Украсть у президента - Гриньков Владимир Васильевич - Страница 68

Азербайджанец на всякий случай кивнул.

– Ты тут каждый день? – снова вернулся к интересующему его вопросу Корнышев.

– Да. Но мне разрешили.

– И машина тут твоя стоит?

– Да, стоит.

Лучше места не придумать.

– Я посижу пока, – сказал он.

Азербайджанец засуетился и услужливо распахнул перед Корнышевым дверцу. Корнышев сел на сиденье рядом с водительским местом, развернул газету, отгораживаясь ею от улицы и от проезжающих мимо машин. Здесь можно просидеть хоть целый день, подумалось ему.

Минут через пятнадцать азербайджанец принес пару сочных персиков.

– Угощайтесь! – предложил он. – Самый сочный!

Сложил два пальца так, будто держал в них горошину, и эту несуществующую горошину поцеловал, демонстрируя, как вкусны будут персики.

Еще через час он принес Корнышеву две груши. Он так старался угодить, что Корнышеву сегодня предстоял, по-видимому, фруктовый день.

– Да ты не суетись, – благодушно сказал торговцу Корнышев. – И вообще занимайся своими делами. Не надо, чтобы на меня внимание обращали.

– Я все понимаю, – отступил от машины азербайджанец. – Работа!

А Корнышев увидел знакомую машину. На ней обычно ездил Илья Горецкий. Машина остановилась на противоположной от банка стороне улицы, и Корнышеву показалось, что он увидел Илью за рулем машины, а торговец все не уходил, отвлекал, бубня доверительным тоном:

– Я понимаю – работа! Ваш друг тоже дежурит, я ему могу персик отнести.

– Какой друг? – невнимательно откликнулся Корнышев.

– В будке который.

– В какой будке? – разрывался между наблюдением за подъехавшей машиной и непонятными словами азербайджанца Корнышев.

– Где газеты.

– Что – газеты?! – будто током ударило Корнышева.

– Ваш друг! – с подобострастием доложил торговец.

– Почему мой друг?!

– Тоже засада.

– Он не продает газеты? – спросил Корнышев, стремительно вываливаясь из машины. – Кто там обычно продавец?

– Там бабушка продавец.

– А мужик этот?

– Сегодня первый день.

Из машины Горецкого, которую Корнышев не выпускал из виду, вышел Глеб и уже собиралась выходить Женя Нефедова, и тут распахнулась дверь газетного киоска, откуда выскочил тот мужик, у которого Корнышев час назад покупал газету, и Корнышев видел, как мужик стреляет в Глеба.

Корнышев рванул из-за пояса пистолет, но ему еще далеко было бежать, и киллер успел выстрелить несколько раз. Он так был поглощен расправой со своими жертвами, что не заметил приближения Корнышева, а когда обернулся, было уже поздно. Корнышев опередил его на доли секунды, выстрелив первым. Киллер упал. Корнышев склонился над расстрелянным Глебом, убедился, что тому уже ничем нельзя помочь, заглянул в салон машины. Женя упала в проем между задними и передними сиденьями, а Горецкий сидел за рулем, запрокинув голову на подголовник кресла, и вся его футболка была красной от крови. Корнышев выволок Горецкого из машины, сел за руль, повернул торчащий в замке зажигания ключ. Двигатель завелся. Держащиеся на почтительном расстоянии случайные свидетели смотрели испуганно. Корнышев рванул машину с места, проехал два квартала, свернул в переулок, где стояла его машина. Выскочил на асфальт, распахнул заднюю дверцу. Он хотел посмотреть, жива ли Нефедова. Но едва дотронулся до нее, она завизжала, закричала испуганно:

– Не убивайте меня!

– Назовите ваши имя, отчество и фамилию.

– Евгения Николаевна Нефедова.

– В каком городе вы живете?

– В Туле… Раньше жила… Сейчас в Москве.

– Как вы оказались в Москве? Когда это произошло?

– Я не помню. Я после катастрофы. Меня на лечение привезли Наверное…

– Почему вы говорите «наверное»?

– Потому что я не помню.

– Глеб – ваш брат?

– Наверное, нет. Наверное, он мне совсем не… Этот, как его… как называют тех, кто брат и сестра, например?

– Родственники?

– Да. Мы с ним, наверное, не родственники.

– Почему он оказался вместе с вами на той улице?

– Он хотел пойти со мной.

– Пойти – куда?

– В банк.

– Для чего?

– Он сказал, что там есть сейф.

– Что за сейф?

– Ну, он как бы мой.

– То есть вы его арендовали?

– Да.

– А вы действительно его арендовали?

– Я не знаю.

– Странно. Вы не знаете, что у вас есть сейф. А Глеб знает.

– Он тоже не знал. Ему сказал друг. Илья.

– Что сказал Илья?

– Что есть сейф, что надо оттуда забрать…

– Что забрать?

– То, что там будет.

– А что там должно быть?

– Я не знаю.

– Опять странно! Вы не знаете, что лежит в вашем сейфе?

– Наверное, ключ и деньги. Как в первый раз.

– То есть вы уже ходили в какой-то банк?

– Да.

– В какой?

– Как-то он так назывался… Сложно…

– И про тот банк вам тоже сказал Глеб? Или Илья сказал?

– Нет, я сама узнала.

– Каким образом?

– Прочитала.

– Где?

– На телефоне.

– Вам пришло SMS-сообщение?

– Ну, я не знаю, как это называется.

– Что там было написано?

– Название этого банка, которое я не помню. И адрес.

В кабинет, где Корнышев по горячим следам допрашивал Женю Нефедову, заглянул Калюжный. Встал в дверях и долго вглядывался в Женю. Потом коротко спросил, будто хотел окончательно убедиться в том, что зрение его не обманывает:

– Жива?

– Ни единой царапины, товарищ генерал.

– На два слова, – поманил Калюжный Корнышева.

Увлек его за собой, завел в соседний кабинет, потребовал:

– Рассказывай!

Корнышев доложил о событиях, в которых он лично участвовал каких-либо два часа назад. Когда он закончил свой рассказ, Калюжный сказал, глядя за окно:

– И Горецкий, и Глеб погибли.

Корнышев в этом и не сомневался. Он видел их обоих сразу после покушения. С такими ранами не живут.

– А девчонка жива, – сказал Калюжный.

– Упала между сиденьями. Наверное, сделала это за мгновение до выстрела, – предположил Корнышев. – Откуда там взялся киллер? Как такое могло случиться?

– Слава, я не сказал вам с Горецким всего. Я сказал про одну обнаруженную ячейку в его присутствии, и про два десятка ячеек сказал тебе, но вы с ним не знали о том, что все эти двадцать ячеек мы одномоментно вскрыли. И везде обнаружили один и тот же джентльменский набор: тысяча долларов, ключ от следующей ячейки и коротенькая записка без подписи. Постепенно Нефедова обошла бы все эти отделения банков, одно за другим. Но не это самое главное, Слава. Дело не в том, что мы все это нашли. А в том, что мы засветились. Во всех отделениях банков мы устроили шмон. В том числе проверяли компьютеры. Потому что ни в одном из отделений, как оказалось, клиент не попадал в сейфохранилище без того, чтобы факт посещения был зафиксирован компьютером. И наши спецы мне сказали недавно, что в том единственном случае, когда Нефедова посетила банк, забрала закладку и отказалась от дельнейшей аренды сейфа, в том банке чуть позже случился маленький сбой. Кто-то извне прорвался в компьютерную сеть банка – и никакие системы безопасности от этого вторжения не спасли. Хакерские штучки. Запрос – ответ. Кто-то издалека спросил у банковского компьютера, что там с ячейкой номер такой-то. Это я тебе вульгарно объясняю…

– Я все понимаю.

– А компьютер ответил, что сейфохранилище такого-то числа посетила клиентка Нефедова, договор аренды аннулировала. Ты понимаешь, все эти закладки – это маячки. В какие-то определенные моменты Нефедова должна приходить в банк…

– По команде, – пробормотал Корнышев.

– По какой команде?

– На ее мобильник приходит SMS. Там название банка и адрес.

– Это она тебе рассказала?

– Да.

– Тогда все совпадает, – сказал Калюжный. – Все правильно я понял. Только я про SMS не знал. Значит, схема такая. Когда надо убедиться, что с Нефедовой все в порядке и она на связи, ей шлют SMS. Поскольку у нее в мозгах сплошной туман и она из прежней своей жизни ничего не помнит, – она даже не понимает, кто это ею командует. Ее используют втемную. Все на уровне рефлексов, как у собаки Павлова. Поступило сообщение на мобильник – пойди по указанному адресу, получи свою тысячу баксов и жди дальнейших указаний. В компьютерной сети банка остается информация о том, что Нефедова там побывала. Эту информацию издалека считывают и знают, что все пока нормально. И когда мне компьютерщики все это рассказали, я понял, что мы наломали дров, когда вскрыли одним махом все ячейки Нефедовой. Финиш! Приплыли! Нефедова сгорела на работе! То есть кому-то сразу стало понятно, что с Нефедовой нелады.