Детектив США. Книга 2. - Хантер Эван (Ивэн) - Страница 37

— Я звонил вам вчера ночью, чтобы рассказать о встрече с детективами, — сказал Прокейн. — Я пришел к выводу, что их интерес к моей особе не должен помешать нам в выполнении наших планов.

— Это дело начинает обрастать трупами, — заметил Уайдстейн.

— Прошлой ночью мы уже обсудили этот аспект, — ответил Прокейн.

Я упомянул об этом только потому, что у Сент-Айвеса могли возникнуть какие-нибудь идеи.

— Только одна, — ответил я. — Те, кто убил Бойкинса и Пескоу, могли зарезать и Франна.

— Да, это логичное предположение, — кивнул Прокейн. — Они же намереваются украсть миллион долларов и возложить вину на нас.

— Я не понимаю, как вы собираетесь удержать их от контактов с торговцами наркотиками, даже если вам и удастся опередить их в краже миллиона.

Они переглянулись.

— Я думаю, мистер Сент-Айвес, — сказал Прокейн, — что о каждой последующей стадии нашего плана вы будете узнавать в самый последний момент. Я уверен, вы понимаете, почему. Но, позвольте вас уверить, что нами приняты все меры предосторожности, — он повернулся к Джанет. — Вы звонили в аэропорт?

— Да. Самолеты вылетают точно по расписанию.

Прокейн взглянул на часы.

— Лимузин у дома?

— Мы в нем приехали, — ответил Уайдстейн.

— Думаю, нам пора. Прошу вас, Майлс.

Уайдстейн поднял черный «дипломат» и открыл его. На черном бархате, каждый в отдельной выемке, лежали четыре пистолета, длина ствола каждого из которых не превышала и шести дюймов.

Право первого выбора получила Джанет Вистлер. Она взяла пистолет, убедилась, что он заряжен, и бросила его в сумочку.

— Это семизарядные «вальтеры», мистер Сент-Айвес, — пояснил Прокейн. — Модель тридцать первого года, хотя эти пистолеты изготовлены совсем недавно, — он сунул пистолет во внутренний карман пиджака. Вероятно, Прокейн шил костюм у опытного портного, потому что на пиджаке не появилось никаких выпуклостей.

Уайдстейн повернулся ко мне.

— Сент-Айвес, — он протянул «дипломат».

— Благодарю, — ответил я. — Я этим не пользуюсь.

Черный «кадиллак», двойник нью-йоркского собрата, встретил нас в Национальном аэропорту Вашингтона. Над Потомаком плыли низкие облака, предвещая мокрый снег. В Вашингтоне мне вечно не везло с погодой. Я попадал сюда или в пронизывающий холод, или в нестерпимый зной.

Прокейн посмотрел на облака и повернулся к Джанет.

— К пяти вечера должно проясниться, — сказала она.

Я спросил у Прокейна, почему он интересуется осадками.

— Если пойдет снег, все отменяется, — ответил тот.

— Снега не будет, — вмешался в наш разговор словоохотливый водитель. — Мой нос чувствует снег за три дня. Снега не будет.

Мы ехали на восток по авеню Независимости. Справа, в леске, показалось какое-то здание, отдаленно напоминающее греческий храм.

— Что это? — спросил Прокейн у водителя.

— Мемориал погибшим во Второй мировой войне. Их имена выбиты в камне. Всех убитых американцев.

— Красивое здание, — кивнул Прокейн.

— А это мемориальный комплекс Линкольна, — продолжал водитель. — Очень знаменитый.

Мы мчались по широкому шоссе, отделявшему Центр искусств имени Кеннеди от Потомака. Рядом с Центром располагался жилой комплекс Уотергейт, самая дешевая однокомнатная квартира которого стоила сорок четыре тысячи долларов, а цена за трехкомнатную, с камином и видом на реку, достигла ста пятидесяти тысяч.

Вскоре «кадиллак» свернул направо и, увидев знакомый ресторан «Райв Гоше», я понял, что мы въехали в Джорджтаун. Минут десять мы петляли по узким улочкам, обсаженным аккуратно подстриженными деревьями. Последний поворот на Эн-стрит и, проехав два или три квартала, водитель остановил «кадиллак» у трехэтажного кирпичного особняка, выкрашенного белой краской.

— Если я не ошибаюсь, Джон Кеннеди жил на этой улице, когда был сенатором? — спросил я.

— Да, в следующем квартале, — ответил Прокейн и велел водителю приехать ровно в десять вечера. Он поднялся по ступенькам, достал ключ, вставил его в замок и открыл дверь.

— Это вы, мистер Прокейн? — послышался из глубины дома женский голос.

— Да, — ответил он и повернулся ко мне. — Это моя домоуправительница, миссис Вильямс. Она прилетела вчера, чтобы подготовить дом к нашему приезду.

В холл спустилась негритянка лет пятидесяти пяти в строгом темном платье и белоснежном фартуке. Прокейн представил ее мне и, взяв наши пальто, она повесила их в стенной шкаф.

— Кого вы ждете к обеду? — спросила она.

— Кроме нас никого не будет, — ответил Прокейн и пригласил пройти в гостиную, освещенную старинным канделябром со свечами. Пол покрывал восточный ковер, чей почтенный возраст, как минимум, не уступал канделябру. По стенам висели портреты давно умерших людей, потемневшие от времени, над каминной доской — большое зеркало в золоченой раме. Домоуправительница последовала за нами.

— Я думаю, вы хотели бы выпить кофе.

— Да, с удовольствием, — согласился Прокейн. Она кивнула и через столовую, отделенную от гостиной высокими резными дверями, прошла на кухню. Я заметил длинный, узкий стол черного дерева, несколько стульев с высокими спинками, еще один канделябр, также со свечами.

— Ну, мистер Сент-Айвес, как вам это нравится? — спросил Прокейн.

— Дом принадлежит вам?

Он покачал головой.

— Нет, я снял его на шесть месяцев. Четыре уже прошло. Я приезжаю сюда раз в неделю и обычно приглашаю на обед кого-нибудь из влиятельных конгрессменов или сенаторов. Видите ли, на время я стал лоббистом.

— И какой же законопроект вы проталкиваете?

— Мне надо было найти предлог для аренды этого дома и пребывания в Вашингтоне. И я выбрал законопроект о защите диких животных. Оказывается, мы просто варварски уничтожаем их.

— Я слышал об этом.

— Вот я и решил им помочь.

— А в остальное время вы занимались подготовкой операции?

— Да, стараясь не упустить ни одной мелочи.

— Это довольно сложно.

— Но необходимо.

— А почему вам не подошел мотель? — спросил я, положив ногу на ногу и вызвав негодующий скрип кресла, в котором сидел.

— Если что-нибудь случится и в это дело вмешается полиция, проверят все мотели, но не частные дома на Эн-стрит.

— Вы приказали водителю вернуться в десять часов. Значит, ограбление назначено на более ранний срок. Могу я узнать точное время?

— Девять вечера.

— И где это произойдет?

Прокейн на мгновение задумался.

— Полагаю, уже можно сказать вам об этом. В открытом кинотеатре для автомобилистов.

— Там, где миллион долларов обменяют на партию героина?

— Да.

— Открытые кинотеатры очень удобны для такого вот обмена, — кивнул я. — Я сам пользовался ими три раза.

— В вашем деле они просто незаменимы, — согласился Прокейн. — В открытом кинотеатре постоянное движение. Ходят люди, ездят машины, темно и достаточно многолюдно, чтобы гарантировать хоть некоторую безопасность.

Домоуправительница внесла поднос с кофейником, кувшинчиком сливок, сахарницей и четырьмя фарфоровыми чашечками. Прокейн поблагодарил ее и взглянул на Джанет. Та разлила кофе.

Наступило неловкое молчание. Казалось, мы обговорили все, кроме одного, ради чего мы и собрались в особняке на Эн-стрит, но никто не решался упомянуть о цели нашей встречи.

— А что случится с нашими конкурентами? — спросил я.

— Конкурентами?

— Он имеет в виду тех, кто попытается украсть миллион и подставить нас под удар, — пояснил Уайдстейн.

— Это зависит от них самих.

— В каком смысле?

— Последуют ли они украденному у меня плану или нет.

— А если последуют?

— Тогда я им не завидую.

На обед нам подали свиные отбивные с косточками, украшенные бумажными розетками, чтобы не испачкать руки, картофельное пюре, салат и яблочный пирог. Я съел все, не забыв поблагодарить миссис Вильямс за вкусную еду и попросить добавки пирога.