Лёхин с Шишиком на плече (СИ) - Радин Сергей - Страница 42
- Предыдущая
- 42/85
- Следующая
Он говорил сущие глупости и сам сознавал это. Но обида продолжала выплескивать нелепыми словами: он прикоснулся к поверхности удивительного мира, чьи аборигены могли видеть то, что видит и он. А что видят они, чего не видит он?
— Охти, любопытство человеческое, — миролюбиво сказал Елисей и улыбчиво переглянулся с Никодимом. — Потерпишь ли Шишика на глазах, Алексей Григорьич?
— Потерплю! — буркнул Лехин и закрыл глаза, на которые тут же легла, по ощущениям, мокрая тряпочка.
И сразу стало светло, но светло не тем солнечным днем, когда в комнате застаивается теплое уверенное сияние. Свет перед закрытыми глазами плыл, как будто глухая, без окон комнатка желтовато-зеленоватого цвета обходится маломощной лампочкой. Давно не чищенный аквариум с подсветкой. А в его середине медленно переворачивалась — в тяжелой воде преодолевая сопротивление — масса из чего-то волосатого. Даже не волосатого. Лехину вспомнилось, как бабка Петровна просила однажды помочь передвинуть что-то из мебели. В ухоженной комнате в глаза сразу бросился журнальный столик, на котором громоздился таз с кучей спутанных ниток. По краям кучу обложили аккуратные клубочки.
— Что это, Галина Петровна?
— А соседка принесла. Им на заводе дали полы мыть да руки вытирать. Я и выпросила немножко. Распутаю вот и правнучкам перчаточек навяжу. Чего добру пропадать?
— Распутаете?!
— Да это поначалу только кажется, что невтерпеж, а потом уж — глаза боятся, да руки делают.
Похожая ниточная куча, только гигантских размеров и колыхалась сейчас перед Лехиным.
— И это называется узором? — усомнился он, не открывая глаз; шевелившаяся куча здорово гипнотизировала: казалось, с нею вот-вот что-то произойдет, и не хотелось пропустить событие.
— Это бывший узор, — сказал Елисей. — Вон шторы на окне висят. А брось их в стирку — разве это шторы будут? Так, тряпка непонятная. Вот и заклинание. Пока работает — узор, а сняли — невесть что.
— То есть мне узор увидеть не дано?
— Дано-дано, Алексей Григорьич. Надо подослать к этому заклинанию куклу — и увидишь.
— Не понял, какую куклу?
— Воображаемую фигурку, — высокомерно сказал призрак безымянного агента. Он уже каким-то манером проник в видение Лехина и со скучающим видом разглядывал ниточные космы. Только трости в руках не хватало, чтобы проиллюстрировать понятие "праздношатающийся".
Лехин неуверенно сотворил силуэт — нечто долговязое и руки в брюки.
— Так сойдет?
— Сойдет! — одобрительно отозвался Елисей. — Не переживай, Алексей Григорьич. Похож, не похож — не главное. Та-ак. Теперь гони его к узору.
Двойник идти не хотел, потому что Лехин не хотел его и близко подпускать к космам. Чем-то они активно вдруг ему не понравились. Чем-то встревожили. Поэтому, прежде чем заставить двойника двигать ногами, он еще раз глянул на предмет беспокойства.
— Не тяни, Алексей Григорьич. Бедная женщина в неведении томится, а ты…
Елисей был прав, и Лехин нехотя подтолкнул двойника к космам. Пихнул так, что тот очутился под ниточной кучей. Секунды напряженного ожидания — и почти одновременно произошли два события. Сначала Лехин понял, откуда появилась тревога: космы замерли после слов домового: "Пошли двойника к узору". Затем космы обвалились: нити резко распрямились вниз и, словно длинные тонкие иглы, проткнули воображаемую фигурку. А дальше в дело вступил невидимка. То ли взбесившийся паук, то ли оживший ткацкий станок с мозгами набекрень. Но фигурку воткали в потрясающе причудливую и при этом почти геометрически правильно построенную структуру. Когда последняя ниточка стала последним отрезком в структуре, Лехину почудилось, что невиданное построение напряженно гудит. Может, нить слишком натянута?.. Во внутреннем пространстве Лехина Призрак безымянного агента подошел поближе к затканному в кокон двойнику и, поразмыслив, сказал:
— Нет. Нить натянута нормально. Эта штука и правда гудит. Она пытается из вашего двойника энергию высосать. И, между прочим, получается.
— Разве у двойника есть энергия?
— Вы вложили в него определенное старание, чтобы материализовать в воображении. Стало быть, ваш двойник хоть и слабый, но энергетический сгусток.
— А что произойдет, когда эта… штука из него высосет?
— А уже! Двойника вашего уже нет. Он же не материален. Штука его сожрала и теперь собирается отдыхать.
Структура лениво и нехотя стянулась в волосатую трубку, а затем в первоначальную швабру. Лехина передернуло. Он дождался, пока Шишик исчезнет с его век, и позвонил Ирине Ефимовне. Медлить больше не хотелось.
— Ирина Ефимовна, через полчаса-час я у вас буду.
— Хорошо. Жду. Спасибо.
Отводя трубку, Лехин услышал прерывистый вздох и подумал: "Как хорошо, что люди не видят так, как вижу я сейчас! Как хорошо жить в неведении!"
29.
И как хорошо, что осторожность заставила Лехина предупредить Ирину Ефимовну: "Через полчаса — час я у вас буду!" Он вообще не любил говорить о точном промежутке времени. Конечно, до квартиры Тренера — десять минут на троллейбусе и пять минут пешим ходом. Но Лехин всегда опасался непредвиденных обстоятельств, а таковыми в последнее время его жизнь весьма изобиловала.
Вроде, он и привык к дворовой компании пьяниц, что вечно сидят на скамейке у его подъезда. Разве что морщился брезгливо и старался пробежать скорее, чтобы не здороваться, а то ведь поймают на "здоровканье", остановят, заболтают… Мягко говоря, культурных тормозов у этих испитых рож давно не осталось, а потому они искренне зазывали всех проходящих влиться в их гостеприимные ряды, заплатив за сомнительную радость вожделенной бутылочкой. Пару раз Лехина уже останавливали и предлагали выпить за компанию. Мозги у Лехина были, и он хорошо знал, чем чревато такое приглашение. Один раз выпьешь с ними, а потом — вечный должник… И сейчас он намеревался проскочить мимо дворовых пьянчуг спортивно-торопливым шагом и с деловым видом. Не тут-то было.
Лифт он проигнорировал, взбудораженный кошмарным сном, событием в воображаемом мирке и предстоящими делами. Всего полно. Как только представил, что придется неподвижно стоять в добродушно поскрипывающей клетушке, когда кровь бурлит… И побежал по лестницам вниз. Успел заметить Шишикову пасть, хулигански распахнутую на мелькающие ступени, и легкую тень чуть впереди — ага, кажется, Линь Тай провожает.
Подъездная дверь солидно грохнула. Теплый августовский воздух будто обнял после застоявшейся прохлады подъезда. И Лехин всем телом потянулся было к ласке солнечных лучей. И мгновенно озверел, одним взглядом оценив происходящее у подъезда.
Справа, у края газона, стояла бабка Петровна — плакала навзрыд. На клумбе, взлелеянной ее привыкшими к земле руками, валялся какой-то тип в модной нынче одежонке маскировочной расцветки. Только у этого "отдыхающего", кроме пятен, продуманно рассыпанных по ткани, имелось несколько подозрительных, более темных. Ниже пояса.
Скамейка. Сегодня здесь сидели постоянные протиратели штанов — человек восемь. Точнее, сидели семеро — один стоял. Федька Кривой. Что-то убедительно-выразительно доказывал, косясь на бутылку из-под минералки, явно минералкой не наполненной. Мутновата была жидкость в бутылке, и продолжающий звереть Лехин сразу вспомнил: обмолвилась однажды бабка Петровна, что в соседнем подъезде пенсионерка гонит "молочко от бешеной коровки". Бутылку за горло цепко держал бугай, пренебрежительно внимавший страстной речи Федьки. Сегодня, кажется, угощал именно бугай, потому что на него и на драгоценный сосуд в его руках устремились умильные глаза остальных. Две женщины из трех, впрочем, сейчас на бутылку и на спонсора не глядели. Они пытались выразить сочувствие и утешить бабку Петровну — вот так канцелярски воспринял их поведение Лехин.
— Линь Тай…
На Лехина не обратили внимания, попросту не заметили. Ну и шепота, конечно, тоже.
- Предыдущая
- 42/85
- Следующая
