Изольда Великолепная. Трилогия (СИ) - Демина Карина - Страница 29

• Предыдущая
• 29/347
• Следующая

Жуть какая.

- А теперь позвольте узнать, где вы научились лечить лошадей?

Так, похоже, завтрак у меня будет низкокалорийный - ликбез, допрос и булочка.

А чего я ждала?

И надо решить, что отвечать. Правду? Не слишком-то она хороша. Соврать? Кайя вряд ли сумеет проверить, но стоит ли начинать что-то со лжи?

Он сидит, ждет, не сомневаясь, что я тут же брошусь исполнять эту просьбу, с приказом граничащую. Сиятельный лорд… и вправду сиятельный. Рыжие волосы на макушке выгорели - не то золото, не то медь - и солнечный свет размывается этаким нимбом.

Если я попрошу потрогать - знаю же, что нимб ненастоящий и крыльев в комплекте не выдали, но все равно потрогать хочется - не поймут. Их Светлость сегодня удручающе серьезны.

- Допрашиваете? - поинтересовалась я самым дружелюбным тоном, подвигая поближе плошку с медом. Хоть чем-то горькую правду зажевать надо.

Я когда нервничаю, всегда ем, как не в себя.

Я в принципе ем как не в себя. Наверное, нервничаю много.

- Интересуюсь.

Что ж, имеет право.

- Моя мать была… - я запнулась, ища подходящее слово. - Она лечила животных.

- А отец?

- Полярный летчик, - и видя недоумение - а интересно, у них есть полюса? - я пояснила. - Никогда его не видела. Он обещал жениться на матери, но слово не сдержал.

И мне осталось дурацкое имя, а маме - глубокая рана на сердце. Она ведь была красивой, и могла выйти замуж снова, но почему-то не выходила. А те мужчины, которые появлялись в ее жизни, надолго в ней не задерживались.

- Вы кому-нибудь рассказывали об этом? - Кайя сцепил пальцы.

- Здесь? Нет.

- И не рассказывайте. У нас очень серьезно относятся к вопросу законности рождения.

Это было почти пощечиной.

Я - незаконнорожденная? Слово старое, аккурат родом из этих каменных стен. И глупое какое. Я ведь родилась, и значит, имею право жить. А что до моего отца, то разве отвечаю я за его поступки?

Кайя вздохнул и заговорил очень мягко:

- Иза, я не стану относится к вам хуже. Вы из другого мира. С другими правилами. Я это понимаю и буду защищать вас так, как умею. Но некоторые вещи мне не под силу.

Ну да, он не сможет остановить сплетни или запретить насмешки, потому что сам этот запрет будет смешон. И не оскорбить меня пытается, а оградить от собственной глупости, благо, вчера я продемонстрировала изрядные ее запасы.

- Значит, ваша мать умела лечить животных?

- Да. Я хотела быть, как она.

Детство на конюшнях. И привычный аромат сена. Ласточкины гнезда под крышей и былинки, пляшущие в потоках света. Денники. Лошади. Есть друзья. Есть враги, но скорее придуманные. Конюшенная кошка, что гуляет сама по себе, но приводит котят, и рожает в стойле с полуслепой кобылой по кличке Дрема. Она и вправду почти всегда дремлет. На ней я впервые выехала на манеж и, боясь упасть, цеплялась за гриву. А Дрема лениво трусила привычным, заученным за многие годы маршрутом. И мама смеялась. Она была счастлива там, потому что делала полезное дело.

- На тех конюшнях мама проработала долго. Но я росла, и нужно было поступать, учиться.

Кайя слушает, не перебивая. А я не понимаю, как рассказать о том, что поступление в приличный ВУЗ стоит денег, и что взять их было неоткуда. И поэтому мама согласилась поменять работу.

Те, другие, конюшни были современными. Без кошек, ласточек и старых животных.

Для меня тоже не нашлось места.

- Там держали скаковых лошадей. Очень дорогих. Породистых. От них ждали хороших результатов, а результаты были не всегда. И тогда маме предложили давать лошадям лекарство. Такое, которое бы сделало их сильнее и быстрее. Лекарство было новым. У лошадей всегда берут пробу на допинг, но это средство не обнаружили бы. Никакого риска, так ей сказали.

Кайя кивнул.

- Мама отказалась. Это незаконно. И неправильно. Лошади сгорали. Год или два, а потом все.

- Ее заставили?

- Нет. Наоборот, сказали, что все понимают и, наверное, она права. Только лекарство все равно давали. А когда все вскрылось, то сделали виноватой ее.

Был громкий скандал. Я не понимала, почему мама молчит. Почему не расскажет правду всем, ведь это же правда. А правда - всегда побеждает. Особенно в сказках. В жизни решали деньги.

Состоялся суд, торопливый, стыдливый какой-то. И судья проявил снисхождение. Те, кто играл в скачки, желал поскорее забыть неприятный инцидент. Конюшня сменила хозяев.

Мама потеряла лицензию, репутацию и душу.

А я решила, что не хочу быть ветеринаром.

- Мама продержалась год. Ей было тяжело. Она сама считала себя виноватой, хотя никакой вины не было! - я сорвалась на крик, как всегда, как раньше, когда искала справедливости в чужих кабинетах.

Когда же мама умерла, то смысла в поисках не стало.

Кому и что доказывать?

Наверное, мне повезло, что я была слишком незначительна, чтобы на меня обращали внимание. А могли бы избить, изуродовать или просто раздавить. Как там говорил Урфин? Мир от меня избавлялся.

- Поступить я не поступила. Сначала нашла работу на рынке… меня бы взяли на конюшни по старой памяти, только я не хотела иметь ничего общего с лошадьми. Хотя лошади тут не при чем.

Кайя пришлось обойти стол. И чем ближе он подходил, тем сильнее становилось желание убежать. Спрятаться и поплакать. Но я не плакала тогда и сейчас не стану.

Разговор этот затеян не слез ради.

- Потом был магазин. И одна контора, где торговали лесом. Другая контора. Третья. Я нигде особо не задерживалась. Из последнего - курсы… счетоводов. Так что, Ваша Светлость, вы себе совсем не ту жену выбрали.

Его руки легли мне на плечи, и тяжесть их, тепло, которое ощущалось сквозь плотную ткань платья, успокоили. Разве может случиться что-то плохое, когда он рядом?

- Об этом позвольте судить мне.

Кайя просто стоял, и меня отпускало. Давняя боль, как гной из старой раны. Теперь, если повезет, рана зарубцуется. Шрам - это просто отметка, он уже не причиняет боли.

- Ваша мать - отважная женщина. И мне кажется, что вы похожи на нее.

- Не в том, что касается отваги.

Кайя хмыкнул.

Он просто не знает… и не узнает. Моя вторая тайна останется в прошлом мире.

- А… вы, - я судорожно искала что-то, что продолжило бы разговор. Молчание затягивалось и с каждой минутой становилось все более двусмысленным. - Вы… действительно на тигров охотились?

Подозреваю, что и эта история имеет двойное дно. Тихий вздох Кайя был лучшим подтверждением.

- Откровенность за откровенность! - я уцепилась за эту историю. Соломинка для тонущей меня. И Кайя согласился, что так будет честно.

- Мне было восемь. Урфину - семь. Он много читал. Он всегда любил книги, а дядя охотно их подсовывал.

Я не представляю Кайя ребенком. Или нет? Рыжий. Яркий, как Антошка из мультика. Лопоухий. И сосредоточенный. Забавный, наверное.

Жаль, что не получится увидеть фотографии.

- В очередной книге Урфин прочел про Самаллу. Остров, где всегда лето. А деревья вырастают до самого неба. Выше замковых башен. И дома строят прямо между ветвей. Храм тамошний вырублен в стволе огромного каменного дуба. Разве могли мы устоять?

- Вы сбежали?

Смешок. И большие пальцы движутся по шее, к затылку и назад. Медленно, осторожно, словно Кайя еще не уверен, что я не буду против.

Я не буду.

- Попытались. Нам удалось добраться до порта, счастье, что не дальше. Отец был очень зол. Мы долго не могли сидеть, а когда, наконец, смогли, то отец сказал, что если мы доберемся до границ Протектората, то он устроит нам поездку в Самаллу.

- И вы?

- Мы два дня планировали поход. Нам он не казался сложным. Запаслись сухарями. И еще нож взяли. И топор тоже. Урфин - бумагу для заметок. Про карту вот забыли.

Он мурлычет, как его чертов рыжий Кот.

- На третий день у нас увели лошадей, вместе со всем, что было в сумках. На четвертый - пошел дождь, и мы вымокли. Дело было к осени, и по ночам здорово холодало. А наши шалаши из еловых лап что-то не грели совсем. Спустя неделю мы захотели повернуть домой, но тут оказалось, что это невозможно.

• Предыдущая
• 29/347
• Следующая