Прогулки по крышам - Колесова Наталья Валенидовна - Страница 49
- Предыдущая
- 49/86
- Следующая
– И что я должен сказать учителям?
– Воля ваша, – ворчал эксперт-врач, упаковывая инструменты в сумку, – но если бы кто-нибудь меня послушал, я бы посоветовал домашнюю обстановку…
– Скажете, что это не их – и даже не ваше – дело. Пусть обращаются с ней как с начинающей. Давать теорию – просто теорию!
– Да зачем мне здесь оставаться?!
– Будто вы не знаете моих преподавателей! У каждого свой характер, своя профессиональная спесь…
– Антон, Антон, вы тоже окончили Академию! С отличием, насколько я помню! Вы уже добрый десяток лет сохраняете интернат в целости-сохранности… относительной… невзирая на банду несовершеннолетних волшебников и шизоидных преподавателей…
– Да я их боюсь до смерти!
– Не собираюсь я здесь оставаться!
– …режим дня, умеренные физические нагрузки, витаминотерапия, и лишь потом – щадящий режим обучения…
– В конце концов, если преподаватели не угомонятся, посылайте их ко мне в СКМ!
– Думаете, их это испугает?
– Генрих, но ведь мы собирались сохранить все в тайне насколько долго возможно!
– Тогда надо придумать другую мало-мальски правдоподобную легенду! Никто, ну никто не ожидал, что ваша внучка вот так запросто возьмет и… пошлет свою магию псу под хвост!
– Не смейте так говорить о моей внучке!
– Да не хочу я здесь оставаться!
– Господа… мадам… давайте успокоимся и обсудим все еще раз. Нам всем нелегко приходится, но надо же что-то, в конце концов, решать!
– Мерцающая магия.
Как ни странно, в общем гвалте его услышали все. Обернулись к поднявшемуся с кресла второму эксперту. Тот смотрел на свои сложенные на животе руки.
– Что-что, Андрэ? – переспросил Шрюдер нормальным голосом.
– Мерцающая магия, – повторил тот. – Очень редкий феномен, но прецедент уже был.
– И что… как с этим бороться?
– Не надо с этим бороться. Надо продолжать жить, заниматься, как предложил Генрих, теорией, пробовать практику, не отчаиваться и ждать. Магия будет возвращаться – возможно, в самые неподходящие моменты, но все чаще и чаще… Пока не останется навсегда. – Он повернулся к Агате, по-прежнему не поднимая глаз. – К твоему сожалению, как я понимаю. Теперь – прошу меня извинить. Надо еще поработать с источниками, отыскать рекомендации. Через два дня я предоставлю доклад, Генрих. Агата Мортимер, был счастлив познакомиться.
А они и не знакомились.
Его белая рука потянулась к ней. И опустилась, прикрывшись длинным рукавом балахона.
– До свидания всем.
После его ухода воцарилась тишина. Агата заметила, что маги стараются не смотреть друг на друга. Божевич осторожно кашлянул:
– Вот такой вот неожиданный финал… Генрих, кого вы приведете ко мне учиться в следующий раз? Живого дракона?
– Конечно, живого, зачем вам дохлый, – буркнула Агата.
– Агата!
– Бабушка?!
– Итак! Итак, разрабатываем удобоваримую версию для преподавателей. – Шрюдер деловито потер руки. – Девочка может идти?
– Да, конечно. – Божевич обратился к Агате – голосом таким сладким, что ей даже противно стало: – Иди в столовую, Агата. Сегодня очень вкусный ужин.
– Но я не хочу здесь оставаться… – пробормотала Агата безнадежно. Все дружно притворились, что не слышат. Она медленно побрела к двери. Постояла и повернулась. – А что мне сказать ученикам?
– Ученикам? – удивился Шрюдер и посмотрел на Антона. Тот закряхтел, опять пригладил свой «ежик».
– А что вы так удивляетесь? – с вызовом спросила Агата. – Преподавателей я всегда могу отослать к вам. А с учениками буду общаться круглые сутки. Что я должна им сказать? Или мне глухонемой притвориться?
Трое взрослых переглянулись. Бабушка вздохнула:
– Пока иди поужинай. Часов в десять позвонишь мне домой, я тебя проинструктирую. И… не расстраивайся ты так, Агатка.
– До свидания, – буркнула та и очень осторожно, чтобы от души не хлопнуть, прикрыла за собой дверь.
Агата сидела на бетонном парапете высокой металлической ограды, окружавшей интернат. Солнце садилось, спина и попа начали мерзнуть, но идти в корпус не хотелось. На ужин она припоздала и ела в просторной столовой одна. А в спальне – уверена – на нее накинется с расспросами Стефани. Да еще и с подружками. Может, просидеть здесь до самой поздней ночи, а потом прокрасться в комнату и сразу лечь спать?
Где-то рядом за деревьями мальчишки играли в футбол. Смеялись девочки. Агата вздохнула и поглядела на закатное небо.
С неба летел мяч. Бац! Ударился о землю прямо перед ней, подпрыгнул невысоко и откатился в траву. За деревьями восторженно взревели. Кто-то из футболистов отличился… Через полминуты она увидела – какой именно футболист. Рыская взглядом по траве, к ней ленивой трусцой бежал Димитров. Агата легонько толкнула мяч ему навстречу. На Димитрове была пятнистая от пота красная майка, спортивные трусы – и все те же увесистые массивные ботинки. Если таким на ногу наступит – сразу выведет противников из игры!
Парень остановился перед ней, подпинывая мяч то одной, то другой ногой попеременке. Сказал, не поднимая головы:
– А ты у нас, оказывается, огненная ведьма?
Исподлобья глянул очень темными глазами из-под темных взлохмаченных кудрявых волос. Агата ответила ему безразличным (как она надеялась) взглядом. Димитров помолчал и решил почему-то пояснить:
– Я тут самый сильный по огню.
Опять помолчал. Подкинул мяч и начал отбивать его о землю. Стрельнул взглядом в Агату.
– Был. До тебя.
Нет, зря она здесь сидела. Надо было найти самый укромный уголок школы… и там повеситься.
– Ну, все сказал? – Агата поднялась.
Димитров почему-то растерялся.
– Все…
Он был ниже ее ростом. Широкий и крепкий, как медведь. Симпатичный даже такой медвежонок…
– Тогда до свидания! – и Агата пошла перепрятываться.
– На «огневке» же все огнеупорным средством обработано! – говорил ей в спину Димитров. – И мантии рабочие тоже! Как ты смогла поджечь Горыновну?
Ногам Агаты словно кто-то скомандовал: «На месте, ать-два! Кругом!»
– Что-о?!
Димитров смотрел исподлобья, сжав кулачищи. Забытый мяч валялся на траве.
– Ну скажи, жалко тебе, что ли?
– Я ее подожгла?
– Ну не я же!
Агата действительно онемела. Просто смотрела, моргала и молчала. Димитров опять засмущался, взъерошил и без того лохматые волосы.
– Ну ладно, там мяч ждут… (За деревьями скандировали: «Ди-ми-тров! Ди-ми-тров!») Потом, да?
Агата машинально кивнула, не понимая, на что соглашается. Димитров подхватил мяч и потрусил на поле.
– Эй! – окликнула его Агата. Как, кстати, его зовут? Все Димитров да Димитров… Тот оглянулся, приостанавливаясь. – А почему ты не сказал ей… Горыновне? Или директору?
Тот махнул рукой.
– А кто бы поверил? Раз она заявила, что у тебя магии нет… Все думают на меня по привычке. А я-то знаю, что ничего не делал!
Агата тупо пялилась на деревья, за которыми скрылся Димитров. Но она ведь тоже ничего не делала! Попыталась вспомнить, как и что происходило. Вот Горыновна говорит про Слухача, Агата взвивается, разворачивается и…
И мантия на учительнице вспыхивает.
Агата схватилась за живот и села. На корточки. «Магия будет возвращаться в самые неподходящие моменты».
Она же запросто могла сжечь человека!
И даже не понять этого.
– Пирокинез, – учительским голосом вещала Стефи, шастая по комнате в хорошеньком ночном комплекте – коротенькой полупрозрачной черной маечке с розочками и штанишках с кружевами, – это способность, которой обладают в основном дети и подростки.
А я еще подросток? Агата поплотнее куталась в одеяло, чтобы Стефи не видела ее простенького хэбэшного белья.
– …они сами не понимают, что делают. И даже не знают, что это делают они…
Ну точь-в-точь про меня…
– Знаешь, какой Димитров был, когда приехал сюда? Злой, как черт! Жег что ни попадя. Правда, людей до сих пор еще не поджигал. – Стефи хихикнула. – Видала лицо Горыновны?
- Предыдущая
- 49/86
- Следующая
