Само совершенство. Том 2 - Макнот Джудит - Страница 26

• Предыдущая
• 26/83
• Следующая

Однако ее слова нисколько не смутили и не поколебали Джулию.

– Ответь мне на один вопрос, – попросила она, глядя прямо в глаза Мередит, – если бы это все происходило с Мэттом, если бы он скрывался где-то в полном одиночестве… Если бы это Мэтт написал письмо, которое ты сегодня читала, что бы ты тогда сделала? Ответь мне, пожалуйста. Только честно, – добавила она, безошибочно почувствовав, что ее новая подруга может попытаться уйти от прямого ответа.

– Ну что же, твоя взяла, – с улыбкой сказала Мередит. – Я бы села на первый же самолет, пароход, поезд или грузовик, который бы мог привезти меня к нему. Я бы даже, – заговорщическим шепотом добавила она, – солгала насчет беременности, лишь бы он позволил мне приехать.

Вздрогнув, как от удара, Джулия подняла на нее встревоженный взгляд:

– .

– А почему ты решила, что я солгала?

– Я просто следила за выражением твоего лица, когда Мэтт задал тебе этот вопрос. Ты даже отрицательно покачала головой, прежде чем спохватилась.

– Но ведь ты не расскажешь об этом Мэтту, правда?

– К сожалению, я не могу ему об этом не рассказать, – вздохнула Мередит. – У меня никогда не было секретов от Мэтта за все время нашей семейной жизни. Но если об этом узнает он, то узнает и Зак. Он обязательно все расскажет ему. Пойми меня правильно, он это сделает из самых лучших побуждений – чтобы защитить вас обоих. Ведь на самом деле его очень беспокоит то, что ты собираешься сделать, и то, какие последствия это может за собой повлечь. Впрочем, меня это тоже не на шутку тревожит.

– Тогда почему же ты помогаешь мне?

– Потому, – просто ответила Мередит, – что мне кажется, что ни у тебя, ни у него вообще не будет никакой жизни друг без друга. И кроме того, – с легкой улыбкой добавила она, – мне почему-то кажется, что если бы нам с тобой пришлось поменяться местами, то ты сделала бы для меня то же самое.

Стоя на крыльце, Джулия помахала вслед удаляющейся машине и подождала, пока она окончательно не скроется из виду. Вернувшись в дом, она первым делом взяла письмо Зака и, поудобнее устроившись в кресле, снова и снова перечитывала дорогие строки.

«Я люблю тебя, Джулия. Господи, как же я люблю тебя. Я бы отдал весь остаток своей жизни за один лишь год, проведенный с тобой. Полгода. Три месяца. Месяц. Сколько угодно… До встречи с тобой я не понимал, почему люди обычный половой акт называют» занятиями любовью «. Теперь я это понимаю… Я больше не буду тебе писать… письма заставят нас обоих предаваться несбыточным мечтам, и если я как можно скорее не прекращу этим заниматься, то умру от желания быть рядом с тобой».

Вспоминая те обидные, насмешливые слова, которые Зак сказал ей на прощание там, в горах Колорадо, Джулия сравнивала их с искренними, полными боли и любви словами письма: «Я люблю тебя… Я любил тебя в Колорадо. Я люблю тебя здесь, где сейчас нахожусь. Я буду любить тебя всегда. Везде. Вечно».

Разительный контраст между ними заставил Джулию в очередной раз задумчиво покачать головой.

– Неудивительно, – вслух произнесла она, обращаясь к невидимому собеседнику, – что ты получал «Оскаров» за лучшую актерскую работу.

Поднявшись с кресла, Джулия выключила свет в гостиной и направилась в спальню. Но с письмом она не рассталась.

– Позвони мне, Зак, – горячо шептала она, лежа в кровати и прижимая к груди заветные листки. – Умоляю, позвони поскорее и избавь нас обоих от этих мучений.

В соседнем доме тоже горел свет. Несмотря на позднее время, сестры Элдридж не спали.

– Ты помнишь, что нам говорил мистер Ричардсон? – инквизиторским тоном вопрошала Ада Элдридж свою мягкосердечную сестру. – Он говорил, что если мы заметим в доме Джулии Мэтисон что-то необычное или каких-то незнакомых гостей, то должны немедленно позвонить ему в Даллас. В любое время. Так что немедленно дай мне номер той машины, которая стояла у ее дома почти целый вечер, – я должна сообщить мистеру Ричардсону.

– Но, Ада, – робко пыталась протестовать Флосси, пряча за спину бумажку с записанным номером, – мне кажется, что мы не должны шпионить за Джулией. Даже по просьбе ФБР.

– Мы не шпионим! – категорично заявила Ада, решительно вырывая бумажку из рук сестры. – Мы всего лишь помогаем властям защитить ее от… от этого мерзкого негодяя, который ее похитил. Как вспомню о нем и его грязных фильмах! – с отвращением добавила она, подходя к телефону и снимая трубку.

– Но его фильмы совсем не грязные! И вообще мне кажется, что Захарий Бенедикт невиновен. И Джулия тоже так думает. Она мне говорила об этом на прошлой неделе и то же самое сказала на той пресс-конференции. Кроме того, она говорила, что Бенедикт никогда не делал ничего такого, что могло бы ей повредить. Поэтому я не понимаю, чего ради он вдруг будет делать это сейчас. Мне кажется, – мечтательно добавила Флосси, – что Джулия любит его.

Ада Элдридж, набиравшая далласский номер, подняла голову и пристально посмотрела на сестру, вложив в этот взгляд все презрение, на которое была способна.

– Если это так, – поджав губы, процедила она, – то она еще большая романтическая идиотка, чем ты, и кончит тем, что будет чахнуть из-за своего ничтожного актеришки так же, как ты когда-то чахла из-за своего Германа Хенкельмана, который не стоил и твоего мизинца!

Долгожданный телефонный звонок раздался четыре дня спустя, в таком месте, где она никак не ожидала его услышать.

– О, Джулия, дорогая, – окликнула ее секретарша директора, когда в конце рабочего дня она зашла в учительскую сдать классный журнал. – Тебе звонил какой-то мистер Стенхоуп.

Прошло несколько секунд, прежде чем до Джулии дошел смысл этих слов.

– Что он сказал? – спросила она, с трудом сдерживая дрожь в голосе и стараясь ничем не выдать охватившего ее возбуждения.

– Что-то насчет того, что хочет зачислить своего сына в твою спортивную секцию для детей-инвалидов. Я сказала ему, что секция и так переполнена.

– Но откуда ты это взяла?

– Я просто неоднократно слышала, как на это жаловался мистер Дункан. Но мистер Стенхоуп ответил, что дело очень срочное, и поэтому он обязательно перезвонит тебе сегодня в семь. Тогда я сказала ему, что он, конечно, может перезвонить хоть в десять, но обычно наши учителя не задерживаются в школе после пяти.

В голове у Джулии стремительно проносились обрывки мыслей. За считанные мгновения она успела подумать и о том, что Зак побоялся звонить ей домой, зная, что телефон наверняка прослушивается; и о том, что, не застав ее на работе один раз, он может больше не повторить попытку, и о том, что она должна следить за собой и ни в коем случае ничем не выдать своего огорчения и раздражения перед этой ленивой, любопытной, вечно сующей нос не в свои дела старой девой. Правда, сдержать кипящую в ней злость до конца она все же не смогла.

– Если мистер Стенхоуп сказал, что дело настолько срочное, – ледяным тоном поинтересовалась она, – то почему же тогда вы не позвали меня к телефону?

– Насколько мне известно, учителям запрещено беседовать по телефону в рабочее время. Это личное распоряжение мистера Дункана. И он очень строго следит за его соблюдением.

– Беседовать на личные темы, – изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, поправила ее Джулия, до боли вонзая остро отточенные ногти в мякоть ладоней. – Но, как я поняла, этот звонок совсем нельзя было отнести к разряду личных. Он говорил еще что-нибудь?

– Нет.

В шесть сорок пять Джулия в полном одиночестве сидела в учительской, не отрывая глаз от молчащего телефона. А если она рассчитала не правильно? Если Зак поверит этой ханже-секретарше и перезвонит ей домой? Вдруг, не застав ее, он решит, что она передумала и больше не собирается присоединиться к нему? Сквозь стеклянные стены учительской смутно виднелись темные, мрачные стены школьного коридора. Казалось, что в здании, кроме нее, нет ни души, и Джулия чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда в приоткрытую дверь просунулась взъерошенная голова школьного сторожа.

• Предыдущая
• 26/83
• Следующая