Ребекка с фермы Солнечный Ручей - Уиггин Кейт Дуглас - Страница 31

• Предыдущая
• 31/102
• Следующая

Тишина опустилась на маленькое собрание. У каждой присутствующей “сестры” была какая-нибудь уважительная причина, по которой она была несклонна принять гостей. У одних не было свободной комнаты, у других в кладовой было меньше запасов, чем обычно, у некоторых были больные в семье, некоторые были “неподходящим образом соединены узами брака с неверующими”, не любившими заезжих священников. Худые пальцы миссис Берч нервно теребили складку на черном шелке. “Неужели никто не заговорит?” - подумала Ребекка, сердце ее трепетало от сочувствия. Миссис Робинсон склонилась к ее уху и шепнула значительно:

- В прежнее время миссионеров всегда принимали в кирпичном доме. Когда был жив твой дедушка, он не допускал, чтобы они ночевали в другом месте.

Говоря это, миссис Робинсон желала лишь осудить мисс Миранду за ее скупость, хорошо помня о том, что в кирпичном доме круглый год закрыты четыре комнаты для гостей. Однако Ребекка решила, что ей был дан совет. Если такова была традиция, вероятно, ее тетки захотели бы, чтобы она поддержала ее; зачем же еще представляет она здесь семью? И вот, обрадованная тем, что путь долга ведет в таком приятном направлении, она поднялась со своего места и чарующим голосом, с присущей ей необычной манерой говорить, которая так отличала ее от всех остальных детей в Риверборо, произнесла:

- Мои тети, мисс Миранда и мисс Джейн Сойер, будут очень рады, если вы остановитесь у них в кирпичном доме, как это всегда делали приезжие священники, когда был жив мой дедушка. Они просили меня передать вам привет и засвидетельствовать их почтение.

Слово “привет” было произнесено таким тоном, словно оно означало нечто не менее внушительное, чем конная статуя или статус вольного города, и тетки содрогнулись бы, если бы предвидели, как именно он будет передан. Прозвучавшее приглашение произвело огромное впечатление на присутствующих, которые вывели из него заключение, что Миранда Сойер, должно быть, начала необычно быстро продвигаться к небесной обители, - что же кроме этого могла означать столь внезапная перемена во взглядах?

Мистер Берч учтиво поклонился, принял приглашение “с тем же чувством, с каким оно было сделано”, и попросил брата Милликена начать молитву.

Если бы Ухо Предвечного можно было когда-либо утомить, оно давно перестало бы внимать дьякону Милликену, который вот уже сорок лет нес к Престолу Господа одну и ту же молитву с очень небольшими вариациями. Его сменила миссис Перкинс. У нее было несколько просьб к Богу, вполне искренних, разумеется, но несколько шаблонных, составленных из искусно соединенных вместе библейских текстов. Ребекка удивлялась, почему миссис Перкинс неизменно кончает, в самое мирное время, формулой: “Пребудь с нами. Господь Битв, когда мы идем вперед, как христианское воинство идет в бой”. Но в этот день все казалось ей естественным; она была в набожном расположении духа, и многое из того, что сказал мистер Берч, необычно тронуло ее. Когда она подняла голову, священник взглянул прямо на нее и сказал:

- Пусть наша юная сестра завершит службу молитвой.

Кровь, казалось, застыла в жилах Ребекки, а сердце почти перестало биться. В тишине можно было отчетливо слышать взволнованное дыхание миссис Кобб. Ничего необычного в просьбе мистера Берча не было: во время своих путешествий по сельским приходам он постоянно встречал молодых “верующих со стажем”, которые стали членами церкви в возрасте девяти или десяти лет. Ребекке было тринадцать; она играла на мелодионе, вела хор, передала, с видом большой житейской мудрости, приглашение своих теток - и священник, заключив, что, должно быть, видит перед собой юную опору церкви, воззвал к ней с величайшим простодушием.

Положение Ребекки было отчаянным. Как может она отказаться? Как объяснить, что она не “принадлежит”? Как станет она молиться перед всеми этими пожилыми женщинами? Едва ли Джон Роджерс26 страдал на костре больше, чем бедная девочка в тот момент, когда она поднялась на ноги, забыв, что дамы молятся сидя, в то время как священники стоят во время молитвы. Что могла она сказать? Ум ее был в этот момент нагромождением картин, которые развернул в своей беседе преподобный мистер Берч. Ей, разумеется, был знаком общепринятый в подобных случаях язык. Какому ребенку Новой Англии, привычному к вечерним молитвенным собраниям по средам, он не знаком? Но ее внутренние молитвы были совсем иными. И все же она начала, медленно и с трепетом:

- Отче наш, сущий на Небесах… Ты Бог в Сирии так же, как и в штате Мэн… Там сегодня голубые небеса, и золотые звезды, и палящее солнце… большие деревья покачиваются в теплом воздухе, в то время как здесь снег лежит под ногами толстым слоем… но никакое расстояние - не препятствие для Бога… и потому Он с нами здесь, как Он с ними там… и наши молитвы поднимаются к Нему, “как стаи голубей, что дом завидели родной”… Мы не можем все стать миссионерами и учить людей быть хорошими… некоторые из нас сами еще не научились быть хорошими… но да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе… и все должны стараться, и все должны помогать… и тот, кто старый и усталый, и тот, кто молодой и сильный… Маленьким детям, о которых мы слышали, тем, что рождены под небом Сирии, поручена необычная и интересная работа во имя Твое. Некоторые из нас тоже хотели бы путешествовать в далеких землях, совершать чудеса храбрости ради язычников и осторожно удалять их идолов из дерева и камня. Но, возможно, мы должны оставаться дома и делать то, что поручено нам… иногда даже то, что нам не нравится… но что должно быть тем утренним жертвоприношением, с которым возносятся ароматы и о котором мы сегодня пели в псалме. Таким путем Бог учит нас кротости и терпению, и мысль о том, что Он желает этого, должна избавить нас от наших страхов и помочь нам нести бремя грядущих лет. Аминь.

Бедный невежественный, эксцентричный ребенок! Ее обращение к Богу было простым набором строк из разных гимнов и молитв, а также образов, которые использовал священник в своей проповеди, но она нашла свой способ употребить их и связать по-новому, так что создавалось любопытное впечатление, что это ее собственные мысли. Слова некоторых людей могут быть записаны со знаком минус - знаком того, что личность говорящего скорее вычитает что-либо из их значения, чем прибавляет к нему; но слова Ребекки всегда несли на себе знак плюс.

Сказав “Аминь”, она села, или предположила, что села, на то, что, как она думала, было скамьей, - и это было благом. Через минуту или две, когда комната перестала кружиться перед ее глазами, она подошла к миссис Берч. Та нежно поцеловала ее и сказала:

- Дорогая моя, как я рада, что мы остановимся у вас! Если мы приедем в половине шестого, это не будет поздно? Сейчас три, а нам нужно съездить на станцию за нашим чемоданом и детьми. Мы оставили их там, так как не были уверены, вернемся ли мы или остановимся здесь.

Ребекка ответила, что в половине шестого они садятся ужинать, а затем приняла приглашение миссис Кобб доехать до дома вместе с ней. Лицо девочки пылало, а губы дрожали; это о многом говорило тете Саре, и потому поездка проходила почти в полном молчании. Впрочем, холодный ветер и успокаивающее присутствие тети Сары помогли Ребекке прийти в себя, и в кирпичный дом она вбежала весело. Слишком переполненная новостями, она не стала задерживаться в передней и снимать боты, но предусмотрительно внесла в гостиную плетеный коврик, чтобы, стоя на нем, рассказать все с самого начала и по порядку.

- Твои домашние туфли у огня; я положила их туда, чтобы они согрелись к твоему приходу, - сказала тетя Джейн. - Переобуйся, пока будешь рассказывать.

Глава 19

Преемница дьякона Сойера

- Народу на собрании было очень мало, тетя Миранда, - начала Ребекка, - а миссионер и его жена - замечательные люди, и они едут сюда и проведут у вас сегодняшний вечер и завтрашний день. Я надеюсь, вы не будете возражать.

• Предыдущая
• 31/102
• Следующая