Судьба Томаса, или Наперегонки со смертью - Кунц Дин Рей - Страница 21

• Предыдущая
• 21/63
• Следующая

Ранее я хотел найти окно, чтобы выглянуть наружу. Теперь мечтал о тихом уголке, где я мог бы свернуться в клубок и сосать большой палец, пока не пришла бы фея, моя крестная, и не увела бы из этого враждебного, пустого мира.

В этом проклятом королевстве желания выполнялись, но так передергивались, что лучше бы их и не загадывать. В двадцати футах внизу, там, где когда-то находилась мостовая, что-то двигалось, вертикальная тень по застывшей и аморфной темноте. Сощурившись, я увидел, что это, возможно, человек, но тень эта едва выделялась в окружающей тьме, и я не мог рассмотреть его лица или определить, во что он одет. В одном сомнений быть не могло: никаких крылышек феи.

Если слабый свет в комнате проникал через стекло, он точно не добирался до фигуры внизу, но позволял четко разглядеть мой силуэт. Фигура застыла. Я почувствовал, что неведомое существо смотрит вверх, но не отошел от окна. Все равно меня уже увидели. Незнакомец мог прийти ко мне, а мог и не прийти. Мгновение спустя он направился к зданию, исчез, войдя в него.

С пистолетом в руке я вернулся в коридор второго этажа. Совсем недавно я поднялся по западной лестнице, которая начиналась в гараже, расположенном в задней части здания. Дверь в восточном конце коридора предполагала наличие другой лестницы, которая вела в переднюю часть здания и по которой, вероятно, он сейчас поднимался.

Моя обостренная интуиция, которая так часто спасала меня, шла главным образом от головы, наглядно проявляясь в покалывании на загривке, встающих дыбом волосках на обратных сторонах ладоней и — не очень пристойно, но правда — в затвердении мошонки, хотя эротичности в последней реакции не больше, чем в пункции спинного мозга. На этот раз волны холода одна за другой прокатывались по мне, а я сам, казалось, целиком состоял из туго натянутых струн, которые кто-то немилосердно проверял на прочность.

Любой ценой мне следовало избегать контакта с этой темной фигурой. Я не знал, почему должен держаться подальше от этого человека, если имел дело с человеком, и спросить было не у кого, потому что интуиция — односторонний канал связи с Богом, который никогда не склонен утолять наше любопытство, возможно, по одной простой причине: дай нам шанс, каждый из нас вел бы себя как ребенок во время семейной автомобильной поездки, постоянно спрашивающий: «Мы еще не приехали?» — или что-то в этом роде.

Я повернулся спиной к восточному концу коридора и поспешил к западному. Идти вниз представлялось глупостью, отчасти потому, что покидать здание я не собирался. Выйдя наружу, где меня ждало неизвестно что, я мог обнаружить, что вернуться назад сложно, а то и невозможно. Поэтому я исходил из того, что лучше находиться в самом здании в момент возвращения в мою реальность. Смена реальностей не могла не произойти, но когда? Через несколько минут? Часов?

Проскочив два пролета к верхней лестничной площадке, я потянул на себя дверь, которая открылась так же бесшумно, как и все предыдущие, словно трение в ручке, защелке, петлях отсутствовало напрочь. Застыл, не уходя с лестничной площадки, прислушиваясь.

Когда дверь на лестницу открылась на втором этаже, я не услышал ни звука. И не подул внезапно ветерок, предупреждая меня. Я узнал, что гость из пустоши уже на лестнице, только когда увидел опережающую его тень, которая, извиваясь (я даже подумал, не змей ли незнакомец), легла на площадку между этажами.

Я скользнул в коридор и закрыл за собой дверь, вновь ничего не услышав.

Третий этаж ничем не отличался от второго. Я сомневался, что мне хватит времени добежать до восточного конца коридора, прежде чем мой преследователь поднимется на третий этаж и увидит меня.

Кроме того, бегать по лестницам — не стратегия, такое поведение не тянуло даже на тактику. Не вызывало сомнений, что рано или поздно все бы закончилось нашим столкновением в одной из дверей, и я не уверен, что эта встреча завершилась бы для меня удачно, пусть я и держал в руке пистолет.

По собственному опыту я знаю, что у парня по другую сторону двери оружие может быть и более мощное, чем пистолет: скажем, пулемет или автоматический помповик, а может, разъяренный хорек, которого он бросит мне в лицо. Или он будет с ног до головы закован в броню и держать в руках ракету «земля — воздух», которая, пущенная горизонтально, могла превратить человека в облако обугленных ошметков. Да и мало ли какое оружие могло оказаться к него в руках, способное убить не только тебя, но и твою кошку, если ты захватил ее с собой!

Доверяя своей удаче, я пробежал половину коридора и распахнул дверь по левую руку. За ней тускло освещенная лестница вела еще к одной двери. Я практически не сомневался, что в доме три этажа. Возможно, эта лестница выходила на чердак.

Чердаки я люблю не больше подвалов.

Многие люди ничего не находят на чердаках, кроме пыли, гнили и выцветших фотографий из времен старшей школы, которые напоминают, какими многообещающими они когда-то выглядели и как мало им удалось добиться.

Мне, увы, доставались иные находки: коллекция высушенных голов, подвешенная за волосы на стропилах, или боевой сокол, пикирующий с балки, чтобы выклевать глаза незваному гостю, или сеть, падающая на нежеланного визитера, а потом только сильнее затягивающаяся от каждого его судорожного движения.

Несмотря на малоприятные впечатления от знакомства с чердаками, я переступил порог, едва, оглянувшись, заметил, как начала открываться дверь в западном конце коридора, а оказавшись на лестничной площадке, плотно закрыл за собой свою дверь.

Оказавшись на крыше, я покидал пределы здания, и бежать мне было некуда, поскольку от земли меня отделяли добрые сорок футов. Тем не менее я торопливо преодолел последний лестничный пролет, и по нескольким причинам: во-первых, если встречаешься с Неизвестным, которое представлял собой этот незнакомец из пустоши, лучше до последнего момента избегать конфронтации, во-вторых, рациональный оптимизм необходим любому, кто надеется выжить, и в-третьих, другого пути не было.

Дверь, к которой привела меня лестница, открылась не на чердак, а в комнатку десять на десять футов, такую же серую и безликую, как и все остальноее в этом здании. Как я вскоре понял, я оказался в некоем подобии подсобного помещения, построенного на крыше. Напротив двери, в которую я вошел, ждала еще одна, а миновав ее, я вышел на плоскую и огороженную парапетом крышу здания, закрыв за собой последнюю из дверей.

Теперь, когда от абсолютно черного неба меня не отделяло окно, оно пугало даже больше, не только своей неестественной чернотой, но и еще по какой-то причине, которая ускользала от меня. Может, и не ускользала. Может, я боялся признать и обдумать ее, из страха, что такие мысли быстро лишат меня разума, ввергнув в пучину безумия.

Действительно, крыша выглядела более чем странно, совершенно дезориентировала, потому что безлунное и беззвездное небо то казалось бесконечной пустотой, то становилось низким потолком пещеры в глубинах земли, то опять пустотой. Несмотря на далекие озера огня, земля вокруг этого одиноко высящегося здания выглядела такой же черной, как небо, света не хватало даже для того, чтобы увидеть край крыши, огороженный в моей реальности парапетом в стиле арт-деко. Даже в отдаленных районах Мохаве, даже в ночь, тогда тяжелые облака толщиной в две тысячи футов отделяют пустыню от вселенной со всеми ее звездами, от земли идет слабый свет, результат естественной радиации природных минералов или люминесценции некоторых видов растений. Но не здесь. Эта наружная тьма, такая всеобъемлющая, казалось, могла проникнуть мне в разум, чтобы зачернить все мысли и полностью лишить надежды.

Я едва различал белые очертания моих рук: одну сжатую в кулак, вторую с пистолетом. А когда я взялся за пистолет обеими руками, он оставался невидимым, и я едва не нажал на спусковой крючок только для того, чтобы увидеть дульную вспышку и убедиться, что я не слепой.

• Предыдущая
• 21/63
• Следующая