Выбери любимый жанр

Большая девчонка - Габова Елена Васильевна - Страница 12


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

12

Я села перед ним на стул.

– Рассказывайте. Что за инцидент произошел у вас с Зоей Васильевной.

– Ничего не произошло.

– Как так? У меня другие сведения. Вы обозвали учительницу, которой… э-э-э… пятьдесят три года – можно сказать, она годится вам в бабушки, – шпионкой. Это как понимать?

Я молчала и высчитывала, годится ли Зоя Васильевна в мои бабушки. Получалось, что нет.

– Молчите. Я думаю, вам надо извиниться, и как можно скорее.

– А если не извинюсь?

– Неужели не извинитесь?

Игорь Павлович стал мелко-мелко стучать по столу обратным концом шариковой ручки. Наверное, нервничал. Пожевал губами, внимательно изучая мою физиономию.

«Изучайте. Вы же в первый раз меня видите, – думала я. – И вообще – кого-нибудь из школы вы лично знаете? Из нашего класса, например, ни-ко-го! Чтобы с вами познакомиться, нужно что-нибудь выдающееся совершить. Выдающееся плохое».

– Тогда, может быть, вам придется уйти из школы.

Ха-ха! Да, так и выдал! Честно говоря, я испугалась.

– В выпускном классе?

– Ну, предположим, десятый еще не совсем выпускной.

– А что, учителя всегда правы?

– Не всегда. Но ни в коем разе их нельзя оскорблять. Они у нас неприкосновенны. И притом, это ведь было при других учениках? Этим самым вы подрываете авторитет педагога. Не согласны?

– Она его сама подрывает.

– Я вас больше не задерживаю, Покровская.

Это был удар под дых.

Извиниться? За что? Я не хотела извиняться, потому что считала себя правой. Перед какой-то ограниченной учительницей извиняться. Очень надо! Ни за что! Да и пусть выгоняют! Если парень и девушка наедине в классе – значит, какой-то там криминал? Даже если и криминал – целуются они, например. Что ж, подсматривать и подслушивать?

– Что там у тебя? – шепотом спросил Лева, когда я вернулась в класс. Он смотрел на меня озабоченно, как родитель на свое чадо.

– Какая-то мура, – прошептала в ответ. – Потом расскажу.

Но прежде, чем Лева задал вопрос – на меня посмотрел Захар. Конечно, все на меня посмотрели, как смотрят на всех, возвращающихся с допросов. Но я-то видела только Захара. Когда я смотрю на Кислицина, конечно, ничто вокруг не исчезает, и все вокруг никуда не девается, но как будто все и всё покрывается легчайшим туманом, и я вижу только его лицо. Лицо с темными глазами в длинных ресницах и волосы, рассыпанные по плечам. И в этот раз Захар не опустил глаз, я первая опустила и вернулась на место счастливая, бережно храня этот взгляд на себе, а потом и в себе.

– Покровская, как тебя директор принимал? – спросил на перемене Тимка Певченко. – Чем угощал?

– Чаем с бисквитами, – ответила я.

– Горячим чаем?

– Очень, – сказала я. – Тимыч, скажи, если бы тебя попросили извиниться перед учителем – ты б извинился?

– Конечно! – не раздумывая, ответил Тимка. – А за что тебе извиняться? Ты кого побила?

– Биологическую Зою.

– О-о! А-а! Понятно! Из-за такой чепухи? Как ты ее назвала-то? Я уж и позабыл.

– Шпионкой.

– По-детски назвала. Хотя правильно, конечно. Я видел, как она к дверям ухо прикладывала.

Зою Васильевну не любят. Уроки биологии скучнейшие. Кричит, чуть расшумишься. Ну и вообще она уже старушка, на пенсию пора. Нет, старушки всякие, конечно, бывают, я не против старушек. Вот у нас уроки технологии в школе ведет старая женщина, лет шестидесяти. Но как она объясняет, как с нами общается, все мы у нее «солнышки», бежишь на эти уроки как на праздник. Жалко, они уже в девятом закончились. Шили юбки, фартуки, ночнушки, халаты, и все носилось, между прочим, и все получалось как в магазинах. А как делали салаты – парни под дверями скулили, и Вера Антоновна приглашала их торжественно отведать наши девчоночьи деликатесы. У нее были сиреневые букли – волосы она красила чем-то странным, и мальчишки звали ее Мальвиной. Швейные машинки она почему-то называла Колями – «Коля опять парик из ниток у тебя смастерил», – говорила какой-нибудь девчонке, когда у нее нитки в машинке путались. Мы от нее просто млели. И пусть она до ста лет на пенсию не уходит, от этого всем только радость. А Зоя Васильевна – тоска зеленая, травка высохшая осенняя, сонная муха. Ой, я опять плохо о ней говорю. Не буду.

– Извинишься? – спросил Тимка.

– Нет. Я же права. Она шпионила.

– Да я видел. Пойду к директору, защитю тебя. Как правильно – защитю? защищу? – Тимка засмеялся. – А чем угрожают?

– Из школы пинком.

– Круто.

– Пусть исключают.

– Извинись, – сказал кто-то со стороны окна. Глухо сказал. Мне и видеть не надо было, кто это. Захар сидел на своем месте.

– Хорошо, – вспыхнув, ответила я.

И, пересилив себя, сжав в кулак свое «не хочу», попросила прощения. Ведь Захар меня попросил, понимаете, да?

Вечером я нашла весьма симпатичную астрологическую таблицу. И с головой окунулась в дебри астрологии. Было очень интересно. Я по гороскопу – Рак. Так вот, было написано, что Рак – самый чувствительный и эмоционально уязвимый из всех двенадцати знаков зодиака. Может жить самой богатой и самой мучительной жизнью. Ни у какого другого знака нет большей потенциальной нежности, чем у Рачка, никто не может быть более игривым, любящим. Если же у них нет возможности проявить эти чувства, Раки убегают от жестокой действительности в подсознание. В юности Раки – романтики, мечтают об идеальной любви. Они – тихая, глубокая вода. Их воображение опережает жизненный опыт. Их не стоит пытаться обмануть: Рачок очень внимателен к мелочам, все отлично помнит и обладает мощной проницательностью. Рак – большой собственник и ревнивец. Смиритесь с тем, что вы принадлежите только ему и никому другому.

Читала и думала: Я! Я! Я! Вот почему девицу в желтом купальнике я была готова убить. Я же – собственник! У меня нет возможности быть любящей, я убегаю в подсознание, становлюсь отшельницей. Если честно, я мечтаю о небольшом уютном домике или лучше хижине где-нибудь в лесу, чтобы жить там одной, иметь пару ружей, пару верховых лошадей – и, пожалуй, все. Да, я – «Рачка-отшельница», Артемида новоявленная. Ха! Понимаю, что это только мечты, не более. А вообще я с детства привыкла к одиночеству. Чаще всего в трудной ситуации я оказывалась одна, и горестями приходилось делиться только с дневником. А сейчас и дневник заброшен. ЖЖ не хочу вести. Все жалобы на общее обозрение? Чтобы каждый интернет-прохожий комментировал в Сети душу? Нет уж, увольте.

А вот что еще было написано: Рак – творческая натура, причем не придает большого значения деньгам. А жертвами Рака становятся его близкие. Склонен к глупым поступкам, обидчив. И опять это было про меня.

Не всегда хватает полной уверенности в научной обоснованности всего этого потока информации – о звездах и характерах, о влиянии на судьбы, о связи с космосом. Я пока не вижу абсолютной закономерности в этих астрологических трактатах. Я знаю открытых и бесцельных Козерогов, неизящных туповатых Рыб, ограниченных Близнецов. Правда, это редкость. Лучшие представители своих знаков, как правило, соответствуют описаниям гороскопов. Или я себе просто внушаю это?

В самом начале своей астрологической заинтересованности – это было лет пять назад – я ошибочно подсчитала, что я Дева. И тут же нашла в себе признаки этого знака: и практичность, и капризность, и леность. Может, эти качества и присущи мне, но они слабо выражены. Я не Дева, я Рак. Самый типичный его представитель. Короче, я заговорилась.

Сегодняшнее извинение перед биологичкой – из разряда глупых поступков, свойственных Ракам. А то, что я ее оскорбила, поступок, еще более глупый. Я и так нечаянно ударила ее дверью. Она и так свое получила. И мне нужно было просто гордо пройти мимо, понимаете, да?

Я подошла к Зое Васильевне в учительской. Другие учителя тоже присутствовали – на радость биологичке. С отвращением к себе выдавила: «Простите». Она покровительственно похлопала меня по плечу и сказала: «Ничего, девочка. Бывает». Меня просто чуть не вырвало, понимаете, да? Она вот что имела в виду: бывает, что ученики грубят учителям, что делать, она, бедняжка, потерпит. А по моему мнению, в ее словах было совсем другое: бывает, что и подслушиваешь, шпионишь, что делать. Жизнь скучна, лишена всяческих увлечений, и хочется знать, как и чем живут другие люди. Особенно ученики. Что делают в кабинете Покровская и Капитонов. О чем говорят? Может быть, они целуются там? О-о, вот это уже преступление! Предать их анафеме! Старорежимная тетя. Жалко мне вас, Зоя Васильевна. Скучно живете. Смотрите тогда хотя бы Малахова «Пусть говорят». Вот где страсти, где жизнь.

12
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело