Любовь против правил - Вальтер А. И. - Страница 4

• Предыдущая
• 4/13
• Следующая

Единственное доступное решение состояло в том, чтобы продать себя. Обменять свой проклятый титул на наследницу с достаточно большим состоянием, чтобы заплатить его долги и починить дом.

Но, поступив так, он должен был отказаться от Изабелл.

– Пожалуйста, не будем говорить об этом, – сказал он, стиснув зубы.

Фиц немногого хотел в жизни. Путь, который он наметил для себя, был простым и вполне логичным. Военное училище в Сандхерсте, затем офицерский чин и, когда он получит первое повышение, женитьба на Изабелл. Девушка была не только красивой, но также умной, отважной и энергичной. Они были бы безумно счастливы вместе.

Слезы струились по ее лицу.

– Но будем мы говорить об этом или нет, это ведь все равно случится, не так ли?

Она подняла свой дробовик и разнесла последнюю оставшуюся тарелку на кусочки. Его сердце было точно так же разбито.

– Что толку повторять?

Фиц был подавлен. Ему уже не хотелось говорить о своей любви к ней. Что бы он ни сказал, это все равно ничего не изменит.

– Не женитесь на ней, – взмолилась она хриплым голосом, сверкнув глазами. – Забудьте Хенли-Парк. Давайте убежим вместе.

Если бы только они могли!

– Мы оба несовершеннолетние. Наш брак не будет иметь силы без согласия вашего отца и моего опекуна. Не знаю, как ваш отец, но полковник Клементс решительно требует, чтобы я исполнил мой долг. Он скорее согласится погубить вашу репутацию, чем позволить нам пожениться.

Над их головами прогрохотал гром.

– Изабелл, лорд Фицхью, – раздался голос ее матери из дома, – вам лучше вернуться. Вот-вот пойдет дождь!

Никто из двоих не двинулся с места.

Крупные капли дождя упали ему на голову, тяжелые, словно камешки.

Изабелл пристально смотрела на него.

– Вы помните, как первый раз пришли к нам?

– Конечно.

Ему было шестнадцать, ей пятнадцать. Это случилось в конце осеннего семестра. Он приехал вместе с Пелемом, Гастингсом и еще двумя сокурсниками из Итона. Она сбежала по парадной лестнице и обняла Пелема. Фиц встречал ее раньше, когда она приезжала навестить Пелема в Итоне. Но в этот день она неожиданно для него оказалась уже не маленькой девочкой, как прежде, а прекрасной юной леди, полной жизни и энергии. В лучах послеполуденного солнца, проникавших в холл, она светилась подобно пламени. А когда она повернулась к нему и сказала: «Ах, мистер Фицхью, я вас помню», он был уже влюблен.

– Вы помните сцену схватки из «Ромео и Джульетты»? – тихо спросила Изабелл.

Он кивнул. Если бы время можно было повернуть вспять, вернуть те солнечные счастливые дни. Как хорошо им было тогда!

– Я помню все так отчетливо: Джерри был Тибальтом, а вы Меркуцио. В одной руке вы держали прогулочную трость моего отца, а в другой – сандвич к чаю. Вы откусили сандвич и презрительно сказали: «Как, крысолов Тибальт, ты прочь уходишь?» – Девушка улыбнулась сквозь слезы. – Затем вы рассмеялись. У меня замерло сердце, и я в тот же миг поняла, что хочу провести с вами всю свою жизнь.

На лице его блестела влага.

– Вы найдете себе кого-нибудь получше, – с усилием выдавил он.

– Мне не нужен никто другой. Только вы.

И он хотел только ее. Но этому не суждено сбыться. Никогда не быть им вместе.

Дождь уже лил как из ведра. Весна выдалась скверная. Фиц отчаялся снова увидеть когда-нибудь безоблачное небо.

– Изабелл, лорд Фицхью, вы должны немедленно вернуться в дом! – снова крикнула миссис Пелем.

Они побежали. Но когда они достигли стен дома, Изабелл схватила Фица за руку и притянула его к себе.

– Поцелуйте меня.

– Я не должен. Даже если я не женюсь на мисс Грейвз, мне придется найти другую невесту.

– Вы когда-нибудь целовали женщину?

– Нет. – Он ждал ее.

– Тем больше оснований поцеловать меня сейчас. Чтобы при любом повороте событий мы были бы друг для друга первыми.

Ослепительная молния рассекла небо. Фиц посмотрел на прекрасную девушку, которая никогда не станет его. Так ли уж это предосудительно?

Должно быть, нет, потому что в следующее мгновение он уже целовал ее, забыв обо всем на свете, кроме этого последнего момента свободы и счастья.

И когда они больше уже не могли оттягивать свое возвращение в дом, он крепко обнял ее и прошептал то, что поклялся себе никогда не говорить:

– Что бы ни случилось, я буду всегда, всегда любить вас.

Восемь лет спустя

1896 год

– Я слышала, миссис Энглвуд прибыла в Лондон, – сказала за завтраком Миллисент, леди Фицхью.

Фиц поднял взгляд от газеты. Странное дело, его жена не была любительницей посплетничать, однако, похоже, узнавала обо всем в тот же момент, когда это случалось.

На ней было простое утреннее платье василькового цвета. Это платье, которое она надевала только дома, среди близких, было гораздо свободнее, чем другие, более обтягивающие прогулочные и выходные платья. Но его жене было присуще какое-то особое, ни с чем не сравнимое изящество, благодаря которому даже незамысловатое утреннее платье прекрасно сидело на ней и выглядело элегантно.

Ее светло-каштановые волосы были гладко зачесаны назад и собраны в тугой аккуратный пучок. Ни одной выбившейся прядки. Никогда никакого беспорядка в прическе – за исключением случая, когда она однажды разбивала кирпичный камин, орудуя кувалдой. Ее глаза, того же оттенка, что и волосы, деловито просматривали одно приглашение за другим. Удивительно добрые ласковые глаза – она никогда не смотрела ни на кого с гневом и очень редко с недовольством.

По временам его удивляло, как прекрасно она выглядит. Как она все еще молода. Они были женаты уже почти восемь лет, а ей не было еще двадцати пяти.

– Да, – ответил он, – вы хорошо осведомлены, как обычно.

– Когда вы узнали? – Она потянулась за солонкой.

– Вчера вечером, – ответил он, и сердце его замерло в предвкушении.

Изабелл. Семь лет прошло с тех пор, как он в последний раз видел ее в день ее свадьбы. Восемь – с тех пор, как они разговаривали в последний раз.

И теперь она снова возвращалась в его жизнь. Свободной женщиной.

Леди Фиц вскрыла еще один конверт и просмотрела его содержание.

– Она будет рада увидеться с вами, я уверена.

Фиц понял еще с момента своей первой встречи с Миллисент Грейвз, что та отличается необычайным самообладанием. И все же по временам ее спокойная сдержанность изумляла его. Он не знал ни одной другой жены, которая бы так ревностно заботилась о благополучии своего мужа, не проявляя при этом и тени собственнического чувства. По крайней мере ни одной, которая не имела бы любовника.

– Посмотрим. – Муж пожал плечами.

– Не хотите ли, чтобы я внесла изменения в ваш деловой график? – спросила она, не глядя на него. – Если не ошибаюсь, завтра нас ждут в разливочном цехе для дегустации игристого яблочного вина и нового сорта лимонада. А послезавтра на кондитерской фабрике представляют сливочные вафли и шоколадные орешки.

Возвращение Изабелл совпало с проводившейся каждые полгода дегустацией новой продукции на фирме «Крессуэлл и Грейвз».

– Благодарю вас, но в этом нет необходимости. Я приглашен навестить ее сегодня.

– О-о, – сказала его жена.

Ее лицо часто напоминало ему бланманже – гладкое, спокойное и совершенно застывшее. Но в этот момент неожиданная эмоция на миг исказила ее черты. И неожиданно он заметил, что лицо ее скорее можно сравнить не с мягким десертом, а с поверхностью хорошо известного, но еще не исследованного озера. И он, стоя на берегу, только что увидел какое-то странное движение под водой, загадочную тень, скрывшуюся так быстро, что не было уверенности, не привиделось ли ему это.

– В таком случае прошу передать ей привет от меня, – сказала она, снова потянувшись к солонке.

– Непременно.

Милли просмотрела остаток почты в стопке, допила чай и поднялась – она всегда приходила к завтраку и уходила раньше мужа.

• Предыдущая
• 4/13
• Следующая