Струны сердца - Макбрайд Мэри - Страница 20

• Предыдущая
• 20/33
• Следующая

— Да я так, на всякий случай спросил… — И протянул бутылку мескаля Стрелку. — Давай, парень. Глотни по больше этого зелья, и ты забудешь, что такое баба и зачем она требуется.

После замечания Дуайта напряженная атмосфера стала понемногу рассеиваться. Ночной воздух заметно посвежел. Гидеон, обняв Хани за талию, поднял ее на ноги.

— Мы, пожалуй, пойдем наверх. — Он обвел взглядом сидевших у костра, а по том, небрежно прикоснувшись к висевшему на боку кольту, добавил: — Увидимся утром, джентльмены.

Карабкаясь вверх по склону, Хани думала о своем поведении. Странно, что она промолчала в ответ на явное оскорбление.

У нее не нашлось слов, чтобы дать отповедь этим бандитам, которые буквально раздевали ее глазами, подобно голодным койотам, ходящим кругами рядом с беспомощной жертвой. Она сидела на коленях у Гидеона, позволив ему быть своим спасителем. И не только потому, что это было в данной ситуации разумно и ей требовалась его защита. Кстати, никогда еще она не чувствовала себя в такой безопасности.

С его стороны это было лишь уловкой: он предупреждал бандитов, чтобы те держались подальше от нее. Но его прикосновения вызывали в ней трепет, волновали кровь, и если они были рассчитаны Гидеоном только на то, чтобы утвердить себя в глазах шайки королем, то она не возражает быть королевой.

— Сегодня ночью ты будешь в безопасности. Никто тебя не потревожит, ясноглазая.

Хани посмотрела ему прямо в глаза.

— Никто?

Устоять было трудно. Да и какой мужчина из плоти и крови смог бы устоять, подумал Гидеон, и прижался губами к ее рту. Боже, какая она нежная и сладкая, совсем как ее имя. У него голова шла кругом от едва уловимого запаха мескаля на ее губах и аромата ее волос.

Там, у костра, ему пришлось пережить несколько неприятных мгновений. Он недвусмысленно продемонстрировал свое право на эту женщину, чтобы сдержать Дуайта и его головорезов. Он дал им понять, что она принадлежит ему, и только ему. И на какой-то краткий миг сам в это поверил.

Но, даже целуя ее, он понимал, что она ему не принадлежит.

Вот если бы она все еще была Эдвиной Кэссиди — кассиршей без блистательных перспектив… Но Хани Логан, дочери богатейшего человека в округе, жизнь сулила не только золотые горы, но и положение в обществе, какого Гидеон Саммерфилд никогда не сможет ей дать.

Он оторвался от ее губ, все еще сжимая в объятиях теплое, обмякшее тело. Будь он религиозным человеком, он стал бы молить Бога ниспослать ему сил и положить конец его мукам.

Девушка тоже тяжело дышала. Она так крепко прижала его к себе, что он поморщился. Вспомнив о его ране, Хани отступила на шаг.

— Прости, Гидеон, я сделала тебе больно.

— Нет, ничего. Все в порядке.

— Слава Богу, — неуверенно сказала она, потому что прочла в его глазах не боль, а нечто другое. Что это? Разочарование? Чувство вины? Ведь предполагается, что женатые мужчины не должны целовать других женщин. А она сама спровоцировала этот поцелуй, в этом не было никакого сомнения. — Это я виновата. Мне не следовало…

— Эд, — прервал он ее, — никто не виноват. И это всего-навсего поцелуй.

— Да, но я не должна была…

Гидеон опустился на одеяло, увлекая ее за собой.

— Ты не сделала ничего такого, чего должна стыдиться. И больше это не повторится, так что перестань корить себя. Идет? — Он взъерошил себе волосы. — К тому же этот поцелуй ничего не значил.

— А для меня значил, — тихо промолвила она. — И ты для меня значишь очень много, Гидеон. Я знаю, что не должна испытывать какие-либо чувства к женатому мужчине. — Ее голос задрожал. — А я испытываю…

Гидеон ответил не сразу. Господи, помоги мне, подумал он, глядя в звездное небо.

— Я не женат, — наконец произнес он.

— А Кора?

— Она умерла. Дуайт похоронил ее. И моего сына тоже.

Хани прислонилась к его плечу.

— Ах, Гидеон, мне так жаль.

— Не жалей. Не трать своих чувств на шлюху, предавшую мужа.

— Я не ее жалею, мне жаль тебя, Гидеон Саммерфилд. Так много потерь! Ты заслуживаешь лучшего. Да, лучшего.

— Ты так считаешь, ясноглазая? — Он боялся заглянуть в эти огромные глаза цвета морской волны. Как они, верно, блестят в лунном свете! Они могут заставить его забыть, кто он и что должен делать.

— Уверена.

Как усложнилась ситуация, подумал он. Ведь что, в сущности, нужно мужчине? Женщина, подруга, которая бы верила в него, в чьих глазах он был бы добрым и сильным, заслуживающим в жизни самого хорошего. Тогда чего проще — обнять ее хрупкие плечи, поцеловать, прижаться к ней всем телом. Так просто. Но совершенно невозможно!

Однако если Хани Логан считает, что он заслуживает лучшего, то он такого же мнения о ней. Он никогда не сможет дать ей и сотой доли того, на что она имеет право претендовать. Даже физическое обладание ею сейчас было для него не таким важным, как ее счастье и благополучие. Может, это любовь? — встревожился он. Если так, то судьба сыграла с ним злую шутку. Всю жизнь он считал, что любовь не для него, а тут вдруг влюбился в женщину, которая никогда не будет ему принадлежать.

— Спи, ясноглазая, — приказал он чуть грубее, чем ему хотелось.

— Но я…

— Тебе надо поспать.

Хани свернулась калачиком. Судя по голосу, рана беспокоит его больше, чем он хочет показать. Она тоже устала. Разыгравшаяся у костра сцена совершенно ее вымотала. Но слова Гидеона не выходили у нее из головы. Кора умерла. Он больше не женат. Он свободен.

Но он все еще грабитель и пребывает в бегах. Впрочем, как и она. Но есть же выход из этой ситуации! Пытаясь его найти, Хани незаметно для себя самой погрузилась в сон.

Отправив младших детей в школу, Кейт села завтракать. За столом еще оставался старший сын Зак.

— Я его не понимаю, мама, — проворчал он. — Может, все эти разговоры о том, какой папа крутой, не более чем вы думки?

— Передай, пожалуйста, масло, Зак, — прервала его Кейт. — И кончай завтракать, ты уже опаздываешь.

— Моя сестра сбежала невесть куда с бандитом, а папа ведет себя так, будто ничего не произошло.

— Сейчас папу больше беспокоит состояние Айзека. — Кейт подняла взгляд от чашки и строго посмотрела на Зака. — А тебе следовало бы оказывать немного больше внимания человеку, в честь которого тебя назвали. Ты и трех раз не навестил дядю Айзека с тех пор как он заболел.

— Мне тяжело видеть его таким, — понурился Зак. — Все равно он не знает, приходил я к нему один раз или сто.

— Этого точно никто не может знать. — Кейт почувствовала облегчение оттого, что, кроме нее, по-прежнему никто не догадывается о трюке Айзека. — Во всяком случае, твой отец считает, что сейчас его место рядом с больным. И я с ним согласна, — добавила Кейт, вздохнув.

— А я считаю, что отец должен поймать этого преступника и вернуть Хани домой, а не пускать нюни у постели больного, как… как какая-нибудь старуха.

— А вам, молодой человек, неплохо бы попридержать язык! Я не потерплю таких разговоров!

— Но, мама…

— Довольно, Зак. Если ты позавтракал, можешь идти. Мне будет очень приятно, если ты перед уходом заглянешь к дяде Айзеку. Но если не хочешь, отправляйся в школу.

— Да, мэм. — Зак не посмел возразить матери, встал из-за стола и вышел из столовой.

У него та же походка, что и у Рейса, подумала Кейт, и ростом он почти с него. На щеках Зака уже пробивается пушок, и, видимо, недалеко то время, когда Рейс и Айзек научат его пользоваться помазком и бритвой.

Все эти годы Кейт справлялась с взрывным характером сына, заставляя его прислушиваться к голосу разума. Но мальчик вырос похожим на отца не только внешне, он унаследовал его упрямство, его убежденность в том, что он всегда прав, решимость поступать по собственному разумению.

Однако у Рейса есть тому оправдание — его жизнь складывалась совсем не так, как у сына. Он очень рано стал самостоятельным — с тех пор, как его отца убили индейцы на тропе Санта-Фе. Тогда он был на три года моложе Зака, тем не менее ему пришлось взвалить на свои плечи ответственность за всю семью. Его упорство помогло ему в бизнесе. К тому же с ним всегда был рядом его чернокожий ангел-хранитель — Айзек Гудмэн.

• Предыдущая
• 20/33
• Следующая