Предательство - Макинтош Фиона - Страница 66
- Предыдущая
- 66/109
- Следующая
Кайрус развернулся и решительно зашагал прочь. Тор посмотрел на Клута, потом сокрушённо вздохнул. Он окончательно запутался.
«Ну, и что ты об этом думаешь?»
«Я не думаю, Тор, я делаю. Кайрус прав. Если Лисс ему сказала — значит, думать нечего. Все решения за нас принимает она».
«Но как это понимать?»
«Не задавай мне вопросов, на которые у меня нет ответов. Кайрус прав: мы трое каким-то образом связаны — это единственное, что нам известно. По крайней мере, нам с тобой. И ещё — что мы должны выполнять волю Лисс. Какой у нас выбор?»
Тор обдумал эти слова.
«Ты прав. Но знаешь, над чем я очень много размышляю с тех пор, как мы уехали из столицы? Я не ожидал, что Меркуд так легко сдастся. Стоило мне чуть-чуть нажать — и он уступил. Думаю, он знает больше, чем говорит».
С этим Клут был согласен. И сам Меркуд, и его цели вызывали у него большие подозрения.
Ночь была отдана отдыху. Наутро двое всадников и птица продолжали путь на север.
Через несколько часов Клут подлетел и приземлился Тору на запястье.
— Что-то не так? — небрежно бросил Кайрус. Тор покачал головой, однако это означало скорее «не знаю», чем «нет». Обычно Клут никогда не садился ему на руку.
Некоторое время сокол сидел неподвижно, потом покосился на Тора жёлтым глазом.
«Я не сказал тебе раньше, потому что хотел все обдумать. Прошлой ночью мне явилась Лисс».
Тор рывком натянул поводья, и Тимара покорно остановилась.
— Ну вот, я же говорил, — заметил Кайрус, останавливая коня.
— Прошлой ночью Лисс нанесла Клуту визит. И он только сейчас решил об этом сообщить.
— И? — кажется, эта новость Кайруса не слишком удивила.
«Мы ждём», — мысленно напомнил соколу Тор. Птица сделала вид, что не придала значения его тону.
«В нескольких милях к западу отсюда начинается Великий Лес. Лисс хочет, чтобы мы направились туда».
«И, разумеется, не предоставила никаких объяснений — как всегда», — фыркнул Тор.
«Хорошо, что ты мне напомнил. Она надеется, что мы не станем возражать против небольшого пира на опушке в её обществе».
Прежде, чем Тор ответил, сокол взлетел. Глядя ему вслед, Тор почувствовал, как горят щеки.
— А теперь вслух, пожалуйста, — ничего не выражающим тоном произнёс Кайрус.
— Насколько я понял, наша общая знакомая желает чтобы мы свернули на запад, пока не доберёмся до границы Beликого Леса.
— И?
— Все. Больше ничего не известно.
На его лице появилось беспокойство… и не только беспокойство. Это заставило Кайруса воздержаться от дальнейших расспросов.
— Отлично, — сказал он. — Кажется, я знаю, куда ехать. Примерно в трёх или четырёх милях отсюда Лес начинает понемногу отступать к западу, а потом граница резко поворачивает обратно. Если поторопимся, к вечеру будем на месте.
Кайрус говорил как истинный воин — спокойно и по делу. И Тор был ему за это благодарен.
Ехать оставалось несколько часов, и Великий Лес ещё не успел показаться впереди, но все трое уже ощутили его странное притяжение. Как ни странно, сильнее всего это чувствовал Кайрус. По мере того, как маленький отряд начал огибать границу Леса, офицер становился всё более молчаливым, а позже, когда день сменился вечерней прохладой, окончательно замкнулся в себе. Тор забеспокоился. Они решили выполнить требование Лисс, однако обоих терзали мрачные сомнения: их таинственные похождения могли закончиться чем угодно. До недавнего времени Кайрус развлекал спутников, пересказывая дворцовые сплетни. Однако сейчас прайм-офицер молчал, и это было явно не к добру.
«Что будем делать?» — спросил Тор, обращаясь к Клуту.
«Думаю, пока заезжать в Лес не стоит. Лисс ясно сказала, что за место нам надо найти. Это совсем близко, я чувствую».
«Но как ты узнаешь?»
«Верь мне. Она нам его покажет».
Клут опустился на плечо Тора. Весь день он кружил где-то далеко, на большой высоте. Теперь он вернулся, и Тор был вынужден признать, что чувствует себя куда спокойней.
«Сейчас я бы предложил разбить лагерь, переночевать, а утром осмотреться. Кайрус ведёт себя странно, а темнота играет с людьми нехорошие шутки. Это место заколдовано — не хватало только, чтобы кто-нибудь из нас повредился в уме».
Тор кивнул.
— Верно, — произнёс он вслух довольно весело, надеясь вывести Кайруса из задумчивости. — Пойду соберу немного хвороста.
«А я слетаю за ужином! — крикнул Клут, уже кружа над деревьями. — Смотрите в оба!»
Некоторое время юноша занимал себя тем, что разводил костёр. Но Лес как будто обступал его, почти звал… В первый раз Тор ощутил его силу в день чудесного превращения Клута. Но тогда эта мощь вызывала тревогу. Сейчас он чувствовал, что Лес его защищает.
Тор покосился на Кайруса. Казалось, те нехитрые действия, которые совершает путник на привале, за годы походной жизни настолько вошли в плоть и кровь прайм-офицера, что тело двигается само, позволяя мыслям витать где-то далеко отсюда.
Наконец путники расположились у костра. Огонь трещал, согревая их. Жуя вяленое мясо и хлеб с сыром, Тор мурлыкал себе под нос старинную песню, которую часто пела его мать. От этих звуков становилось уютно, меньше тревожили несмолкающие зовы Леса… равно как и странное молчание Кайруса. Голос у Тора был довольно приятным. Продолжая напевать, юноша готовил себе ложе… а когда обернулся, чтобы пожелать Кайрусу доброй ночи, с удивлением увидел, как по щекам офицера текут слезы. Тор смолк.
— Это была любимая песня моей жены, — пояснил Кайрус.
— Прости, я…
— Не надо. Не извиняйся. Это было так здорово — снова её услышать. Наверно, в первые годы я просто выталкивал этот напев из памяти, выталкивал… пока не забыл совсем.
— Ты до сих пор тоскуешь по ней, Кайрус?
— Очень сильно. Каждый день.
— И у тебя больше никого не было?
Услышав собственный вопрос, Тор был готов вырвать себе язык. Это же всё равно, что резать по живому…
— У меня было много женщин — как и у тебя Они мне нравятся — как и тебе. Но все они для меня как гостьи. Нет я больше ни с кем и никогда не хочу делить свою жизнь. Познав истинную любовь, не станешь тратить время, чтобы искать её снова.
В его голосе не было сожаления — только смирение. Тор покачал головой.
— Наверное, это ужасно… если так любишь…
— Всё остальное — это не любовь. А ты любил по-настоящему, Тор?
— Один раз… Но я её потерял.
— Она умерла? — потрясённо пробормотал Кайрус.
— Нет! Ну… я думаю, она жива. Кстати, вот ещё одна причина, почему я уехал из Дворца. Почему-то у меня такое чувство, что я смогу её найти, если очень постараюсь… — Тор пожал плечами и протянул Кайрусу бурдюк с вином.
— Ну что ж… — офицер отсалютовал своему спутнику, словно держал в руках изысканный кубок, и наконец-то улыбнулся. — За потерянные души и возвращение любви.
Такой момент не стоило упускать.
— Кайрус, можно тебя спросить… — он надеялся, что удачно выбрал время для вопроса. — Что сегодня произошло? Почему ты весь ушёл в себя — да так, что не дозовешься?
Прайм-офицер глубоко вздохнул и вытянулся на одеяле, затем повернулся на бок — словно для того, чтобы не видеть неровную стену леса, которая темнела вдали.
— А ты не чувствуешь?
— Чего?
— Наверно, это только у меня, — сонно пробормотал Кайрус. От тепла и усталости его совсем разморило.
— Что ты почувствовал?
Где-то внутри зашевелился ледяной страх, и Тор непроизвольно протянул руки к беззаботно пляшущим язычкам пламени.
— Знаешь, мне вдруг стало очень грустно. Невыносимо грустно. Как будто вся печаль, вся тоска, которую я сдерживал все эти годы, вдруг обрушилась на меня… а потом схлынула.
— Как вода?
— Вот именно. Я очистился. Теперь я не чувствую ничего, кроме страстного желания снова войти в Лес, и это меня пугает. Я догадываюсь, что это может значить… и боюсь этого.
Тор поворочался, устраиваясь поудобнее.
- Предыдущая
- 66/109
- Следующая
