Кровные узы - Джеллис Роберта - Страница 45

— Берегись! К оружию!

Он инстинктивно прикрыл руками затылок и шею и присел на корточки. Кричал Бофор, пытавшийся предупредить и прикрыть его. Краем глаза Реднор заметил, как в бедро его жеребца глубоко вонзилось три стрелы. Животное со стоном рухнуло в пыль. Конюх Леа схватил поводья ее лошади, чтобы та, чего доброго, не понесла. В считанные секунды двор превратился в месиво из кричащих в ярости людей и лягающихся коней. Бофор протянул Реднору руку, чтобы помочь встать, — с кончиков пальцев капала липкая теплая кровь. Пыль и камни двора обагрились еще больше, когда Джайлс полоснул по горлу издыхающего жеребца Кейна, чтобы облегчить его мучения. И тут Реднор словно обезумел. Он бросился к двери во внутренние покои замка и заколотил по ней кулаками, при каждом ударе оставляя кровавые следы. Она оказалась запертой, тогда он прокричал боевой клич, и рядом с ним тут же собрались его воины. Под их натиском дверь подалась и распахнулась. В пользу невиновности основной части обитателей оксфордского замка говорило то, что все помещения удалось взять практически без сопротивления. Однако Кейн ничего не видел и не слышал, ослепленный яростью. Его люди под предводительством Херефорда прошли через весь замок, оставляя позади себя залитые кровью полы.

Реднора тошнило от кровавого смрада, но он не останавливался. В конце концов, ему удалось отыскать Оксфорда. Тот дрожал от страха и был совершенно безоружен.

— Бери оружие — пошли драться, — рявкнул Кейн.

— Я не соперник тебе.

— Надень латы с головы до ног, а я буду драться так.

— Нет!

— Я буду драться с тобой пеший, а не верхом! Бери оружие — и вперед!

Оксфорд какое-то мгновение колебался, раздираемый сомнениями: пешего Реднора значительно ослабляла покалеченная нога.

— Нет, — наконец ответил он.

— А ты трус, однако. Ну что ж, тогда я просто перережу тебе горло на глазах у твоей жены и детей.

— Я не виновен! — заливаясь слезами, завопил Оксфорд. — Я никогда не делал тебе ничего плохого! Ты не можешь так обойтись со мной!

— Отчего же?! — вытягивая меч, прорычал Реднор.

— Остановись, Реднор. — В гостиную ворвался Херефорд, принеся с собой запах крови и пыль двора. — Те стрелы принадлежат твоим людям.

— Что?!

— На стрелах оперение и опознавательные значки Гонтов. Однако я готов поставить свою жизнь против медного гроша, что тетиву спустил не твой солдат. Тем не менее, шестеро твоих людей пропали.

— Я ничего об этом не знаю, совсем ничего, — Оксфорд, рыдая, упал к ногам Кейна.

— Забудь о нем сейчас, хотя он вполне заслужил, чтобы его вздернули на виселицу, — продолжал Херефорд, презрительно поджав губы. — Ты ни в чем не можешь обвинить его. Я не сомневаюсь, что тела тех шестерых или сожгли, или порубили на куски и где-нибудь закопали. Но, с другой стороны, кто может поручиться, что их не подкупили, и они просто не сбежали после того, как их план провалился? Люди Оксфорда — это одно дело, но, если мы затронем его самого, нас обвинят в убийстве.

— Мертвые жаловаться не умеют, — с налитыми кровью глазами упрямо проговорил Реднор.

— Ты что, решил поднять на меч всех в этом замке, включая женщин и детей? Всегда найдется тот, кто пожалуется.

— Перед Богом клянусь, — плача, Оксфорд прижимался к ногам Реднора. — Перед Всевышним заявляю, что я не виновен! Подкупили ваших людей или убили, мне об этом ничего не известно!

— Кейн, ради Бога, оставь ты его. Ты уже отомстил за своего жеребца. Хватит, пойдем. Может, он говорит правду. Все его люди были безоружны и даже не защищались. От комнат замка нас отделяла только слабая, второпях запертая дверь. Мы и так приняли на душу страшный грех, убивая безоружных людей, которых к тому же застали врасплох.

— Только за жеребца? А жизнь моего человека, по-твоему, ничего не стоит?!

Вытирая окровавленный меч и пряча его, Херефорд приблизился к Реднору. Как только тот прекращал махать мечом, разум возвращался к нему и он мог воспринимать чужие доводы.

— Бофора едва задели в мякоть плеча. Оно заживет быстрее, чем ты утихомиришь свой гнев.

Не проронив ни слова, даже не взглянув на Оксфорда, Кейн пнул его, чтобы освободить ноги, и пошел прочь.

Ему уже оседлали другую лошадь. По всему двору по приказу Джайлса расставили часовых. Гарри Бофор с обмотанной вокруг плеча кровавой тряпкой стоял с мечом наготове рядом с Леа.

— Ты тяжело ранен? — спросил Бофора Реднор.

— Сущий пустяк, милорд. Царапина, которая чуть кровит, вот и все.

Реднор кивнул и повернулся к Леа, только начавшей приходить в себя от вновь пережитого ужаса.

— С тобой все в порядке? Ты такая бледная. Тебя не ранили?

— Я чувствую себя прекрасно, но, милорд, ради Бога, поедем отсюда, пока не случилось еще что-то страшное.

— Поедем, как только я и Херефорд соберем людей. Джайлс!

— Я здесь, милорд.

— Как у нас дела?

— Шестеро пропавших. Разве милорд Херефорд не передавал вам?

— Передавал. Что еще?

— С полдюжины сущих царапин — у кошки и то лучше бы вышло. И сломанная рука.

— Сломанная рука?!

— Один дурак поскользнулся в луже крови на лестнице и скатился вниз. Но он вполне может сидеть в седле.

— Тогда поехали. Я вижу, Херефорд тоже готов. Меня уже тошнит от этого места.

— Может, вам лучше не появляться в тех местах, где проливают кровь? — язвительно спросил Джайлс. — Особенно, если вы не в состоянии сдержать себя. Вы же, наверное, никогда не видели, как летят стрелы, никогда не видели ножа в горле? Кто же тогда вел себя как полоумный?

— Ну, хватит, — проворчал Реднор. — Я знаю, что у нас не все прошло гладко. Вспомни прошлую ночь! Кто орал во все горло, требуя крови?

— Они охотились не за моей головой. А о своей шкуре я не очень переживаю.

С недоверием и болью Реднор уставился на своего старого учителя.

— Ты знаешь меня почти тридцать лет, — с усилием заговорил он. — Как ты мог сказать мне такое? Как ты мог назвать меня трусом? Еще никогда за эти годы ты не позволял себе так…

— Тогда что заставило тебя совершить столько глупостей? Как нам теперь добираться до дому? Есть хоть один человек между замком и Лондоном, не связанный с Оксфордом кровными или брачными узами? Если ты не рехнулся от страха, то почему ты так поступил?

Кейн потер лоб, оставляя на нем красные полосы.

— Из-за крика моего коня и крови Бофора, — медленно проговорил он. — Да, наверное, я просто обезумел. Ладно, теперь уже ничего не поправить. К вечеру нам нужно добраться до Лондона. Не думаю, что мы станем возвращаться той же дорогой. Но до этого надо еще дожить.

— Язык у тебя хорошо подвешен. Но сказать проще, чем сделать. Ты думаешь, твоя жена в состоянии так долго сидеть в седле?

— Необходимость — тяжелая вещь, но спорить с ней бесполезно. — Взгляд Реднора стал жестким. — Если она очень устанет, я посажу ее к себе. Отдавай приказ, Джайлс. Пора. Промедление столь же бесполезно, как и опасно.

Ехали в полном молчании. Лишь когда притомившийся отряд приблизился к Восточным воротам Лондонской стены, лорд Херефорд нарушил тишину:

— Мы потребуем, чтобы нам открыли ворота, или останемся здесь до восхода?

— Думаю, нам лучше остановиться по эту сторону. — Реднор чуть приподнял спавшую у него в седле Леа и переложил поводья в другую руку. — Я и не надеялся, что мы доедем. Мне лишь поскорее захотелось уйти подальше от того дурацкого места. Я даже не очень понимаю, где мы. Давайте остановимся, разобьем лагерь, а утром въедем в город как положено достойным людям.

— Разве мы ехали всю ночь не для того, чтобы первыми сообщить королю о том, что произошло в замке Оксфорда?

— Нет. Мы ехали всю ночь только для того, чтобы спасти свои шкуры. На дороге от замка Оксфорда до Лондона, у этой свиньи слишком много дружков, и уж они бы постарались достойно встретить его обидчиков. Невиновность не должна суетливо заявлять о себе. Она лишь удивленно смотрит, когда ей задают вопросы, и спокойно отвечает.