Эзотерический мир. Семантика сакрального текста - Розин Вадим Маркович - Страница 58

Психиатр. А я так заслушался, прямо фантастический роман, да и многое из истории становится понятным. Хотя, конечно, гм, кое-какие симптомы налицо, например, слишком глубокая вера в реальность, им же самим придуманную. Впрочем, как я понял, Андреев ведь признает другие реальности и соблюдает социальную конвенцию (законы общежития, нормы поведения в обществе и прочее). Понимаете, голубчик, ведь так придется изолировать от общества всех писателей, художников и просто верующих людей.

Оппонент. Позвольте, но разве автор пишет художественное произведение, разве он писатель-фантаст? Ничего подобного, он рассказывает на полном серьезе (серьезней не бывает), как устроен мир. А поглядите, что он нагородил: черти, ангелы, стихиали, ожившие, как привидения, города и храмы, космос и антикосмос, живые и мертвые, причем мертвые живее живых, во все вмешиваются, направляют живых, советуют как жить. Чистый бред, да еще запутанный, черт ногу сломит во всех этих мирах. Брр!

Психиатр. Голубчик, да вы успокойтесь, стоит ли так волноваться по поводу того, чего, как вы говорите, нет. Ведь утверждаете — бред, фантом, а так переживаете!

Оппонент. Я за истину борюсь, ведь на самом деле мир совсем не такой.

Психиатр. Ну, а какой? Эх, голубчик, если бы знать, что есть на самом деле, а то ведь говорят по-разному: одни — что такой, другие — не такой. Вот, к примеру, астрофизики уверяют всех и расчеты приводят, что наш мир взрывается, разлетается, так сказать, в разные стороны, с невообразимой скоростью. Вас устрашило учение Андреева, а меня, признаюсь, больше испугали физики. Как-то не верится их теориям, хоть ведь строгая наука.

Оппонент. Нет, нет. Вы меня не убедили, не успокоили. Ничто меня не убедит. Я чувствую, Андреев ненормальный. Разве нормальный человек может населить мир давно умершими или еще не родившимися людьми; а ожившие храмы, а уицраоры, подумайте только — духи великодержавной государственности! Разве такое можно помыслить?

(Тут в разговор вмешался я, попросил слова).

Я. Простите, коллега, а вам приходилось плакать когда-нибудь над книгой, музыкой или в кино?

Оппонент. И не раз, я, знаете, несколько сентиментален. Но какое, скажите, это имеет отношение к делу? Мы же говорим об авторе Розы Мира.

Я. Самое прямое. Однажды я задумался, почему, когда читаю своей маленькой дочери японскую народную сказку «Глаза змеи» (есть такая замечательная сказка), то у меня невольно навертываются слезы и даже голос меняется. Ведь знаю же — сказка, выдумана, сочинена чуть ли не в середине века, неправдоподобна (там женщина превращается в змею, а затем вынимает у себя для питания своего маленького сына собственные глаза) — все знаю, и тем не менее переживаю, да так сильно, как не переживаю часто по поводу реальных событий обычной жизни. А дети — для них вообще нет разницы — «на самом деле» или в книжке, или нарисовано; человека в маске пугаются, как настоящего волка. Впрочем, уверен, что в этом отношении и взрослые мало чем отличаются от детей: только у них другие страхи и другие обольщения. Так вот, почему же человек переживает, и так горячо, живо, события вымышленные? Может быть, потому, что он отождествляется со всеми этими героями сказок, персонажами выдуманных событий, начинает жить не своей жизнью, а чужой? Но с какой стати?

Оппонент. Да, да. Разве можно жить фантомами, иллюзиями, тенями? Вот вы сами себя и опровергли.

Я. Но ведь вы живете, и я живу, и миллионы других людей живут именно тенями, как вы выразились. Заметьте, мы сегодня 90 процентов своего времени проводим не в этом мире, а в каких-нибудь других: в мире науки, в мире музыки, в мире игры, в мире общения, в мире книг, теорий, учений, т. е. в мире теней. Но я думаю, это не тени, а вполне «полнокровные существа», конечно, не в биологическом, а в культурном смысле. Ведь что такое культура? Культура — это прежде всего «идеальный космос»: традиции, ценности, верования, идеи, обычаи, коллективные представления и понятия, язык и т. п. Именно этот идеальный космос организует реальную жизнь культуры: регламентирует, осмысляет и биологические процессы (рождение, жизнь и смерть людей), и производство, и экономику, и духовную жизнь. Чем же в этом случае является жизнь человека в культуре?

Психиатр. Если принять вашу точку зрения, то, наверное, уподоблением идеальному космосу, приведением в соответствие с ним своей жизнедеятельности, своего поведения.

Я. Совершенно верно. То же самое можно сказать и несколько иначе: посредством идеального космоса человек входит в сообщество себе подобных, согласует с ними свои действия, солидаризуется с одними людьми и противопоставляется другим, ориентируется в море культурных образцов, удовлетворяет многие свои желания и освобождается от навязчивых, неосуществимых, т. е. попросту живет в культурном смысле. И что очень важно, психологически все это возможно, если я плачу над сказкой, если верю в первичную иллюзию искусства, если могу жить в сотворенных, выдуманных реальностях, подобно тому, как живу в обыкновенной жизни, когда, например, чищу картошку. В культуре можно жить только в случае, если на все ее реальности распространять то же убеждение в их существовании, как и на картошку в руке. Да, да, не смейтесь, когда мы плачем над искусством, то воспринимаем все его реальности, знаки, фантомы, тени так же, как, например, картошку.

Оппонент. Но позвольте, ведь мы с вами понимаем, что сказка — это фантазия, а модель атома — знание. Мы никогда не воспринимаем их как картошку, как всамделишную реальность!

Я. Да, понимаем, но — плачем. А почему? Потому что понимаем — отчасти или потом. Когда же слушаем сказку, музыку, когда размышляем, играем, общаемся и прочее, то не только не понимаем, а просто обязаны закрыть глаза на понимание, если даже оно есть; в это время мы полностью совпадаем, сливаемся, отождествляемся со всеми событиями всех выдуманных культурных реальностей. Потому и плачем, потому и переживаем то, чего, по вашим словам, нет в природе. В природе, может быть, и нет, а в культуре — есть. В культуре живут (с нами живут) и давно умершие, и еще не родившиеся, и разрушенные храмы и вымершие ящеры, и идеи (образы) мирового зла, и замыслы мирового добра.

Психиатр. Голубчик, я, кажется, начинаю догадываться. Мир Андреева — это мир ожившей культуры. Раругги? Да это вымершие ящеры плюс идея бессмысленной жестокой силы; а ожившие храмы — эго, наверное, коллективные идеи, замыслы архитекторов и народная память о них; умершие же личности, вероятно, — герои и идеалы, вошедшие в культуру. Думаю также, что национальные культурные идеи, и мечты ожили в душе Андреева в образах Демиурга и Собственной Души народа, миф о Земле и Любви — в образе Лилит. Поразительно, в «Розе Мира» живет вся культура, как она понята и пережита Андреевым.

Я. Почему вы говорите «ожившая культура»? Культура не труп, а живой организм, особая форма жизни. Все наоборот, не Андреев мистифицирует объект, изображая его живым, а мы живое до сих пор понимали неправильно, как мертвое, механическое — как фантомы, тени, вымыслы, знаки. Это мы — мистификаторы, а не Андреев, это нам нужно пересматривать свои представления. Другое дело, адекватно ли то описание живой культуры, которым пользуется Андреев? Может быть, можно создать лучшее, более научное.

Оппонент. Как, вы полностью разделяете взгляды Андреева, по-вашему, сумасшедший не он, а я? Я протестую, я требую других экспертов, я не могу принять ваш мир, ваши рассуждения, взгляды.

Как мы помним, Штейнер утверждает, что в духовном мире все чувства, образы, представления, идеи человека — это живые существа или стихии. Однако в его системе подобные существа и стихии носят, так сказать, психологические черты: они очень личны, индивидуальны, напоминают ожившие образы сознания. Андреев делает в этом отношении следующий шаг: существа, населяющие миры инобытия, освобождаются от его личной, психологической обусловленности, они обусловлены представлениями, значимыми для Культуры. В какой мере плодотворна подобная натурализация представлений, имеет ли смысл, например, оживший демон великодержавной государственности? Разве войны ведут уицраоры, демоны, а не люди, государства? Но что движет этими людьми и государствами? С одной стороны, конечно, противоположные интересы, обстоятельства, борьба; с другой — традиции, солидарность, ценности, образы, идеи, теории, учения и т. п. Как обобщенно выразить эту вторую сторону дела, т. е. обусловленность военных конфликтов амбициями руководителей и правящих групп, милитаристскими идеями и образами, коллективными представлениями о власти, избранности, успехе; видением, принижающим другие народы, ненавистью к противникам и т. д.? Человеку в целом соответствует сознание, душа, дух (которые и определяют его поведение). А что соответствует в идейно-духовном плане государству, бросающему в толпу войны все свои материальные и человеческие ресурсы, напрягающему для победы все свои жизненные силы? Андреев отвечает: демон великодержавной государственности. Почему демон? Да потому, что этот персонаж можно нагрузить всеми теми качествами, которые. наблюдаются в духовном плане у воюющих государств и коллективов. Уицраоры огромны, хищны, бессмысленны, они питаются патриотическими (милитаристскими) психоизлучениями воюющих народов, страданиями гибнущих в войне людей, они защищают свои народы против других народов, они поддерживают жизнь темных сил. Ну чем это не духовный портрет воюющего государства, портрет точный, реалистический. Более того, образ уицраора позволяет многое понять и предсказать (об этом ниже). Но наш оппонент может не успокоиться, он может сказать: ведь на самом деле уицраоров нет, они не видны, их нельзя пощупать! А разве можно пощупать элементарные частицы, увидеть, что происходит внутри звезд? Разве наша психика, сознание даны нам как вещи? Не являются ли все эти образования нашими научными объективациями в природу, не меняем ли мы их (иногда кардинально) при смене теорий или корпуса научных значений? Когда-то тепло «на самом деле» было невесомой тепловой жидкостью, сейчас — это энергия движения молекул и атомов, завтра будет чем-то иным. Каково же тепло на самом деле? Какова на самом деле духовная сущность воюющего государства? Такова, как мы ее сегодня представили и объективировали.