Отражения (Трилогия) - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 14

— Почему? — насторожился он.

— Потому что тебя ожидает продолжительный, здоровый, но беспробудный сон, — устало объяснил я, вырезая из ложбинки на груди женщины металлическую загогулину и пряча её в мешочек.

— Сон?

— Все вопросы — потом!

Я поднялся на ноги, качаясь из стороны в сторону, как травинка на ветру. Всё, мои силы исчерпаны. Совсем-совсем-совсем. Не помню, как доплёлся до телеги и рухнул на своё «лежбище», потому что приближался извечный кошмар.

Моя головааааааа!

Если вам не посчастливилось свести близкое знакомство с головной болью, вы меня не поймёте. Впрочем, я бы не пожелал и самым злейшим врагам такой доли, на которую был обречён сам... Казалось, что надбровные дуги опухли и из-за этого трудно открывать глаза. Затылок отяжелел настолько, что я не решался сидеть или стоять. На этот раз волна пробежала по лбу и угнездилась в висках. О нет, это была не резкая боль, не спазмы, не покалывание... Это была боль в прямом смысле слова отупляющая. Мир вокруг сливался в один грязно-серый комок слизи, которая залезала в уши, забивала нос, мешая дышать, наплывала на глаза... Проваливаясь в колодец очередного приступа, я думал только об одном: а будет ли у меня ещё одно утро?

Думаете, головная боль — достаточная причина для желания некоторое время пребывать в состоянии полного покоя? Нет, нет и ещё раз — нет! В чём я и убедился, когда сонные чары угасли вместе с накром на груди оборотня. Разумеется, пробуждение людей и животных происходило постепенно, но всё же гораздо быстрее, чем устроило бы вашего покорного слугу. В сложившейся ситуации радовало только одно: поскольку шадда мертва, то и мои мучения должны прекратиться с минуты на минуту...

Шкура, под которую я зарылся в тщетной попытке спрятаться от невзгод окружающего мира, полетела в сторону. Я недовольно разлепил глаза, чтобы тут же встретиться взглядом с хозяином обоза, имевшим весьма бледный вид.

— С тобой всё хорошо? — Первый же вопрос поверг меня в ступор.

Да какое тебе дело до меня, дядя? Ну увидел, что я на месте, успокойся и ступай себе! Должно быть, моя апатия произвела ещё более удручающее впечатление, чем прежде, потому что купец продолжал нагнетать ситуацию:

— Оборотень тебя не поцарапал?

— Какой ещё оборотень? — Я решил на всякий случай не показывать своей осведомлённости об истинном положении дел.

— Повреждений нет? — О, теперь ещё и Бэр будет интересоваться моим благополучием!

С ума они, что ли, сошли? Все и разом? Причём на почве заботы обо мне...

— Оставьте меня в покое, — буркнул я, отворачиваясь от совершенно неугодных в данный момент собеседников.

Хозяин обоза и лучник переглянулись, дружно схватили меня за ноги и поволокли с телеги. Я цеплялся за всё, что мог, но справиться разом с двумя здоровыми мужиками — непосильная для меня задача даже в лучшие времена. Поэтому в считанные секунды я оказался на земле. Но на этом злоключения и не думали заканчиваться: штаны и фуфайка резво поползли с моего разбитого тела в противоположные стороны. Я визжал и брыкался, но сколько-нибудь сильного впечатления ни мой голос, ни мои телодвижения не произвели, и вскоре каждый дюйм обнажённой кожи был тщательно ощупан и осмотрен на предмет царапин. Разумеется, кроме следов ушибов, ничего и быть не могло — не такой уж я дурак, чтобы проливать свою драгоценную кровь! Правда, расцветающий синяк на локте одной руки и опухающие костяшки пальцев другой руки могли бы вызвать удивление и повлечь за собой ряд ненужных, можно даже сказать, вредных вопросов, но, к счастью, мои мучители искали совсем другие следы...

Бэр с облегчением выдохнул:

— Чисто!

Я был зол. Нет, не просто зол. Я был разъярён. Мало того, что сдуру ввязался в чужие неприятности, довёл очередное истощение организма практически до абсолюта, заработал любимую головную боль, так ещё и два му... «очень умных» человека крутят меня как бесчувственную куклу и елозят потными холодными руками по моему телу! Не то чтобы я чего-то стеснялся (хотя, с другой стороны, хвастаться тоже нечем) — пусть им будет хуже! — но сам процесс не доставлял удовольствия, а только подливал масла в огонь моего скверного характера. Очнитесь, парни! У вас на руках мёртвый оборотень, маг в бессознательном состоянии, мальчик со следами попытки несостоявшегося покушения, а вы водите хороводы вокруг ничтожного раба! Пора, пожалуй, вернуть вам здравый смысл... И первым делом, поднявшись на ноги и кое-как водрузив свои обноски на положенное место, я заявил в ответ на реплику Бэра:

— Лучше бы своего приятеля лапал, если противоположный пол тебя не интересует!

Бэр побелел так, что и чистейшие простыни позавидовали бы, и одарил меня оплеухой. Хорошей такой. От всей души. Замешательства, если оно и имело место, хватило ровно на мгновение — злость, ледяной рекой разлившаяся в груди, извлекла из неизвестных мне доселе тайников ещё немного сил, и я дал сдачи. Тоже — от души. Только немного пониже. В живот. И когда лучник согнулся, добавил ещё. Основанием открытой ладони в лоб. Ну что поделать, не вышел я ростом, вот и кручусь, как могу...

Бэр упал, но ненадолго, потому что моим ударам уже пару дней как не хватало хлёсткости, и, поднимаясь, ещё на полусогнутых ногах бросился вперёд головой, опрокидывая меня на землю...

Клубок из двух рассерженных молодых людей покатился по пыльной дороге, но зрителям сего занимательного представления подобная трата времени показалась непростительно пустой, и они приняли меры. Под чёткие указания купца охранники обоза ухватили нас за руки и за ноги и растащили в разные стороны. Помятых, но довольных собой. Особенно доволен был я, поскольку новоприобретённые ссадины и синяки замечательно маскировали уже имеющиеся. К тому же мне удалось «выпустить пар» за чужой счёт... Согласен, не слишком честно по отношению к Бэру, но ведь он, в сущности, мне никто — ни сват, ни брат. Собственно говоря, мы даже не представлены...

— Сволочь! — тяжело дыша, выплюнул Бэр.

— На себя посмотри! — не остался я в долгу. — Проспал всё на свете, так теперь на других отыгрываешься?

Лучник сделал попытку вырваться из надёжных объятий охранников, и я даже догадывался, что он намеревался со мной сотворить. Купец покачал головой, глядя на нас, как на неразумных детей:

— Остыньте оба! Нашли время лупить друг друга...

— Вы первыми начали, — обиженно заявил я.

— Не надо было лежать, как снулая рыбка! — снова взорвался Бэр.

— Ага, надо было вскочить и убежать?!

— Я же сказал, остыньте! Мне что, поискать поблизости водоём и окунуть вас туда? — Купец был вынужден повысить голос. — Мы должны были убедиться, что оборотень не поранил тебя.

— А так было непонятно? — Я взглянул в сторону передних повозок, где над полуразложившимся телом шадды — жутким месивом из останков человека и зверя — склонились несколько возниц и охранников. — Где лежит он, и где находился я!

— Мы должны были быть уверены... — чуть смущённо, словно оправдываясь, произнёс хозяин обоза.

Вот как? С чего такая трогательная забота о столь невзрачном существе, как я? Нет, решительно не нахожу объяснений! И если с возможным помутнением собственного рассудка я согласился бы легко и безо всяких возражений, то в окончательное помешательство всего остального мира поверить пока не мог.

Бэр со злостью скинул с себя руки охранников, одарил меня прямо-таки испепеляющим взглядом и вместе с купцом подошёл к Мэтти, переложенному тем временем на одну из ближайших телег. Тот спал, как я и обещал. Более того, могу поклясться, что он даже видел в меру приятные сны и великолепно отдыхал, восстанавливая силы. В отличие от меня. Правда, во всей этой ситуации был один момент, который мог причинить мне неудобства. Я с большой долей вероятности допускал, что, очнувшись, маг не будет помнить свою встречу с шаддой. С одной стороны, это было замечательно, но с другой... Больше свидетелей моего «геройского» поступка не было, а так хочется иногда, чтобы тебе, так сказать, воздали должное...