Черное солнце - Зинченко Майя Анатольевна - Страница 35

• Предыдущая
• 35/78
• Следующая

– Не может этого быть! – воскликнул мастер и без сил рухнул на колени.

Джереми, не понимая, что происходит, принялся тормошить его, но тот ничего не слышал. Мужчина не сводил глаз с Анны.

– Не может быть, – повторил он с отчаянием.

– Привет, красавчик… – Девушка подползла к нему на шаг ближе – настолько позволяла цепь. – Я твоя, только подойди ко мне.

– Франц! Очнись! – Дворецкий, недолго думая, отпустил ему пощечину. Должно быть, ему давно хотелось это сделать, поэтому пощечина удалась на славу.

– А?

– Выведите его на свежий воздух, – приказал Джереми.

Франца доставили наверх и усадили на деревянную скамью, стоящую неподалеку от входа. Он опустил голову и невидящими глазами уставился на посыпанную мелким гравием дорожку. Затем медленно надел перчатки и снова снял их. Он не осознавал, что делает. Сейчас он был слеп и глух, потерян для остального мира. Дворецкий, стоящий за спиной, настороженно наблюдал за ним.

– Ты снова здесь… – прошептал Франц. – Счастье или проклятие в том, что ты преследуешь меня?

Лицо Анны было как две капли воды похоже на лицо Раэн, только немного моложе. Но это была она. Франц мог поклясться в этом.

– Как такое возможно? Что за насмешка судьбы?

– Что вы имеете в виду? – Джереми сел рядом.

– Эх… Вам не понять.

– Почему вы себя так странно ведете?

– Только что вернулось мое прошлое. Мой маленький ад. Прошлое поймало и заключило меня в тюрьму, из которой нет выхода. Из нее нет выхода, понимаете?

– Нет, не понимаю.

Франц представил, как он целится колом в сердце Раэн, и похолодел. Он никогда не сможет этого сделать. И не важно, что разум твердит ему о том, что это только совпадение, что в мире множество людей с одинаковыми лицами. Он никогда не преодолеет себя.

– Джереми, вы зря беспокоились… – хриплым голосом сказал мастер. – Я не причиню Анне никакого вреда. Больше того, я проведу ритуал.

– Но что заставило вас так резко поменять решение? – удивился дворецкий.

Франц посмотрел на него замутненными, полными боли глазами.

– Это не важно. Найдите мне как можно скорее медиума. Подойдет любой человек из числа местных жителей. Если будут трудности, то пообещайте награду. А сейчас простите, я должен побыть один.

Он встал и медленно побрел по дорожке в глубь сада. Белые деревья, согнувшиеся над дорожкой под тяжестью снега, были прекрасны. Франц прислонился к одному из них и посмотрел вверх на серое зимнее небо.

Судьба настигает нас, куда бы мы ни отправились. Если уж она захотела лишить покоя, то сделает это обязательно. Почему он свернул в сторону гор? Остался в Ауроке и оказался впутанным в это дело? Почему не поехал дальше?

Теперь он будет вынужден смотреть на Анну в жутком обличье вампира, и вспоминать, вспоминать, вспоминать… Прошлое станет ядом, медленно отравляющим его жизнь. В голове остался только один вопрос.

О, Раэн, почему ты оставила меня?

Нет! Он сам хозяин своей судьбы. Еще можно уехать и избавить себя от мучений. Он может вывести из конюшни любого коня и исчезнуть. За воротами начинается свобода.

– Меня здесь ничто не держит! – твердо сказал Франц и направился к выходу.

Но с каждым новым шагом он двигался все медленнее. Ноги налились свинцом. Приблизившись к желанным воротам, мужчина и вовсе остановился. За оградой пролегала широкая дорога, и он представил себе, как скачет по ней, оставляя за спиной все проблемы.

– Безнадежно, – пробормотал мастер и повернул обратно. – Я не зря здесь появился. Невероятное сходство – это знак свыше. Возможно, я единственный человек, который может спасти Анну Вессвильскую.

Франц пошел в дом и, едва избежав неприятной встречи с людьми Брауна, отправился в библиотеку, где висели несколько десятков семейных портретов. Портрет Анны висел рядом с отцом. Он был написан три года назад, и на нем она была еще подростком. Художник изобразил девушку сидящей в глубоком кожаном кресле в окружении весенних цветов.

Мастер рун недвижимо стоял и завороженно смотрел на картину. Он провел перед ней, сам того не замечая, около часа. Франц так хотел быть обманутым! Его увлекли видения, чьи призрачные образы так заманчивы. Они дарили покой его измученному сердцу.

Вот если бы Раэн была жива и владела этим поместьем, он… О, сейчас он был бы согласен стать нищим калекой, лишь бы хоть мельком увидеть ее – даже со дна сточной канавы. Лишь бы знать, что ее дыхание никогда не прерывалось. Пускай он будет страдать, пускай будет обречен на побои и презрение, даже на мучительную смерть, но Раэн должна жить, несмотря ни на что. Больше всего на свете он желает ей добра, и готов принять любую горькую долю, если ей достанется счастливая.

Раэн молода и красива, ее походка необыкновенно легка. Она не идет, а летит. Он видит, как она спускается к нему. Идет по широкой, покрытой красным ковром лестнице. Подобная волшебной фее из детских грез, подобная богине. Сейчас она коснется его протянутой руки и улыбнется. Тогда он сбросит груз вины и станет таким же легким, как она.

– Что вас связывает с Анной Вессвильской? – спросил дворецкий, безжалостно разрушая иллюзии Франца. – Вы с таким восторженным видом смотрите на ее портрет… Я не знаю, что и думать. Не опаснее ли отправлять Анну в горы с вами, чем «успокоить» здесь, в родном поместье?

– Вы говорите чепуху, – устало сказал мастер рун. – Чепуху, честное слово.

– Это оттого, что я не могу довериться вам в полной мере. Ведь мне неизвестно, что вы за человек. Вы так неожиданно оказались замешаны в эту историю, – пожал плечами Джереми.

– Анна очень похожа на женщину, которую я знал, когда жил в Таурине. Я был удивлен, заметив их сходство, только и всего, – ответил мастер рун, сделав над собой усилие.

Это не прошло незамеченным для Джереми.

– Хорошо, я больше не буду касаться этой темы, раз она вам так неприятна.

– Вы нашли медиума?

– Да. И думаю, она вам подойдет. Во всяком случае, выбора все равно нет. Она единственный человек, согласившийся поехать. У нее нет родных, и она живет прямо в поместье вместе с прислугой.

– Хм, медиум – женщина? – Франц, конечно же, предпочел бы путешествовать в компании мужчины.

– Ее зовут Элейс. – Джереми позволил себе легкую улыбку. – Как цветок.

– Что случилось с ее семьей?

– Они умерли четырнадцать лет назад. Утонули во время наводнения. Элейс осталась жива, но смерть родителей сильно повлияла на нее, и с тех пор за девушкой замечают некоторые странности. Ничего плохого, но людям это не слишком нравится. Для таких, как она, есть два пути: стать провидицей или изгнанницей. Пока что она ближе ко второму, чем к первому.

– Элейс вам не слишком нравится?

– Не могу сказать про нее ничего дурного, – пожал плечами старик. – Она милая, добрая. Но я человек консервативный, и если кто-то видит странные сны, предрекает будущее, заявляет, что общается с маленьким народом, то мне от этого становится не по себе.

– Но ведь волшебники…

– На то они и волшебники, – перебил его Джереми. – Но нормальный человек не должен водить дружбу с домовыми.

– Да, я понимаю. Сейчас вы выражаете точку зрения большинства.

– Я сказал Элейс, что вы нуждаетесь в ее помощи, и она с радостью согласилась поехать.

– Ее не пугает длинная дорога?

– Не знаю. Когда речь идет об этой девушке, трудно быть в чем-то уверенным. Я пришлю ее к вам, и вы обо всем поговорите. И надеюсь, – дворецкий строго посмотрел на него, – я могу рассчитывать на вашу порядочность? Эйлес не избалована мужским вниманием, и мне бы не хотелось, чтобы вы вскружили ей голову. После гибели ее родителей я несу за девушку определенную ответственность.

Франц только негодующе фыркнул. Подходящих слов для ответа он не нашел.

– У меня что, других дел нет? Я не знаю, как мне быть с Анной. А если точнее, как ее доставить к Разлому? У вас есть какие-нибудь мысли на этот счет?

– Вряд ли она согласится идти сама.

• Предыдущая
• 35/78
• Следующая