему?

– Леонардо редко дописывает до конца свои картины, он ленив, мало работает, невероятно медлителен. Делу он очень часто предпочитает всевозможные развлечения. Серьезных заказов он не получает, потому что все заказчики разочарованы его неторопливостью. Честно говоря, я очень удивлен, на какие деньги он существует и содержит экипаж и целую толпу слуг. А кроме того, он невероятный баловник, за что нередко получал от меня нагоняй, когда жил в моем доме. А своими несусветными забавами способен не только ввести в смущение римского папу, но даже заставить краснеть сельского священника.

– Неужели? – удивился Великолепный Лоренцо. – Очень любопытно, вы не могли бы мне рассказать о его проказах? Должен же я знать о художниках, которым покровительствую.

– Пожалуйста, ваша светлость… Например, у него есть такая забава. Леонардо высушивает бычьи кишки, и они делаются настолько крохотными, что легко умещаются на ладони. К бычьим кишкам он закрепляет кузнечные меха, которые держит в соседней комнате. И когда приходят гости, он начитает их надувать. Бычьи кишки раздуваются от воздуха, заполняют собой всю комнату и заставляют гостей в страхе разбегаться по углам.

Герцог Лоренцо весело рассмеялся.

– Оказывается, Леонардо весьма забавен, а я даже не подозревал в нем таких способностей. У меня при дворе имеется вакансия шута, как вы думаете, он не подойдет для этой роли?

Едкий вопрос герцога Верроккьо воспринял серьезно.

– Разумеется, Леонардо любит шутки и разного рода розыгрыши, но не думаю, что ему понравится атмосфера дворца. Он человек несколько иного склада. Да и шутом он вряд ли захочет стать.

– О, да! Я надеюсь, – согласился герцог. – Что вы намерены делать в ближайшее время?

– Думаю, нарисовать эскиз к памятнику великого кондотьера Бартоломео Коллеони.

– Да-да, конечно, – несколько рассеянно протянул герцог. – Только я вот у вас хотел спросить, разве может называться великим человеком тот, кто ради денег бросает своих благодетелей, а порой и вверенных ему солдат и переходит на вражью сторону? – взгляд Великолепного Лоренцо вдруг сделался жестким.

– Как-то я не задумывался над этим, – смущенно протянул Верроккьо, – ведь я же всего лишь художник, а не политик.

– Я бы вам посоветовал крепко подумать над этим вопросом, а еще лучше, если бы вы передали полученный заказ одному из своих учеников. Таким образом вы спасете свое доброе имя, маэстро.

– Я подумаю над вашим предложением, – понурым голосом пообещал художник.

На губах герцога возникла усмешка холодного превосходства.

– Разумеется, подумаете, – произнес он, как бы подводя черту под состоявшимся разговором и одновременно подчеркивая разницу между собой и художником.

Андреа Верроккьо неожиданно осенило. Теперь он понимал, какой должна быть скульптура. Кондотьер непременно должен стоять в стременах на коне. А на его худом и хищном лице должна блуждать усмешка, какой герцог наградил его, выпроваживая из кабинета.

* * *

Когда за Андреа Верроккьо закрылась дверь, герцог взял со стола предварительный список художников, рекомендованных для работы в Ватикане. Леонардо да Винчи следовал вторым, сразу после великого Боттичелли. Подумав, он макнул перо в чернильницу и вычеркнул Леонардо жирной чертой.

Дверь приоткрылась, и в комнату вошел секретарь.

– Ваша светлость, пришел господин Винченцио.

– Пусть заходит.

– Ваша светлость, я пришел по делу Леонардо да Винчи, – произнес префект после приветствия.

– Что-то в последнее время мне приходится слишком часто слышать это имя, – хмыкнув, отозвался герцог. – Что там произошло?

– В «барабан» брошено еще одно письмо. В нем конкретно обвиняют Леонардо да Винчи в насилии над юношей. В письме ссылаются на некоего художника Мальтео из мастерской Помайоло, который наблюдал за оргией.

Губы герцога сжались, образовав упрямую линию. Этот Леонардо да Винчи, видно, действительно невероятно талантлив, если приобрел в незрелом возрасте столь могущественных недоброжелателей. А что если этим анонимом будет сам Андреа Верроккьо? Леонардо уже давно перерос своего учителя, а в картине «Крещение Христа» он доверил дорисовать ему ангела. Так этот ангел, нарисованный в синем одеянии, исполнен настолько искусно, что затмил образ самого Спасителя. Поговаривают, что после этого случая Верроккьо вообще забросил рисовать картины и всецело ушел в изготовление скульптур, что у него получается более всего.

Знаменитым мастером могла двигать зависть к таланту своего неординарного ученика. Подобное чувство – не редкость среди художников.

– Вы уверены, что он даст показания против Леонардо?

– В письме такие подробности, что знать о них может только человек, который наблюдал за отвратительной сценой. Так что вы скажете, ваша светлость?

Лоб Великолепного Лоренцо сложился в морщины, – решение принималось трудно. Герцог вспомнил свою последнюю встречу с Леонардо да Винчи, когда выпускал его из каземата….

…Префект терпеливо ожидал решения герцога.

– Сделайте вот что, – наконец разлепил уста Великолепный Лоренцо. – Вы должны как следует допросить этого Мальтео. Если он действительно подтвердит виновность Леонардо, то его следует предать суду безо всякого снисхождения. Сколько времени вам потребуется, чтобы все выяснить?

• Предыдущая
• 25/67
• Следующая