Голод суккуба - Мид Ричел (Райчел) - Страница 18

• Предыдущая
• 18/68
• Следующая

Я долго смотрела на него, любуясь, как падает на его лицо рассеянный свет. Любуясь его ладными мышцами. Ресницами, от которых, будь я смертной, сама бы не отказалась. Покусывая губы, я сдерживала желание протянуть руку и дотронуться до него. То было вожделение и что-то еще, от чего просто хотелось быть рядом с ним. И это пугало меня. Возможно, не только он оставит все это позади с разбитым сердцем.

Я отпихнула мое слабое «я» на другой край постели, оставляя между нами как можно больше места. Когда я улеглась там, Обри вспрыгнула на кровать и устроилась у меня на животе. Я погладила ее белую с черными крапинками голову и вздохнула.

— Все они ошибались, Об, — прошептала я. — В этом мире есть по крайней мере один парень, который не пытается меня трахнуть.

Работать в книжном магазине хорошо еще и по тому, что можно раньше всех знакомиться с новыми газетами и журналами:

Я, вместе со всей утренней сменой, охала и ахала над концертным обзором в «Сиэтл тайме». Мы сгрудились вокруг информационной стойки, снова и снова перечитывая хвалебные строки. Автор даже посвятил несколько слов биографии Дага — отдав должное его голосу и сценическому образу, упомянул, что тот работает в «местном книжном магазине». Мы были в восторге; неопределенное упоминание и нас заставило чувствовать себя чуть ли не знаменитостями.

Радуясь за Дага и возгордившись сама, я разрешила сотрудникам поболтать немного подольше, прежде чем разогнать по рабочим местам:

— Ладно, ребятки, ненавижу щелкать кнутом, но у дверей собрались покупатели.

Они неохотно разошлись, но я увидела, как Энди с глупой ухмылкой шепчется о чем-то с Кейси, думая, что я не замечаю. Мне удалось уловить только одно слово: «кнут». Очаровательно. Будем надеяться, что репутация садомазохистки хотя бы сделает меня в большей степени грозным начальником, нежели предметом насмешек.

А сегодня я была единственным начальником. Пейдж снова заболела, так что я неофициально работала и за себя, и за нее. Хорошо, хоть персонал был в ударе, несмотря на прошлую ночь, так что мне было полегче.

На Кейси вчерашний вечер никак не повлиял, что показалось мне странным. Возможно, причиной тому ее юность. Сомневаюсь, что столько выпив и выкурив, я была бы в такой форме, как она, — а ведь у меня преимущество сверхъестественного оздоровления и восстановления. Она, судя по всему, пребывала в таком хорошем расположении духа, что я сочла мои опасения насчет Алека преждевременными.

Весь день она улыбалась и помогала дружеским советом как клиентам, так и сотрудникам. Когда я подошла забрать что-то из соседней кассы, то услышала, как покупатель спрашивает у нее, уложится ли он в двадцать пять долларов. Она просмотрела стопку книг и через десять секунд выдала ответ:

— Двадцать шесть долларов пятьдесят семь центов с налогом. Отложите вот эту, и будет двадцать два доллара восемьдесят восемь. Так будет ближе всего к вашей сумме.

— Ты в уме сосчитала? — поинтересовалась я позже.

На ее прелестных щеках появились ямочки:

— Считать я мастер.

— Да, однако даже бухгалтер наверняка не способен удержать в голове все налоги.

— Конечно нет. Но у нас все проще.

Даг пришел в полдень, к великому удовольствию всего коллектива. Надувшись как индюк, он без умолку хвалился рецензией и непрерывно спрашивал меня, читала ли я то-то и то-то в статье. Я устала повторять ему, что прочитала ее всю.

Подобно Кейси, на него словно тоже никак не повлияла вчерашняя тусовка. Он работал и прыгал по магазину с энергией, что становилась его торговой маркой. По сравнению с ними обоими я чувствовала себя всем недовольной брюзгой, совершенно неспособной к работе. Вот черт! Что стоит бессмертие и перевоплощения рядом со сверхчеловеческим счетом и ослепительным драйвом на сцене?

Когда я вернулась после обеденного перерыва, он прямо-таки рванулся ко мне:

— Кинкейд, Кинкейд, ты должна мне помочь.

— Что случилось?

Он кивнул в сторону касс. Там Алек вовсю флиртовал с Кейси. Она улыбалась и восторженно кивала каким-то его речам.

— Алек зашел сообщить мне, что он устроил нам большое прослушивание в «Голубой галерее». Мы должны идти репетировать. Немедленно.

— Боже мой! Полегче с ударениями.

— Кинкейд, мне это нужно. Ты должна прикрыть меня. Никто не узнает, что я смылся. Ребятам плевать, а Пейдж и Уоррена не будет.

— Сколько тебе нужно?

— Весь остаток дня.

— Весь остаток — это значит, мне тут двенадцать часов работать! Вдобавок я не могу закрывать. Я собиралась в театр. Сет достал горящие билеты.

— Тогда… останься, сколько сможешь. Дженис закроет.

Я колебалась. Уоррен предпочитал, чтобы магазин закрывала заведующая или кто-нибудь из ее помощников, но Даг был прав. Дженис способна справиться с этим.

— Кинкейд, — умолял он. — Пожалуйста. Мне очень нужно. Ты же понимаешь.

Даг всегда умел очаровывать и убеждать. Сегодня что-то в нем меня особенно тронуло. Мастерская работа другого мастера, по-видимому. Когда я уступила его мольбе, он подхватил меня и закружил самым неприличным образом. Две минуты спустя их с Алеком уже не было, и я приготовилась к долгому дню.

Когда он подошел к концу, я была совершенно уверена, что без меня магазин непременно сгорит дотла. Все-таки заставив себя уйти, я поехала в центр, нашла место для стоянки и влетела в театр, когда уже гасили свет. Задыхаясь, я плюхнулась в кресло между Сетом и его тринадцатилетней племянницей Бренди. Мне помахали сидящие рядом с Сетом его брат и невестка.

Бренди расплылась в широкой улыбке. Первое время после нашего знакомства она стеснялась, но теперь, похоже, относилась ко мне как к старшей сестре, которой у нее не было. Я тоже полюбила ее. Если мы с Сетом когда-нибудь расстанемся, не знаю, как я переживу разлуку с его семьей.

— Думала, ты уже не придешь, — сказала она, едва различимая в тусклом свете.

Во время оно волосы ее и ее матери назвали бы «льняными», но больше никто так не говорит. Тем не менее, глядя на их пастельно-золотые локоны, я всегда вспоминала это слово.

— Всего лишь позднее явление, как принято в свете, — шепнула я. — Вспомни это, когда станешь постарше. Это держит людей в недоумении. Как только они начинают что-нибудь предполагать, с ними становится невозможно.

Бренди захихикала. Сет только улыбался, но глаза его лучились одобрением, словно он оценивал меня. Я была в бордовых шелках, а волосы связала овальным пучком. Его глаза, как я уже давно обнаружила, могли быть столь же ярки и выразительны, сколь и его перо. То, что я читала в них сейчас, вряд ли было подобающим в общественном месте. Он положил руку на мою, так что обе они оказались у меня на бедре, и чем дальше, тем чаще я думала о том, где находится его рука, а не о превосходной пьесе.

Потом мы с ним и его семьей постояли в фойе, обмениваясь впечатлениями. Терри и Андреа Мортенсен — замечательные люди и относятся ко мне с неподдельной добротой. Судя по тому, что я узнала об антиобщественных привычках Сета, думаю, они восприняли меня как своего рода последнюю надежду для него. Бренди подтвердила это, когда мы с ней вместе отлучились в уборную.

— Папа говорил дяде Сету, чтобы он все не испортил, — сообщила она, когда мы мыли руки. — Он сказал, что хоть дядя Сет знаменитый, но заполучить такую женщину, как ты, просто невероятно.

Я рассмеялась и одернула платье:

— Ничего об этом не знаю. Мне кажется, твой папа недооценивает дядю.

Бренди бросила на меня глубокомысленный взгляд, скорей подобающий кому постарше:

• Предыдущая
• 18/68
• Следующая