Возвращение в Эдем. Книга 1 - Майлз Розалин - Страница 41

• Предыдущая
• 41/95
• Следующая

Не ожидая ответа, он взял удивленную женщину за руку, повел ее к входу в святилище, бесцеремонно толкнул дверь и громко возвестил:

— Джоанна, вот это ставка! — С этими словами он втолкнул ее внутрь и закрыл дверь.

— Потрясающе! — сказал он ошеломленной секретарше. — Челюсть слегка квадратная, но это я приглушу, рот великоват, но все равно красив, глаза, как у Бемби — черт подери! Я влюблен! — Уже направляясь к двери, он вдруг остановился:

— А она сказала, как ее зовут?

— Мне нужен агент. Такой агент, который через полгода пробьет мою фотографию на обложку «Вога».

Этот миг, когда все ее молитвы материализовались в фигуре женщины, стоявшей перед ее столом, Джоанна запомнила навсегда. Высокая, стройная, с прекрасными манерами, да, это главное — не молодая, но, странным образом, также и не пожилая, и красивое лицо, потрясающая фигура, а помимо того что-то еще. Это что-то отражалось в глазах — огромных, блестящих, загадочных и печальных — и в очертаниях губ — чувственных и одновременно строгих, словно сдерживающих чувства, которые не хочется раскрывать. А помимо всего, в ней были твердость, всесокрушающая воля, которая и превращала ее, как мгновенно возгорелась надеждой Джоанна, в ту самую «новую женщину», которую она тщетно искала.

Джоанна не привыкла играть в игры. Она достаточно доверяла себе и своему вкусу, чтобы не напускать на себя равнодушный вид, и безо всяких колебаний выказывала свои истинные чувства. Она подняла брови и, откровенно любуясь видением, возникшим перед ее глазами, просто сказала: «Присаживайтесь». Она была достаточно здравой, чтобы испытать удовольствие от той смущенной улыбки, с какой красавица стала оглядываться в поисках стула — стало быть, человеческое ей все же не чуждо. Но лишь только обе устроились в креслах, Джоанна, как и подобает профессионалу, сразу перешла к делу.

— Вы откуда?

— Из Квинсленда. Там есть такой Орфеев остров.

— Где работали?

— Несколько лет в Англии, а затем на Северных Территориях.

— А теперь, стало быть, решили попытать счастья в самом большом городе Австралии?

— Выходит, так.

Беседа продолжалась почти без заминок. Тара с удивлением и радостью прислушивалась к себе самой, как уверенно и свободно она ведет с Джоанной профессиональный разговор, углубляясь в одни вопросы, избегая прямого ответа на другие, так, словно с детства научена всему этому. Она предусмотрительно продумала свою вымышленную историю до последней мелочи — понемногу подрабатывала манекенщицей в разных местах, а теперь приехала в Сидней, чтобы попробовать сделать настоящую карьеру. Она все поставила на карту, чтобы ее появление дало настоящий эффект. «Второго случая произвести первое впечатление не бывает», — твердила она себе, наэлектризованная до предела, собираясь на решающую беседу с Джоанной. Больше того, она учла и тот факт, который и сами австралийцы часто забывают или просто не принимают во внимание: гигантские размеры острова. Она понимала, что, если скажет, что работала манекенщицей в западной Австралии, Квинсленде или на Северных Территориях, весьма маловероятно, что Джоанна сможет проверить это.

Главное заключалось в том, чтобы сразу же произвести на Джоанну такое впечатление, которое заставит ее сказать «да», а не «нет». Это потребовало не одну неделю напряженной работы, в течение которой Тара тщательнейшим образом просматривала модные журналы и ходила из одной модной лавки в другую, чтобы приобрести вид современный, но не чрезмерно, моложавый, но не слишком юный, обольстительный, но без оттенка вульгарности, и одежда должна быть почти такая же дорогая, как рекламируют в журналах.

Затем — косметика и прическа. Это тоже потребовало тщательного изучения журналов, чтобы не выбиваться из современного стиля, но привнести в него что-то личное, не просто следовать стандарту, но обогащать его. Последние остатки ее денег были потрачены на косметику, очень дорогие щипцы и лучшие парикмахерские Сиднея. Поначалу она с ужасом смотрела, как прядь за прядью падают ее тяжелые волосы на пол, под чьи-то чужие ноги. Но когда, повинуясь движениям опытных рук мастера, копна волос легла в правильном порядке, она буквально почувствовала, как они ожили. То же самое можно было сказать о глазах и коже. Под руководством лучших специалистов крупных модных лавок Сиднея, которые консультировали ее бесплатно, Тара научилась придавать скулам такую линию, чтобы лицо выглядело как сердце, черты приобретали пикантность, и, главное, веки, покрытые всеми оттенками голубого, от индиго до барвинка, придавали особую окраску глазам.

Она осуществляла программу исследования и открытия самой себя с большой настойчивостью, относясь к этому как к работе, которой занималась ежедневно. И все равно всякий раз возникало чувство нового, чувство изумления. О женщине по имени Стефани она вспоминала с болью и состраданием. Неужели эта женщина, которая с такой поразительной застенчивостью относилась к собственной внешности и так мало верила в себя, что, видя какую-нибудь красивую вещь, не осмеливалась купить ее, превратилась в Тару, которая была преисполнена решимости не только превратить себя в красавицу, но сделать это на высшем профессиональном уровне?

В конце концов настало время, когда она решила, что можно являться пред очи Джоанны Рэнделл. После длительного размышления она выбрала прямую атаку, даже не сговариваясь о встрече по телефону, чтобы не испугаться в последний момент. Это было решительное наступление: пан или пропал. И как любой военной кампании, ему предшествовала тщательная разработка. Тара предусмотрела буквально каждую мелочь. Первой и самой дорогой ее покупкой был бюстгальтер, который подчеркивал форму груди даже под самым тяжелым одеянием. Затем колготки — в этот день она, разумеется, не могла позволить себе дешевки. Она горделиво погладила плоский живот и тугие бедра. Только тот, у кого некогда был лишний вес, мог оценить по-настоящему счастье быть стройным, радостно подумала она.

Роясь в гардеробе, она остановилась на белой рубахе из тяжелого блестящего шелка. В общем-то, она купила ее задешево на развале в сиднейском Китай-городе, но выглядела она дороже, чем была на самом деле, благодаря красивой отделке передней части и манжетам, крохотным застежкам из жемчуга и модному маленькому стоячему воротнику, который подчеркивал красивую форму шеи. Другой находкой была юбка новейшего покроя, вся в цветах, с мягкими складками и большими накладными карманами, красивая и практичная. Но главное — расцветка: хризантемы, пионы и жимолость переходили друг в друга, мягко переливаясь ало-розовым, красным и персиковым цветами на светлом фоне. Выглядело все это броско, но ничуть не вульгарно. Все одеяние завершал изящный, в талию, жакет точь-в-точь того же ярко-розового, блестящего оттенка, что и юбка в верхней части. Словом, все три отдельных предмета естественнейшим образом сливались в целое, а не казались случайными предметами, которые пригнали друг к другу в результате терпеливой работы.

Тара принялась за косметику, выбрав алый в качестве основного цвета. Для начала она наложила плотный слой розового крема, затем принялась проводить основные линии. Линию скул она подчеркнула гвоздичным цветом, а глаза по контрасту подвела голубым карандашом. Для теней она выбрала густой сливовый цвет, мастерски приглушая его, доводя постепенно до бледно-алого у надбровий. Иссиня-черная тушь и ярко-малиновая губная помада на пару тонов погуще, чем господствующий цвет костюма, завершали палитру красок. Никаких украшений — облик должен быть решительным и простым. Быстро проведя щеткой по густым, блестящим волосам, Тара двинулась к выходу.

По дороге она остановилась и бросила критический взгляд в зеркало, вделанное в платяной шкаф. Ничто не ускользнуло от ее пристального взгляда, и все вроде было на месте. Тара была удовлетворена. Удовлетворена, но вовсе не спокойна. Трогаясь в путь, она ясно осознала, что предстоит ей самое трудное с момента возвращения в Сидней дело. Первая такого рода встреча, да еще в ее возрасте, оценка объективного наблюдателя — все это неожиданно показалось куда более тяжелым испытанием, чем представлялось сначала. Пересекая городские улицы, в толпе, где ее постоянно задевали и толкали, боясь, как бы не запачкаться обо что-нибудь или не порвать колготки, Тара испытала сильнейший соблазн бросить все и вернуться. Но достигнув Ливерпуль-лейн и войдя в уютную приемную агентства, она заставила себя забыть о режущих спазмах в желудке. С великолепным равнодушием она бросила взгляд на фотографии лучших манекенщиц, устрашающе развешенных по всем стенам. Обращаясь к секретарше, она дала себе тайную клятву, что по своей воле отсюда не уйдет — им придется выбросить ее! — пока не добьется своего от великой Джоанны. И дело выгорело! Выгорело!

• Предыдущая
• 41/95
• Следующая