Обреченный на бой - Злотников Роман Валерьевич - Страница 59

• Предыдущая
• 59/92
• Следующая

– Его будут судить.

– Это печально, но ты продолжай рассказывать.

– О чем?

Грон разочарованно покачал головой:

– Ты хочешь, чтобы я ОПЯТЬ задавал вопросы? Женщина вздрогнула:

– Нет. – Она помолчала. – Ты оказался самой большой проблемой за последние три Эпохи. Всех, кто появлялся до тебя, Хранители сумели нейтрализовать раньше, чем они нанесли какой-либо заметный вред. А ты уже заразил эту часть Ооконы. Брат Эвер настаивал на радикальном воздействии, но его обвинили в долгом небрежении и бросили в Скалы. – Она усмехнулась. – Я презирала его, а сейчас вижу, что он был прав. Ты слишком опасен. И после того, как мы уничтожим тебя, следует выжечь всю землю, по которой ты проходил.

Грон хмыкнул:

– Вам придется сильно постараться. Ну да ладно. А сейчас ты ответишь мне на четыре вопроса: во-первых, ты еще не назвала мне своего НАСТОЯЩЕГО имени, во-вторых, что означает термин «Эпоха» и сколько она длится, в-третьих, сколько еще человек действуют против меня и кто они такие и, в-четвертых, кто такие Хранители и где мне их найти?

Через два часа он покинул место беседы, полный сумрачных мыслей. На горизонте появился Шлейф пыли, тянущейся за отрядом, и Грон вздохнул. Что ж, кое-что прояснилось. А что касается Хранителей, придет время – отыщем.

– Ну, что ты можешь сказать по этому поводу, Ксанив. – Грон кивнул на лежащий на медном блюде кусок пористого материала, по внешнему виду неотличимый от обыкновенного булыжника.

Приор усмехнулся и взял в руки предмет. Грон инстинктивно качнулся вперед, чтобы выбить смертельно опасную вещь из рук друга, но ему тут же пришло в голову, что приор знает, что делает, и он замер, зорко глядя на его спокойное лицо. Ксанив, заметив его дерганье, улыбнулся:

– Не волнуйся, сейчас эта вещь абсолютно безопасна. Яд, которым она была пропитана, при контакте с водой исчезает за двадцать дней.

Грон слегка расслабился и, откинувшись на спинку кресла, оскалил зубы в злобной гримасе:

– Эти твари, для того чтобы уничтожить нас, готовы заплатить не одной сотней человеческих жизней. Да за это время они бы потравили еще пять караванов.

Приор пожал плечами:

– Вряд ли. Яд действует слишком быстро, и, для того чтобы остановить движение, хватило бы по одному мертвому каравану у крайних в ряду колодцев, но вот сама форма смерти… Хотя, впрочем, может, им как раз и было надо, чтобы за тобой тянулся шлейф из страшных смертей?

Грон задумчиво кивнул:

– Возможно, ты прав.

Ксанив положил поддельный камень на место.

– Мы не смогли опознать ни камня, ни яда. Ни в одном из трактатов нет описания такого яда, а подобный материал вообще чудо. Смотри, он сейчас почти невесом. Мы испытывали его. Пока он теплый, то впитывает в себя воду, масло, вино, даже туман и огонь. В принципе, пока все это в нем, он может весить и как обычный булыжник, и тогда его вообще невозможно отличить, а отдавать содержимое он начинает, только если его охладить до температуры ключевой воды.

– Значит, пока он теплый, он безопасен?

Приор кивнул:

– Удивительный материал.

Грон протянул руку и, взяв поддельный камень, сунул его в свою сумку.

– Что ж, я думаю, он мне еще пригодится. Слушай, Ксанив. – Он замолчал, в очередной раз прикидывая, как бы заставить приора принять предложение, не открывая всей правды, и в очередной раз не нашел решения. – А как ты смотришь на то, чтобы отправиться в путешествие?

Ксанив улыбнулся:

– Ты имеешь в виду – с тобой?

Грон кивнул. Ксанив покачал головой:

– Нет. Я люблю свой гимнасиум и уже не в том возрасте, чтобы менять образ жизни.

Грон вздохнул. Как ни страшился он этого момента, он наступил. Что ж, кому, как не Ксаниву, он еще мог открыть правду о себе.

– Понимаешь. Ты не знаешь еще о кое-каких обстоятельствах… – Он сделал паузу, собираясь с духом. – Как ты оценишь мысль о том, что я рожден не в этом мире?..

Ксанив, выслушав его историю, пришел в крайнее возбуждение. Он вскочил и принялся расхаживать по комнате.

– Ты должен мне рассказать о своем мире.

Грон рассмеялся:

– Непременно, я буду это делать каждый вечер по пути в Атлантор.

Ксанив опомнился. Потом сожалеючи покачал головой:

– Прости, но я не могу поехать с тобой.

Грон удивился:

– Почему?

– Понимаешь… – Ксанив помолчал, подбирая слова. – Гимнасиум – это моя жизнь. Я жажду услышать о твоем удивительном мире, но я не смогу без этих стен, без учеников, без диспутов с друзьями. Я знаю, что, если меня лишить всего этого, я умру. Прости.

– Жаль, я надеялся на тебя. – Грон вздохнул. – Мне нужны обучители. Я же сказал, что хочу передать в этот мир все, что знаю и умею сам. Но для этого нужны мозги определенного уровня, причем у людей, которым я верю, как себе. Ты был одним из них. К тому же лучшим из всех, о которых я думал. – Он задумался. – И еще я опасаюсь этих…

– Ты думаешь, они могут быть опасны для меня? Чепуха, зачем я им?

– Они ненавидят «грязное знание» и вполне могут рассудить, что ты уже заражен. В Роуле только глухой не слышал, что я торчу у тебя круглыми сутками и мы болтаем о всякой всячине.

Приор рассмеялся:

– Не стоит волноваться. Не думаю, что им нужен кто-то, кроме тебя. Во всяком случае, у тебя нет таких доказательств.

– Это так, но когда появятся, то будет поздно, – заметил Грон.

Приор понимающе кивнул:

– Что ж, будем надеяться на лучшее. – Он помолчал. – А насчет обучителей я могу тебе помочь. У меня есть несколько молодых и горящих энтузиазмом ребят. Я поговорю с ними, возможно, кто-то согласится идти с тобой.

– Ну что ж, – сказал Грон, – и это дело, но я хотел, чтобы это был ты.

Грон ушел. Приор некоторое время молча сидел и смотрел на огонь в камине. Потом поднялся и подошел к столику в глубине комнаты. Открыл шкатулку и достал перстень, покрытый затейливой золотой насечкой. Надев его на палец, он поднес руку к лицу и резко сжал кулак. Из середины орнамента выскочил маленький шип. Приор разглядывал его несколько мгновений, затем усмехнулся и разжал руку.

Грон приехал на ферму к восходу луны. Кинув поводья дневальному, он отряхнул снег с плаща и вошел в дом. За столом в трапезной сидели все его четыре сотника, а также Комар, Эрея, Яг, Хирх и остальные из его десятка. Грон приветствовал всех и уселся на свое место. Эрея, при виде его кинувшаяся в кухню, уже несла миску с дымящимся гуляшом.

Когда он отодвинул пустую миску и залпом выдул стакан кумыса. Комар участливо спросил:

– Чем расстроен, Грон?

Грон махнул рукой:

– А, чепуха. – Он повернулся к сотникам. – Ну как наши успехи?

Сиборн довольно кивнул:

– Уже перешли к конному строю. – Он глянул в сторону Дорна. – Вот только арбалеты пока зажимает. По три в десятке.

Дорн сварливо заворчал:

– Обойдешься пока, твое дело не воевать, а людей учить. Мне мастерские уже сворачивать пора. Через пол-луны выходим в Алесидрию. Вы собираетесь привалить туда толпой в полторы тысячи человек, а кто вам будет делать оружие? Эор-защитник?

Грон хлопнул ладонью по столу. Все замерли.

– Дорн, как дела со сворачиванием мастерских?

– Через четверть будем готовы.

– Ты выедешь послезавтра. С караваном пойдут Хирх и Якир. Ты повезешь векселя баши Дилмара и к приходу каравана обменяешь их на золото. Найдешь или выстроишь помещения на всех. Я хочу быть уверенным, что сумею устроить людей на последнюю зиму. А они там гораздо суровее, чем здесь. – Он повернулся к остальным. – Через луну делаем строевой смотр. Я хочу увидеть, чему вы научили сотни. – Он помолчал. – Сиборн, как ребята?

Тот усмехнулся:

– Ничего, стараются.

Вскоре все разошлись, и Грон, накинув теплую накидку, вышел на улицу. Подмораживало, в небе светила полная луна. Он поежился, посмотрел в сторону соседней фермы и припомнил прошлогодние события.

• Предыдущая
• 59/92
• Следующая