Записки средневековой домохозяйки - Ковалевская Елена - Страница 77

• Предыдущая
• 77/96
• Следующая

– А чем вы занимались в своем мире? – неожиданно уточнила у меня дама, стоявшая ближе всего к креслам. Я уже поняла, что это была та самая леди Иннес – постоянная фаворитка короля.

– Работала в строительстве…

– Где?! – явно не ожидая подобного ответа, едва не воскликнула та.

– Работала в строительстве, – безропотно повторила я, сначала не совсем поняв, что же ее так удивило, а потом, примерив каждое слово по отдельности, да еще на женщину здешнего мира, поспешила пояснить: – Я чертила на бумаге и поясняла, как именно нужно делать. Я проектировала. Но сама на стройке не работала.

Леди Иннес посмотрела на меня с нескрываемым любопытством. Правда, оно было несколько иного свойства, словно разглядывала чрезвычайно экзотическую зверушку, которою не знаешь, то ли погладить и умилиться, то ли испугаться.

– Вы были проектантом? – уточнил король.

В основном он направлял весь разговор, а прочие члены королевской семьи и приближенные лишь изредка вставляли реплики.

– Да, ваше величество, – я сделала короткий реверанс, где-то в подсознании отмечая, что уже не прочь даже таким варварским способом размять ноги.

– Чудесно, – едва ли не промурлыкал король. – Тогда завтра после обеда мы ждем вас и побеседуем уже предметнее.

И едва отзвучало последнее слово, я услышала, как дверь распахнулась, в комнату ступил кто-то из придворных. Для меня это послужило командой, и я, как учила леди Норис, начала кланяться и, пятясь, отступать к дверям. Оставалось надеяться, что задним фасадом я не впечатаюсь в двери или еще куда. А то вот конфуз будет!

Но все обошлось. Оказавшись в галерее за закрытой дверью в королевские апартаменты, я облегченно вздохнула и первым же делом скинула с измученных ног туфельки. Оставшись в одних шелковых чулках, не сдерживая стона блаженства, я опустилась на полную стопу.

Вот это кайф, когда горящим натруженным ступням холодный паркетный пол приносит такое долгожданное облегчение!

Когда я оказалась способна воспринимать окружающее, то заметила замерших возле дверей лакеев. Они, скосив любопытные глаза, с трудом удерживали положенное каменное выражение на лицах.

– Вот так вот, – я демонстративно развела руками в стороны, а потом, ни капельки не смущаясь, нагнулась и подобрала откинутую в сторону обувь. – Порой и пыточный сапожок будет приятнее, чем свежий шедевр обувщика, – пояснила я и, так и не рискнув надеть туфли обратно на измученные ноги, босиком пошла прочь от дверей по галерее.

На следующий день встреча с королем проходила уже более скромно. Меня никто не наряжал как куклу, не мучил прическами. Попросту пригласив через неприметную дверцу войти в кабинет и усадив на стул, без соблюдения протокола, со мной повели настоящую беседу.

Поначалу спрашивал его величество, а потом подключился невзрачный человек, вновь стоявший за пюпитром. Он оказался неким бароном Ковали, самым главным изобретателем. Леди Иннес сидела в стороне и лишь молча слушала.

Поначалу я отвечала робко, но потом раздухарилась, вошла, так сказать, в раж и, уже не особо выбирая слова, начала делиться воспоминаниями. Перво-наперво меня стали расспрашивать о моей работе. Пришлось рассказать, чем я занималась, что специализация у меня водопроводно-канализационная.

– Если хотите, я вам ватерклозет спроектирую и ванную… – в итоге предложила я, но тут же поправилась: – Правда, у вас они и так уже в богатых домах есть…

И замолчала. Но тут подал голос Ковали:

– Миледи, а вы можете просто рассказать нам что-нибудь?

– Что-нибудь – это что? – уточнила я и тут же поспешила предупредить: – Учтите, про оружие я ничего не знаю.

– Расскажите об одном своем дне, – предложил тот.

– О каком именно?

– О любом, – по-прежнему ровным тоном попросил барон.

Я перевела взгляд на короля и после его одобрительного кивка (а тут без его одобрения никуда, монарх – первое лицо во всем) начала:

– Допустим, это был выходной день. Я вставала утром, шла на кухоньку и варила себе кофе. С наслаждением его выпивала, задерживалась на час у телевизора, а потом или готовкой занималась, или уборкой. Могла книжку сесть почитать или в магазин пойти… Так день и проходил. Я ж говорю, ничего особенного в моей жизни не было.

В наступившей тишине я услышала, как вздохнул Ковали, а потом, странно сосредоточившись, произнес:

– Вот вы сказали «на час задерживалась у телефисора». Что это есть за вещь или предмет? Зачем возле него задерживаться на час?

– Телевизора, – поправила я на автомате. – Передачи я по нему смотрела. Ой, только не просите рассказать, как он устроен! Я понятия не имею – это раз, а во-вторых, вашей промышленности до него еще развиваться и развиваться. Вы для начала радио изобретите.

– Радио?

И тут я поняла, что брякнула о том, о чем можно было бы и умолчать. Я была так далека от физики еще в школьное время, а теперь они, поди, ждут, что я подробненько расскажу, как его, родимое, сделать. Придется их разочаровать.

– Радио – это приемник, передающий голоса людей на расстоянии. Только я тоже не знаю, как оно работает. Что-то с волновыми процессами из физики связано… А может, я путаю… Поймите, люди моего времени пользуются огромным количеством вещей, о процессе производства которых не имеют даже понятия. И для меня они будут совершенно обычным явлением, тогда как для вас – едва ли не волшебством.

Его величество и барон обратились в слух.

– Например, машины, телевизоры, телефоны, факсы, компьютеры, самолеты, космические ракеты… Ой, да я еще много о чем знаю, то есть о назначении этих вещей, но как их сделать – даже не подозреваю!

– А нам и не нужно знать, как они сделаны, – попытался успокоить меня Ковали. – Главное – знать, в каком направлении стоит искать, чтобы их изобрести заново.

Но в ответ я лишь покачала головой:

– Но только не в сфере высоких технологий, а все, что я вам перечислила, именно оттуда. У вас элементарно знаний не хватает, даже чтоб двинуться в нужном направлении.

Тогда король озвучил свою следующую просьбу:

– Тогда расскажите о времени после того, как королева Флоренс попала к нам. Мне всегда было ужасно интересно, что же у вас происходило дальше. Прежнюю историю мне бабушка рассказывала… Мы потом сравним воспоминания… А пока поведайте хотя бы бегло.

– Как пожелаете, – послушно ответила я, с удовольствием отходя от щекотливых тем.

Правда, не думаю, что некоторое время спустя мой рассказ оставался таким уж «удовольствием». Поначалу он воспринимался как занимательная история: конец девятнадцатого века, начало двадцатого – великая Британская империя, «Титаник», подъем Америки, Российская империя. А потом присутствующие мигом поскучнели, поскольку повествование пошло о Первой мировой войне, о революции у нас, Великой депрессии в Америке. Далее еще более страшное. Для нас – самое страшное. Нет той семьи, которой бы не коснулась Великая Отечественная война. Брестская крепость, Курская дуга, Сталинград, блокада Ленинграда… Названий оказалось много, и в памяти Родины все они запечатлелись шрамами потерь.

Пробрало всех, даже невозмутимого Ковали. «С нашей стороны погибло приблизительно двадцать шесть с половиной миллионов, а с учетом потерь всех сторон – около пятидесяти» – это сообщение вызвало даже не шок, а ужас пополам с нежеланием верить, что такое на самом деле могло происходить. Про концлагеря – печи Бухенвальда, газовые камеры Дахау – я даже заикаться не стала. Чтобы здесь люди даже не знали, что такое могло существовать. Не приведи господь, такое еще когда-нибудь повторится!

Когда я рассказывала о победе в мае сорок пятого, за окном уже было темно. В горле давно саднило, я, уже не спрашивая разрешения, прикладывалась к стакану с морсом, но продолжала. А меня слушали завороженно, практически со священным трепетом. Наконец, когда я закашлялась, окончательно надсадив связки, леди Иннес хрипло попросила:

– Довольно… Я больше спокойно спать не смогу…

• Предыдущая
• 77/96
• Следующая