Выбери любимый жанр

В балканских ущельях - Май Карл Фридрих - Страница 29


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

29

— И тут же послал своего помощника за теми людьми, что сейчас сидят в хижине!

— Да.

— Они должны были убить меня?

— Такого приказа я им не давал.

— Но они должны были меня поймать?

— Да.

— Впрочем, это то же самое, что и убить. Далее, ковры, те, что лежат в кустарнике, — это ведь не контрабандный товар.

— Нет… Да, да, господин.

— Так, теперь слушай. Я должен был заявить о вашем покушении на мою жизнь. Должен был указать киадже, где находятся ковры. Первое я вам прощаю. Второе мне тоже не нужно, потому как я чужестранец. Но я расскажу Сахафу о складе ковров, и он сделает то, что диктует ему долг подданного падишаха.

— О господин, не говори ему ничего!

— Нет, он должен знать все. А дальше все будет зависеть от того, друг он тебе или враг. Помнится, ты обещал свою дочку Москлану из Палацы.

— Да.

— Ну так слушай. Москлан арестован, я сам задержал его. Икбала и Сахаф любят друг друга, и я надеюсь, что ты сейчас же выполнишь то обещание, что давал мне.

Он почесал волосатой лапой за жирным ухом.

— Ну?

— Пусть будет так, — молвил он понуро.

— Клянешься бородой Пророка?

— Я не могу.

— Почему?

— Ты ведь христианин!

— Но ты-то мусульманин — вот и клянись.

— Господин, если Москлан снова окажется на свободе…

— Молчи! — оборвал его хаджи. — Мы знать ничего не хотим об этом бандите. Хватит болтать!

— Отдашь дочку за Сахафа или нет? Да или нет?

— Да, да!

— Клянешься?

— Да!

— Бородой Пророка и всеми бородами халифов и верующих?

— Да.

— Твое счастье. Еще мгновение, и я не стал бы больше ждать.

— Господин, я могу идти? — дрожащим голосом воззвал ко мне толстяк. — Ты отпускаешь меня?

— Нет, мы еще не закончили.

— Ну что тебе еще от меня надо?

— Ты уже однажды давал мне слово и не сдержал его. Теперь же я хочу быть уверен до конца. Ты дашь свое согласие Сахафу, причем не только устно, но и письменно.

— Как это?

— Мы подготовим должным образом исбат28, а ты его подпишешь.

— Да, да, давайте подготовим бумагу должным образом у меня дома.

— Нет уж. Не отпускай его отсюда, — вступил в разговор до сих пор молчавший Сахаф. — Я его знаю. Я же торгую Святым писанием. У меня есть бумага, перо и чернила в седельной сумке. Вот сейчас мы этот исбат и изготовим.

— Отличное решение.

— Но я никак не могу, — запротестовал красильщик. — Я слишком взволнован, у меня дрожат руки. Мое тело как гора, полная огня и землетрясений.

— А вот мы сейчас это землетрясение успокоим! — И хаджи потянулся к плетке.

— О Аллах! Аллах! — запричитал толстяк. — Я — кустик, зажатый между двух скал…

— Скорее, овца, разгрызаемая двумя львами. Мой эфенди дает тебе минуту на размышления.

— Это так, господин? — повернул он ко мне искаженное от страха лицо.

— Именно так. По истечении минуты ты можешь идти в дом, а я посылаю за киаджей.

— Ладно, пусть Москлан делает со мной что хочет. Видит Аллах, я не могу поступить иначе. Подписываюсь.

— Но этого мне недостаточно.

— Как? А что тебе еще нужно?

— Твои спутники. Они тоже должны поклясться и подписаться, как и ты. Они поедут к тебе, и ты на глазах у всех передашь руку дочери Сахафу.

— Они этого не сделают.

— Отчего же?

— Они не умеют писать.

— Умеют, так же как и ты. А если и в самом деле не умеют, то поставят знак вместо подписи. От них требуется только это, а потом они свободны.

— Они этого не сделают, потому…

— Стой, Бошак! — прервал его чей-то голос — Зачем нам подвергать себя опасности? Эфенди, это действительно все, что ты от нас требуешь?

— Да.

— И тогда ты никому не скажешь о том, что здесь произошло?

— Никому.

Я узнал голос нищего. Он был здесь главным злоумышленником и, понятное дело, больше всех хотел отвести от себя опасность. Едва услышав мое «никому», он сказал:

— Пусть бояджи подписывает исбат. Мы подпишемся сразу после него.

— А что скажет Москлан? — попытался опять возразить толстяк.

— Ничего он не скажет. Он уже ничего не станет требовать.

— Ну вот и хорошо, — произнес я. — Вот и договорились. Возвращайся в хижину, бояджи.

— Так и не подписав? — обрадованно спросил он.

— Мы ведь подготовили исбат, и я зайду к вам с ним.

— Во имя Аллаха не ходи, — прошептал мне на ухо Халеф и схватил за руку.

— Ба! Да эти люди мне ничего не сделают. Если вы почувствуете, что со мной что-то случилось, поджигайте крышу и берите на мушку вход, тогда из дома никто не уйдет.

— Входи, входи, эфенди! — крикнул из дома нищий.

— Сиди, я с тобой! — сказал Халеф.

— Успокойся, нам сейчас ничего не угрожает. Вставай, Бошак!

Толстяк, кряхтя, поднялся и поплелся в хижину. Халеф достал револьвер, но тут же спрятал его, как только заметил, что люди в хижине отложили ружья в сторону. Я дал знак Омару, Сахафу и Оско, чтобы те вошли. Толстяк по-прежнему никак не соглашался. Уж очень он боялся Москлана; остальные же, особенно нищий, убеждали его подписать. Наконец он согласился. И вот Сахаф, довольный, вышел к своей лошади, держа в руках подписанный документ.

— А ты хочешь подписать, господин? — спросил он меня.

— Нет, мне это ни к чему. Ты, жених, следи лучше, чтобы невеста от тебя не ускользнула!

Я взял у Сахафа готовую бумагу и убедился, что составлена она по всем правилам. Все-таки Сахаф был превосходным стилистом. Но когда дело дошло до подписи пекаря, представление началось сначала.

— Сиди, может, лучше его повесить? — спросил меня Халеф скучающим тоном.

— Это успеется. Сначала доставим его к киадже. Ну-ка, ребята, хватайте его.

— Я уже подписываю! — завопил толстяк.

Все. Документ был готов. Сахаф повернулся к остальным и быстро получил от них не только подписи, но и устное подтверждение. Теперь, когда все было в порядке, Сахаф сказал:

— Теперь скачем в Енибашлы. Вы будете свидетелями при нашем обручении.

— Дайте мне отдохнуть, — заныл красильщик, — я так устал от…

— А ну давай! — прервал его Халеф, подталкивая его к выходу.

Тут я услышал стук копыт. Должно быть, всадник был уже близко, так как лесная подстилка гасила все звуки. У нас даже не было времени перекинуться словами, как он вошел. Представьте мое удивление, когда я узнал в этом человеке Москлана — того самого, который выдавал себя за Пимозу!

Как же ему удалось ускользнуть от кузнеца, если только он не… Но нет, для таких мыслей у меня не было времени.

— Проклятый негодяй! Вот ты где!

Эти слова явно предназначались мне. Я увидел направленный на меня пистолет. Прогремел выстрел, я бросился в сторону — даже не знаю, как сумел так 6ыстро среагировать — и в следующее мгновение ударил его прикладом штуцера в лицо. Он выронил оружие и с криком схватился обеими руками за лицо. В то же мгновение Халеф бросился на него и повалил на землю.

Все произошло настолько быстро, что остальные даже не успели подняться с пола.

Теперь же все вскочили. Халеф крепко держал Москлана, а Оско скрутил ему руки. Тот почти не оказывал сопротивления, держался руками за лицо и завывал. Конец приклада выбил ему зубы, а может быть, раздробил подбородок. Только тут я услышал, что еще один человек неистово кричит от боли или, вернее, вопит так, будто сел на острие пики. Это был жирный красильщик.

— Мой палец, моя кисть, моя рука, мое тело, мой организм! Меня ранили! Он стрелял в меня, в меня! — При этом он раскачивался из стороны в сторону как сумасшедший.

— Покажи! — попросил я его.

— Вот, смотри, кровь течет, жизнь вытекает из меня, я уже труп.

На самом деле его палец был лишь слегка задет пулей, срезавшей небольшой кусочек кожи и мяса.

— Успокойся, — приказал я ему. — Это даже не рана.

— Что? Как не рана? — спросил он, удивленно рассматривая палец. Затем, поняв, что его жизни и в самом деле ничего не угрожает, счастливо поднял глаза. — Аллах милостив. На этот раз он спас меня от верной смерти.

вернуться

28

Исбат — подтверждение, доказательство (тур.).

29
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело