Выбери любимый жанр

Король замка - Холт Виктория - Страница 49


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

49

— Никогда не видела, чтобы он паниковал. Тем более, из-за жуков.

— Мисс, — кричала Женевьева, — разве это было не ужасно?! В подземелье — и всего с одной свечой! Я не сомневалась, что там кто-то есть… Он смотрел на нас. Я чувствовала, мисс. Честное слово! — Дети слушали с открытыми ртами, и Женевьева не могла устоять перед соблазном быть в центре общего внимания. — Я слышала какой-то шум, — продолжала она, — и думала, что это привидение. Какой-нибудь бывший узник, который умер в подземелье и чья душа не знает покоя…

Я видела, что Женевьева перевозбуждена — вот-вот могла начаться истерика. Я поймала взгляд Жан-Пьера, и он кивнул.

— Ну-ка! — воскликнул он. — Кто хочет танцевать «Марш улиток»? Мы полакомились ими — теперь следует сплясать в их честь. Пойдемте, мадемуазель Женевьева. Мы откроем бал.

Женевьева с готовностью вскочила — щеки горели, глаза сияли. Вложив свою ладошку в руку Жан-Пьера, она понеслась по комнате.

От Бастидов мы ушли около четырех часов. Когда мы вернулись в замок, ко мне подбежала горничная и сказала, что госпожа де ла Таль хочет как можно скорее меня видеть и ждет в своем будуаре.

Чтобы не терять времени, я пошла к ней прямо в костюме для верховой езды. Постучав в дверь, услышала ее приглушенное «Войдите!» Я вошла, но в изысканно обставленной комнате с кроватью под пологом из переливчато-синего шелка Клод не оказалось.

— Сюда, мадемуазель Лосон. — Голос доносился из открытой двери в глубине комнаты.

Будуар был примерно вполовину меньше спальни. Большое зеркало, ванна, туалетный столик, софа — в комнате висел аромат благовоний. Сама Клод в широком светло-голубом пеньюаре полулежала на софе. Белокурые волосы падали на плечи, кончик босой ноги соблазнительно выглядывал из-под пеньюара, и как бы мне ни было это неприятно, я не могла не признать, что она необыкновенно привлекательна.

— А, мадемуазель Лосон. Вы только что пришли? Были у Бастидов?

— Да, — сказала я.

— Конечно, — продолжала она, — у нас нет причин возражать против вашей дружбы с Бастидами.

Я изумилась, и она с улыбкой добавила:

— Конечно, нет. Они делают нам вино, вы чистите наши картины.

— Не вижу связи.

— Вы все поймете, мадемуазель Лосон, если как следует подумаете. А я говорю о Женевьеве. Уверена, Его Светлости не по душе ее приятельские отношения… со слугами. — Я была готова возразить, но она не дала мне вставить и слова (в ее голосе появилась слащавая нотка, как у пожилых людей, когда они распекают провинившегося ребенка). — Возможно, во Франции за юными девушками следят строже, чем в Англии. Мы не позволяем им слишком свободно общаться с людьми иного социального положения. В некоторых обстоятельствах это могло бы привести к… осложнениям. Я думаю, вы меня понимаете.

— Вы хотите, чтобы я запретила Женевьеве бывать у Бастидов?

— Вы признаете, что эти визиты неблагоразумны?

— Я не имею на Женевьеву того влияния, которое вы мне приписываете, и я не смогла бы помешать ей поступать так, как она хочет. Но я могу попросить ее зайти к вам, и вы сами выскажете ей свои пожелания.

— Но вы вместе ездите к этим людям! Это все ваше влияние…

— Я знаю, что не смогу чинить ей препятствия. Но я скажу ей, что вы хотите с ней поговорить.

С этими словами я вышла из комнаты.

Вечером я поднялась к себе и уже легла в кровать, но еще не заснула, когда в замке поднялась какая-то суматоха.

Я услышала визг, потом гневные крики и, накинув халат, вышла в коридор. Послышалась ругань, потом голос Филиппа. Я стояла на пороге комнаты, не зная, что делать, как вдруг увидела пробегавшую мимо горничную.

— Что случилось? — крикнула я.

— Улитки у мадам в постели!

Я вернулась в комнату и села на постель. Итак, Женевьева взбунтовалась. Спокойно выслушав замечания тети Клод, она задумала месть. Быть неприятностям.

Я направилась в детскую и тихонько постучала в дверь. Никакого ответа. Тогда я вошла и увидела, что Женевьева лежит в кровати и притворяется спящей.

— Можешь не притворяться, — сказала я.

Она приоткрыла один глаз и захихикала.

— Мисс, вы слышали визг?

— Кто же его не слышал?

— Представляю, как вытянулось у нее лицо, когда она их увидела!

— Не смешно.

— Бедная мисс! Мне очень жаль людей, у которых нет чувства юмора.

— А мне жаль людей, которые позволяют себе идиотские выходки, за которые сами же потом расплачиваются. Что теперь будет, как ты считаешь?

— Она займется своими делами и не будет лезть в мои.

— Все может обернуться иначе.

— О перестаньте! Вы не лучше ее. Она пытается встать между мной и семьей Жан-Пьера. У нее ничего не выйдет!

— Если тебе запретит отец…

Она выпятила нижнюю губу.

— Никто не запретит мне видеть Жан-Пьера… и всех остальных.

— Ты ведешь себя, как школьница. Подложила ей улиток и думаешь, что это поможет?

— А разве нет? Вы не слышали, как она кричала? Держу пари, что она испугалась. И поделом.

— Ты же знаешь, что она этого так не оставит.

— Пусть делает, что хочет, а я буду делать то, что хочу я.

Спорить было бесполезно, и я ушла. Мое беспокойство переросло в тревогу. Не только из-за глупого поведения девочки, вызванного грубым вмешательством в ее жизнь, но также из-за ее увлечения Жан-Пьером.

На следующее утро в галерею пришла Клод. На ней был синий костюм для верховой езды и голубая жокейская шапочка. Ее обычно светлые глаза казались синими от гнева, но я сделала вид, что ничего не замечаю.

— Ночью произошел отвратительный случай, — сказала она. — Возможно, вы слышали.

— Да, до меня доносились какие-то звуки.

— Манеры Женевьевы достойны сожаления, но удивляться тут нечему, если принять во внимание с кем она водит дружбу. — Я подняла брови. — И я думаю, мадемуазель Лосон, что во всем виноваты вы. Согласитесь, это после вашего приезда она начала якшаться с виноделами.

— Эта дружба не имеет ничего общего с ее дурными манерами. Когда я приехала, они уже тогда были достойны сожаления.

— Я убеждена, что вы на нее плохо влияете, и по этой причине требую, чтобы вы уехали.

— Уехала?

— Да, это самый лучший выход из создавшегося положения. Я прослежу, чтобы вам заплатили за работу, а мой муж может помочь вам найти другое место. И никаких возражений. Через два часа вас не должно быть в замке.

— Но это невозможно. Я не закончила реставрацию картин.

— Мы найдем кого-нибудь другого.

— Вы не понимаете. Я использую свои собственные методы и не могу бросать картину, не закончив.

— Я здесь хозяйка, мадемуазель Лосон, и прошу вас уехать.

Как она уверена в себе! Есть ли у нее на это основания? Неужели она имеет такое влияние на графа? Стоит ей попросить, и все исполнится? Не переоценивает ли она свое влияние на графа?

— Меня нанял граф, — напомнила я ей.

Она скривила губы.

— Значит, он вас и рассчитает.

Я почувствовала леденящий страх. У нее, должно быть, есть веские причины для такой непоколебимой уверенности в своих силах. Возможно, она уже говорила обо мне с графом и он, чтобы доставить ей удовольствие, согласился на мое увольнение. Пытаясь отогнать от себя дурные предчувствия, я пошла за ней в библиотеку.

Она резко распахнула дверь и позвала:

— Лотер!

— Что дорогая? — откликнулся он.

Увидев меня, он поднялся со стула и с ошеломленным видом направился нам навстречу. Потом кивнул мне в знак приветствия.

— Лотер, я сказала мадемуазель Лосон, что она больше не может здесь оставаться. Но она отказывается получить расчет от меня, вот почему я привела ее к тебе. Скажи ей!

— Сказать ей? — переспросил он, глядя то на меня, то на нее.

Я всем своим видом выражала презрение, она же была раздражена, но даже это ей шло: на щеках выступил румянец, подчеркивавший синеву глаз и белизну ровных зубов.

— Женевьева положила мне в кровать улиток. Такая мерзость!

49

Вы читаете книгу


Холт Виктория - Король замка Король замка
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело