Евангелие от Чаквапи - Стукалин Юрий Викторович - Страница 36

• Предыдущая
• 36/63
• Следующая

Я быстро последовал его совету, после чего помог пристегнуться ему.

— Держись! — прокричал он, откидываясь на спинку сидения и упираясь обеими руками в руль. — Торможу!

Я хотел было спросить, зачем ему тормозить, но не успел. Ник резко сбросил скорость, стрелка ярко светящегося в темном салоне спидометра упала до отметки «шестьдесят». Сильный удар сзади отбросил наш джип вперед. Меня мгновенно вжало в сидение, голова откинулась так, что затрещали шейные позвонки, а затем рвануло вперед на приборную доску. Ремень безопасности больно впился в грудь, сбив дыхание, руки непроизвольно обхватили голову, защищая ее от возможного удара. Тряхнуло так, что я не сразу понял, что же произошло. Никита выровнял джип и снова нажал на газ, набирая скорость. Я обернулся. Врезавшаяся в нас машина пошла юзом, перегораживая дорогу, а следовавшая за ней влетела ей в бок и перевернулась, накрыв сверху первую.

— Порядок, теперь они надолго застряли, — сказал я, и опустил глаза на заднее сидение. Оно было пустым, и залитым кровью, поблескивающей в бледном свете проносящихся мимо фонарей. От удара Лаваро свалился в проход между сидениями, и теперь лежал там не двигаясь.

— На сиденье много крови, — я тронул Ника за плечо, указывая назад. — Останови где-нибудь при первой же возможности. Надо посмотреть, что с ним.

— Я бы не стал сейчас… — начал возражать Ник, но я оборвал его:

— Если бы не он, тот говнюк раскаченный грохнул бы нас не задумываясь.

— Ладно, хорошо, — досадливо отмахнулся Ник, сворачивая в темный, пустынный проулок. Он проехал еще метров триста по ухабистой дороге, окаймленной с обеих сторон полуразрушенными домами, чьи окна с разбитыми стеклами и выдранными рамами зияли черными дырами. Если когда-то на этой улице и были фонари, то теперь ее освещал только тусклый свет взошедшей луны. Место было жуткое и напоминало картинку из фильма ужасов, но нам оно сейчас подходило как нельзя лучше. Ник притормозил около одного из домов и включил свет в салоне. Все заднее сидение было залито кровью. Мы вылезли из машины, обошли ее с двух сторон и открыли задние дверцы. Колумбиец был в сознании и отчаянно пытался вылезти из прохода между сидениями самостоятельно. Он цеплялся рукой за сидение, но пальцы соскальзывали с окровавленной обшивки, оставляя на ней длинные следы, словно она была изодрана когтями дикого животного.

Мы помогли Лаваро выбраться и снова аккуратно уложили на заднем сидении. На груди его расползалось кровавое пятно. Я пролез в салон, сел рядом с ним, а Ник остался стоять у распахнутой дверцы. Глаза раненого были чуть приоткрыты, а побелевшие губы сжаты в тонкую линию. Он всячески старался не выказывать боли. Ник в растерянности смотрел на него удивленными, быстро мигающими глазами, хмурясь и нервно заламывая руки.

— Узнаешь? — спросил я его.

— Вроде видел где-то… — сбивчиво начал он, но замолчал.

— Капитан колумбийского спецназа Лаваро. Вытащил нас из джунглей на вертолете. Вспомнил?

Ник закусил губу и кивнул, а я расстегнул рубашку Лаваро — из крошечного отверстия на его боку струилась кровь, пузырясь при каждом выдохе. Я быстро стянул с себя рубашку, разодрал ее вдоль на две части, после чего сложил одну из них несколько раз и прижал к ране.

— Помоги мне, — бросил я Никите и, когда он приподнял Лаваро, я перевязал раненого вторым куском рубашки.

— Можешь говорить? — Я склонился ближе к колумбийцу, и он глазами показал, что может.

— Откуда ты здесь взялся? — спросил я, и Лаваро, помедлив, тихо ответил:

— Следил… за вами.

— Зачем?

— Ромео… обязательно выйдет на вас… от него идут поставки для ФАРК, — он замолчал. С каждой минутой ему становилось все хуже и хуже, и он с трудом сдерживался, чтобы не застонать от боли. — Ромео отослал ваши фотографии «Койотам», — голос Лаваро становился все тише, и я вынужден был склониться почти вплотную к его лицу. — А они распространили их по своим людям во всем приграничье… Обещал за вас большую награду… за живых… Он не объяснял, зачем вы ему… но я знаю…

Неожиданно рот колумбийца широко раскрылся, он захрипел, судорожно ловя ртом воздух, начал задыхаться, лицо его побелело, а зрачки поползли вверх под веки. Его голова запрокинулась, глаза закатились, а тело затряслось мелкой дрожью. Сквозь широко раскрытые челюсти несчастного я в ужасе увидел, как его обмякший язык словно свернулся, перекрывая горло.

— Помоги, Ник, — я протиснул пальцы бедняге в рот и крепко вцепился в язык, вытягивая его наружу.

— Что делать? Что делать? — Никита суетливо схватил голову раненого и приподнял ее.

— Булавку! Дай быстрее булавку.

— Какую? — Ник застыл в нерешительности, но тут же спохватился, вспомнив. — Ах, да.

Он выудил из кармана вырванную из уха низкорослого мексиканца английскую булавку и протянул мне.

— У него шок, держи ему голову! — крикнул я, и Никита послушно кивнул.

Не выпуская западавший язык, я левой рукой раскрыл булавку и вонзил острие иглы в паре сантиметров от его кончика. Острие оказалось тупым, и я явственно ощущал, как рвались ткани языка, пока игла продирала его. Ник поморщился, тяжело сглотнул и отвернулся. Он не мог смотреть. Продолжая удерживать проколотый язык, я оттянул раненому нижнюю губу, пронзил ее и протащил иглу булавки сквозь нее. Теперь, застегнув булавку, соединяющую язык и губу несчастного Лаваро, можно было не опасаться, что его язык западет в горло, и он задохнется.

— Все, отпускай голову и положи ее на бок, — я повернулся к Нику. Он смотрел в сторону, прижимая руку к груди, всячески стараясь подавить позывы тошноты. — Никита, его надо срочно отвезти в больницу, иначе он умрет.

Ник молча закрыл заднюю дверцу, сел за руль и, бурча что-то себе под нос, завел машину. Я сел рядом на переднее сидение.

— Черт! Черт! — Ник тряхнул головой и дважды с силой ударил ладонью по рулю. — Опять в дерьмо влипли!

— Поехали, — спокойно, но настойчиво проговорил я.

— Куда? — Ник всплеснул руками, обернулся и вытаращил на меня глаза. — Где мы будем эту больницу искать? — Он вытянул перед собой растопыренные пальцы. — Да валить надо из этого города как можно быстрее, пока нам бошки здесь не поотстреливали!

— Вот и поторопись.

Ник снова чертыхнулся, но отвечать не стал, лишь скривил уголки рта. Машина тронулась, освещая фарами заброшенные постройки, и мы поехали вниз по улице в надежде, что она выведет нас в более обжитой район, где мы сможем узнать местонахождение больницы. Возвращаться по уже проделанному пути мы не рискнули, разумно полагая, что недавние события взбудоражили не только местную бандитскую общественность, но и полицию. Ни с первыми, ни со вторыми вступать в какие-либо контакты желания у нас не возникало. Мы — два представителя страны, запугавшей весь остальной мир «русской мафией», — ехали в изрешеченной пулями машине с полуживым представителем иностранной разведки, несколько минут назад убившим гражданина Мексики… Зная жесткие методы мексиканской полиции, можно было предположить, что сперва нас пристрелят, а уже потом начнут разбираться в сложившейся ситуации. Я видел, как дрожат сжимающие руль пальцы Ника, да и сам всеми силами старался побороть безотчетный, гнетущий страх, охватывающий меня изнутри своими холодными щупальцами.

Ник мотнул головой, словно надеялся, что происходящее окажется дурным сном, и бросил на меня хмурый взгляд:

— Кто такие Койоты?

— Койоты? — переспросил я, отвлекаясь от тягостных мыслей. — Мощная бандитская группировка… Скорее даже эдакая консолидация нескольких серьезных группировок — армия бандюков, имеющая множество агентов по обе стороны границы Мексики-США. Так что теперь за нами охотится половина мужского населения Северной Мексики.

Хрипы… приглушенные удары… Сью приоткрыла глаза. Сперва ей показалось, что звуки были частью ее неспокойного сна, но сон прошел, а звуки остались. Она приподняла голову. Луна была полной, и в слабом свете ее девушка увидела Рико, склонившегося над темным силуэтом лежавшей на боку лошади. Животное несколько раз дернуло вытянутыми ногами и затихло. Теперь звуки изменились, став более походить на хлюпанье. Что делал возле лошади индеец, Сью разглядеть не смогла, но поняла, что животное не выдержало тяжелого перехода. «Скоро и мы умрем, — пронеслось у нее в голове, и она поразилась, насколько спокойно восприняла эту мысль на этот раз. Девушка снова опустила голову на песок и закрыла глаза. — Конечно, нас найдут… Не сразу… может, через месяц, может, через год… — воображение рисовало страшные картинки, но они уже не пугали ее так, как прежде. Странное ощущение безмятежности и умиротворения охватило ее. Она больше не испытывала страха. — Мы будем лежать здесь… Два иссохших трупа с почерневшей кожей, плотно обтягивающей кости».

• Предыдущая
• 36/63
• Следующая