Черное солнце - Зинченко Майя Анатольевна - Страница 27

• Предыдущая
• 27/78
• Следующая

– Что ты делаешь? – воскликнул врач.

– Работаю, – коротко ответил мастер. – К сожалению, ничего особенного. Николас мертв, и в его теле я не ощутил никакого яда. Франц, теперь ты попробуй.

Он уступил ему место. Франц колебался. Пересилив страх, он заставил себя подойти и притронуться к мертвому телу. Если бы лицо старика было искажено гримасой ужаса или боли, он бы никогда не смог этого сделать.

Едва его пальцы коснулись кожи герцога, как в голове у Франца помутилось. Со всех сторон послышался шепот сотен голосов. Он ошеломленно посмотрел на стены, словно ожидал увидеть там жутких чудовищ. Шепот не прекращался. Он то стихал, то снова набирал силу.

Франц сосредоточился. Он понял, что это была одна и та же фраза, которую повторяли с разными интонациями. Если он разгадает ее, то неведомые голоса оставят его в покое. Но это было не так-то просто сделать. Слова, проникая в мозг, причиняли ему боль. Мужчина застонал и схватился за голову. Ромм испуганно посмотрел на друга и перевел взгляд на Кристоффа.

– Ему нужна моя помощь? – взволнованно спросил коротышка.

– Подожди, подожди… Я сам не пойму, что с ним такое. Франц, ты меня слышишь?

Но Франц не слышал. Он внимал шепоту невидимых голосов.

Бездна – темная, светлая… Белоснежные перья щекочут лицо, залетают в рот, затрудняя дыхание. Кожа трескается под жарким полуденным солнцем. Перед ним возвышается лестница, она ведет туда, где живые завидуют мертвым, а мертвые не умирают вовсе. Бесконечный круговорот, где странные, не похожие ни на кого сущности развешивают ярлыки, помечая Добро и Зло и снова переставляя их местами. Бессмертие, обесценивающее все, что ты любишь, проклятое бессмертие… Чудесный сон, которому нет конца. Когда же небо станет добрее к нам?..

– Франц, очнись наконец! – Ромм изо всех сил тряс его за плечи. – Ты меня пугаешь.

Врач подсунул мастеру под нос пузырек с нашатырем.

– Фу! – воскликнул тот, поспешно отворачиваясь. – Уберите эту гадость.

Взгляд его прояснился, и он с удивлением обнаружил, что лежит на полу.

– Что произошло? – спросил Франц, поспешно поднимаясь.

– Ты потерял сознание.

– Я? Словно нервная девица при виде мыши? Вздор! – Он осуждающе покачал головой. – Со мной все нормально.

– Точно?

– Да. И теперь мне известно, что происходит с герцогом.

– Как это? Ты всего лишь прикоснулся к нему и уже все узнал? – удивился Кристофф.

– Да, – хмуро сказал Франц. – Голоса нашептали.

– Какие еще голоса? – недоверчиво спросил начальник стражи.

– В моей голове. Я слышал… – Он замолчал, не зная, как им это объяснить. – Лучше посмотрите вот сюда: Николас Вессвильский был отравлен. Яд совершенно особого рода… – Франц отогнул воротник рубашки покойного и показал едва заметные отметины на шее, прямо над главной артерией.

– Причина в этом? Я думал, они здесь оттого, что герцог порезался, когда брился. – Врач вытащил из жилетного кармана увеличительное стекло. – Хм, порез старый. То есть ему дня три, не меньше.

– Это не имеет значения, – сухо сказал Франц. – Скажите лучше, который час?

– Половина одиннадцатого.

– Оставьте меня наедине с телом до утра.

– Что ты задумал? – встревожился Ромм. – У тебя было видение?

– Я смогу намного больше рассказать завтра. Надеюсь, к тому моменту я уже буду знать достаточно.

– Ты уверен, что поступаешь правильно? – Сам Ромм в этом уверен не был.

– Да-да. Уходите, прошу вас.

– Первый раз в жизни меня выставляет вон какой-то мастер рун. – Браун покачал головой. – Хорошо, здесь нет ни одного из моих подчиненных.

Ромм очень не хотел оставлять друга одного, но тот проявил невиданную доселе настойчивость. Он чуть ли не силком вытолкнул их за двери и закрылся на замок. Проделав это, Франц облегченно перевел дух. Как бы то ни было, а тайну герцога он сохранит во что бы то ни стало.

Франц вернулся в комнату, сел на табурет и замер в ожидании. Минуты тянулись медленно. Они текли, словно плавящийся воск. От безделья мастер стал рассматривать единственную достойную внимания вещь в этой комнате – гроб. Он был очень дорогой, богато украшенный золотом и красными лентами. На его крышке был выгравирован герб дома Вессвильских. Мастер глядел на всю эту роскошь и критически качал головой.

Люди склонны обставлять проводы в последний путь со всевозможной роскошью, как будто покойнику не все равно. Конечно, это был особый случай, но все же к чему эта пышность? Франц знал, что некоторые люди отказывают себе во всем, откладывают на черный день, чтобы у них были достойные похороны. Неужели они и в самом деле считают, что почувствуют разницу от того, парой или четверкой лошадей будет запряжен их похоронный картеж? По его мнению, это было глупо. Бессмысленно подчинять свою жизнь предстоящей смерти, проживать последние дни так, словно ты вечен, и в то же время отказывать близким людям в средствах, дабы ручки на гробу были золотыми, а не медными, а склеп на западной стороне холма.

Похороны Раэн были обставлены очень скромно, она сама так захотела. Франц плохо помнил тот день. Он был вне себя от горя и сначала скитался по их дому, а потом по кладбищу. Когда насыпали холм, он едва не остался там ночевать, но кто-то увел его оттуда. Франц смутно помнил руку, осторожно взявшую его под локоть, и слова утешения – что-то разумное, возвращающее к жизни. На смену кладбищенским теням пришла дорога, затем городские стены и, наконец, его дом. Ему дали что-то выпить, уложили в постель, и он уснул под тихую печальную музыку.

Тут мастер рун удивленно вздохнул.

Он неожиданно понял, кому принадлежала эта рука: рядом с ним был не кто иной, как Римус. А ведь тогда они еще враждовали… Священник страдал не меньше его, но все же нашел силы помочь, ведь перед ним был не бывший соперник, а человек, сломленный горем. Римус простил его. Священник привел Франца домой и стал играть на флейте, которую всегда носил с собой. Раньше Франц считал, что музыка ему приснилась, но теперь-то он знал, что это не так. Все же удивительный человек этот Римус – при их последней встрече он ни словом не обмолвился об оказанной помощи. Предпочитал не ворошить прошлое. Жаль, что Франц вспомнил об этом только теперь, уже после отъезда из Таурина…

Когда часы на городской ратуше отзвонили полночь, страшные подозрения мастера подтвердились. Герцог открыл глаза и, ухватившись за края своего ложа, медленно сел. Франц кашлянул, привлекая к себе внимание. Герцог стремительно повернул голову и, увидев его, удивленно вскинул брови:

– Кто вы?

– Вы меня не знаете. Мое имя Франц. Я – мастер рун и в Ауроке проездом.

– И что все это значит?

– Как вы себя чувствуете, Николас?

– А как я себя должен чувствовать? Где мы? – Герцог, похоже, плохо понимал, что происходит.

– Мы в святилище святого Нормана.

– А почему я лежу в гробу?

– Потому что вы, – Франц перевел дух, – умерли. Священники молились за вашу душу, и по местным обычаям ваше тело весь день пробыло в церкви.

– Вы в своем уме?

– Вполне.

– А я в этом не уверен… – Взгляд старика стал испуганным. – Вы определенно сошли с ума.

– Николас, мне тяжело говорить вам это, но будет лучше, если вы сразу узнаете правду.

– Никто не может сказать, что Николас Вессвильский чего-то боится. – Он гордо вскинул голову.

– Я нисколько в этом не сомневаюсь. Но есть вещи, которые могут испугать самого смелого человека. Герцог, вы стали вампиром. Сегодня утром Кристофф засвидетельствовал вашу смерть, а уже в полночь вы очнулись. Вы не верите мне, но ваша кожа холодна как лед, а сердце не бьется. Теперь вы на стороне мрака.

– Конечно, я не верю. Что за глупые шутки! – Николас лихорадочно сбросил наземь покрывало.

Он попытался выбраться из гроба, но это было не так-то легко сделать. Он никак не мог перебросить ногу через его высокий борт. Франц протянул руку, чтобы помочь ему, но герцог оттолкнул ее со словами:

– Нет! Не приближайтесь ко мне!

• Предыдущая
• 27/78
• Следующая